Жатва душ. Остров мертвых

Он посмурнел, мотнул головой. Неодобрительно глянув на Сергеича — тот виновато пожал плечами, — я продолжил:

— Твоя задача — пройти километр-полтора, а там мы устроим зомби геноцид. Все, что тебе будет нужно, — ткнуть парочку бездушных, первым нанести им урон…

— Мы это, соберем их в одном месте и подпалим! — сверкнул глазками Сергеич. — Ну а если не получится, по одному будем бить! Поднимешь уровень и выздоровеешь. Сдюжишь?

Макс подвинулся к лестнице, свесил голову, прикинул свои возможности и пробормотал:

— Не знаю даже. Башка кружится. И эти вот смотрят, — он мотнул головой на стеклянную стену.

— Кто? — спросили мы с Сергеичем хором.

— Грифы. Ждут, когда подохну. Прогоните их, а?

Мы с Сергеичем переглянулись, Маша была увлечена котенком и не обратила внимания на его слова.

— Нет там… — буркнул Сергеич, но получил от меня тычок.

Плохи дела у нашего Сокола, надо поторопиться с лечением.

— У Макса высокая температура, — вздохнул я, подошел к окну, помахал руками. — Ну что, улетели?

— Да, — пробормотал он, смежил веки и дернул кадыком.

На моих глазах его «активность» снизилась с пятидесяти двух до сорока девяти процентов. Его тело дернулось в судорогах и затихло.

— Отдал концы раб божий Максим… — забормотал Сергеич и начал истово креститься.

Мария оставила котенка, рванула к Максу, потянулась к его шее, но я сказал раньше:

— Он жив, просто в отключке. Нужно побыстрее им заняться. Сам он не спустится, значит, сделаем что-то типа монтажной люльки из этого брезента. Порежем на лоскуты, свяжем в веревку, как Маша делала. Надежно ведь? — Она кивнула.

В этот момент застонал Макс, замахал руками перед собой — видимо, прогоняя воображаемых грифов.

— Спускать как будем? — проворчал Сергеич. — Вниз-то ладно, а как в иллюминатор его совать? А потом? На носилках нести?

— Смастерим эту… ну, чтобы тащить, — сказала Маша, сделав такой жест, будто имитировала перетягивание каната.

— Волокушу, — помог я.

— Угу, волокушу. — Сергеич скопировал мой тон. — А если зомбяки нападут, да много? Мы ж не убежим. И его положим, и сами… тогось.

— Но, если ничего не делать, он точно умрет! — возмутилась Маша.

Меня больше волновало другое: чтобы Максу зачелся фраг, он должен, будучи в сознании, нанести повреждение бездушному или хотя бы обозначить удар. Получится ли его пробудить?

Одно ясно: если бездействовать, парень умрет со стопроцентной вероятностью, в любом другом случае шанс у него будет.

— Решено. Оперативно спускаем Макса. Потом тащим. Помогаем ему забить «нулевок»…

Я смолк, услышав «О-у, о-у» совсем рядом. Маша подошла к стеклянному выпуклому окну-стене, глянула вниз, бормоча:

— Только не сюда! Мимо, мимо проходите. М-м-м! — Она прижала руки к груди и затанцевала на месте.

Я уже знал, что увижу. Подошел к ней и шепнул:

— Где?

Девушка указала на запад, закрыла лицо ладонями. Я прищурился, вглядываясь в колышимые ветром кроны, и выделил ярко-красное пятно — коктейльное платье. Зомби двигалась в сторону дорожки к маяку.

Слева от меня встал Сергеич. Воцарилась такая тишина, что я слышал, как он тяжело дышит.

Вслед за женщиной-зомби на дорожку выбрался здоровяк. И еще пара ничем не примечательных азиатов. Потоптавшись, они пересекли газон и поперли в джунгли. А вот появившийся тошноплюй не спешил, топтался, раскачиваясь из стороны в сторону. Возле него замерли еще двое: здоровяк и голая женщина с головой, свернутой на плечо.

К тому моменту Маша успокоилась и заставила себя посмотреть. Когда на дорожку выскочил тощий верткий зомби, повадками похожий на Голлума, она сказала:

— А теперь молимся, чтобы он нас не почуял. Он-то тут главный.

Я сглотнул. Или показалось, или даже сердце замерло и стало биться реже.

— Дошло, — буркнул Сергеич. — Те мужики искали…

— Тсс! — цыкнула Маша.

— Конгломерат, — прошептал электрик, виновато глядя. — Вот это он и есть…

— Больше двадцати голов, — вздохнул я.

Зомбоголлум припал к земле, по-насекомьи покрутился вокруг своей оси и запрокинул башку.

— О-у, о-у!

Шатающиеся по окрестностям бездушные начали стягиваться к нему, это заняло минут пять. А потом, еще раз издав характерный звук, зомби на четвереньках, растопырив колени, побежал к маяку, а орда потянулась следом.

— Сука, нюхач! — Сергеич сплюнул под ноги. — И чё теперь делать?

Глава 30. Надо что-то делать

До последнего хотелось верить, что наши предположения ошибочны, конгломерат движется не к маяку, за нами, а просто по удобной асфальтовой дорожке. Вот прямо сейчас все они свалят в лес.

Ну же, давайте в джунгли, там много диких обезьян! Ну!

Черта с два — орда целенаправленно перла к нам. Двадцать семь голов. Впереди тот, кого мы прозвали нюхачом, и трое амбалов четвертого уровня. Чуть в стороне — два тошноплюя, один третьего, другой четвертого. У всех были человеческие имена. Видимо, безымянной эволюционирующей оболочкой они становятся, только взяв пятый уровень. Остальные бездушные были первого и второго.

Покачав головой, Сергеич отошел от окна в темноту комнаты — инстинктивно. Мне хотелось сделать так же, но я понимал, что, если мы обнаружены, ничто нас не спасет. Однако все замерли и молчали, надеясь, что пронесет.

У надежной железной двери нюхач замер и завыл, зомби окружили маяк и принялись колотить в стены. Шум поднялся неимоверный, но металл был прочнее их кулаков. Только бы они не додумались пролезть в окно-иллюминатор! Да, он на двухметровом уровне от земли, но бездушные амбалы легко могут дотянуться…

Грохот становился громче, как во время состязания барабанщиков, звук вибрировал по всей конструкции, пульсировал в груди и деморализовал даже меня. Что уж говорить о парне с девушкой. Макс застонал, замахал руками — видимо, отгоняя грифов. Бледная Маша смотрела на копошащихся зомби внизу и кусала губы.

— Похоже, они решили завалить маяк, — сказала она. — Интересно, а как они повышают уровни? Нам для этого надо их убить. Выходит, они развиваются, убивая нас? Или это происходит само собой?

Поймав ее взгляд, я пожал плечами:

— Не знаю. Не было возможности отследить. Возможно, и так и эдак. Кем при жизни был, тем после Жатвы и стал. Был соседом-надзирателем — стал нюхачом. Пел попсу — стал тошноплюем.

— Дело говоришь, — согласился Сергеич. — Вот шансон — то для души.

Я не стал его переубеждать. Какая душа — такая и музыка… Хотя у Сергеича-то она осталась, душа.