Жасминовые ночи

И вот они вышли на улицу, на ослепительный свет и ужасную жару. Бывалая и опытная Арлетта остановила конный экипаж и велела отвезти их в ЭНСА.

…Кроули уже предупреждал их, что в Каире постоянные проблемы на дорогах: за последние три месяца сюда прибыли более 30 тысяч военнослужащих из Канады, США и Австралии. Когда Лев, акробат, спросил, зачем здесь столько военных, Кроули закатил глаза и ответил с холодной улыбкой.

– Поляк, ты что, всю жизнь провисел вниз головой на своей трапеции и не видишь, что творится вокруг? Война идет, немцы наступают.

Когда он отвернулся, Лев яростно покрутил пальцем у виска и сердито пробормотал: «Ублюдок…»

Невероятный город. Глядя на улицы из-за грязноватых занавесок экипажа, Саба еле дышала от охватившего ее восторга и жадно глядела на лавки, набитые до отказа шелками, одеждой и обувью, на темные пассажи, похожие на отверстые могилы, увешанные сумками и горшками, горками соблазнительных апельсинов и персиков. На узких улицах мелькали солдаты в военной форме, женщины с детьми на руках; мужчина вез на осле огромный канделябр.

На перекрестке их задержал полицейский, чтобы пропустить красный «Студебекер», едва избежавший столкновения с верблюдом, который вез навоз. Когда лошади замедлили шаг возле ресторана под названием «Али-Баба», Арлетта сообщила своим спутницам, что именно здесь гуляли военные.

– Ну… высокого ранга, – добавила она светским тоном.

В это время из ресторана выкатилась парочка вояк, которые явно пили долго и без разбора. При виде Сабы и ее спутниц они оживились. Один из них свистнул и покачал бедрами.

– Ой, честное слово! – Янина, с до смешного постным лицом, спряталась за занавесками. – Если все так будет и дальше, я уеду домой.

– Куда направляетесь, девочки? – с австралийским акцентом спросил Сабу высокий солдат. Правую сторону его лица обезобразил длинный шрам, придававший ему голодное выражение.

– Мы фронтовые артисты, – ответила за нее Арлетта. Ее волосы ослепительно сверкали на солнце. – Приходи на наши концерты, если хочешь еще раз на нас посмотреть.

– О-го-го, придем, – засмеялись гуляки.

– Так где же вас искать? – не унимался второй. Оба бежали трусцой рядом с их экипажем, к удивлению возницы, который пытался в шутку хлестнуть их кнутом.

– Пока еще мы ничего не знаем, – ответила Арлетта. – Следите за афишами.

– Я приду, любовь моя, – заверил Арлетту высокий. – А вот его нельзя пускать никуда. Он настоящий подлец и говнюк. – Янина возмущенно ахнула. – У него во всех карманах по ядовитой змее.

Извозчик хлестнул лошадей и, когда подвыпившая парочка осталась позади, восхищенно закричал:

– Ну и парни! Озорные!

– Бога ради, Арлетта! – пробормотала Янина, поправляя юбку; Саба заметила, что у нее обгрызены ногти. – Зачем ты с ними разговаривала? Зачем их поощрять?..

Они подъехали к штаб-квартире ЭНСА, и тут извозчик узнал, что его пассажиркам нечем заплатить. Радость на его лице сменилась невероятной злостью. Размахивая руками и закатывая глаза, он объяснил им, что они зарезали его без ножа, что теперь его лошадь умрет с голоду вместе с его женой и детьми.

– Прости, – сказала ему Саба на своем ломаном арабском. – Сейчас у нас нет ни пиастра, но, если ты подождешь, я достану деньги.

Рыжеволосый армейский офицер сбежал с лестницы с бурными извинениями. Он представился – капитан Найджел Фернес. Его веснушчатая рука сунула несколько бумажек в протянутую ладонь египтянина.

– Мы собирались заехать за вами, – пояснил он с робкой, неискренней улыбкой, – но нам отчаянно не хватает транспорта. Сегодня прибыли одновременно четыре группы артистов, вот и…

Вилли и акробаты ждали их в тесной комнатке на втором этаже. Рядом стучали на пишущих машинках женщины в военной форме. В углу жужжал огромный вентилятор. На столах лежали скоросшиватели, папки с надписью «Реквизит» и просто стопки бумаг.

Фернес сел под большой картой Северной Африки, испещренной флажками. При виде этой карты у Сабы задрожали от восторга коленки. Она здесь! Ого! Бог знает, куда теперь занесет их судьба фронтовых актеров!

В кабинет вошла Арлетта своей умопомрачительной походкой «от бедра», рассчитанной на демонстрацию безупречной фигуры.

– У нас есть шансы на чашку чая или печенье? – садясь на стул, поинтересовалась она у Фернеса и, пригладив на коленях юбку, жалобно добавила: – Дорогой, я умираю с голода.

Одна из секретарш тихонько хихикнула, а Вилли пробормотал: «Умница».

– Благодарю вас, но не надо меня так называть. – Фернес спрятал довольную ухмылку, но его бледное лицо порозовело. – Мы в армии, так что обращайтесь ко мне по уставу.

– О, небо! Пардон! – Арлетта заерзала на стуле, словно озорная школьница, и пронзила его своим взглядом женщины-вамп. – Я исправлюсь.

Она еле заметно подмигнула Сабе. Фернес повернулся к ним спиной и уставился на карту. Потом сдавленным голосом попросил одну из секретарш принести всем чай.

Чай прибыл в массивных белых кружках, испачканных пятнами от прежней заварки, вместе с тарелкой печенья «Гарибальди» [38] . Актеры жадно набросились на угощенье. Лишь Янина, сидевшая в элегантной позе, соединив колени и слегка наклонив в сторону длинные ноги, заявила: ей только чай, без сахара и печенья. Все вытаращили на нее глаза.

38

Печенье с начинкой из изюма, смородины и пр.

– Ты ведь ничего не ела весь день, – напомнила ей Арлетта, забыв про банан.

– Возможно, потом я что-нибудь поем, – томно ответила Янина. – Я всегда ем как птичка, даже в лучшие времена.

Присоединившийся к чаепитию Фернес сказал, глядя на Арлетту:

– После выступления вы зайдете в какое-нибудь кафе. Невозможно думать на пустой желудок. – И робко улыбнулся.

– Вы ангел, – прошептала Арлетта, заглядывая ему в глаза. Одна из машинисток, невзрачная, с икрами хоккеиста, возмущенно закатила глаза, но Саба была в восторге. Когда-то мать обвинила ее в кокетстве, и Саба обиделась на нее – она считала, что если тебе кто-то нравится, дай ему это понять. Как правило, это происходит само собой, не нарочно. Но тут она с удовольствием наблюдала за Арлеттой – чемпионкой флирта. В ее игре было много юмора и жаркой энергии, а еще ей было плевать на окружающих.