Жажда мести

– А почему долго не открывал?

– Почему? Аллочка, милая моя, мы ведь собирались спать. Володь, объясни ей. Мы играли в шахматы. Естественно, ключ не мог найти. Ну, выпили немного. А что, нельзя? Ну, знаешь, так нельзя бросать детей, врываться, шуметь, не смеши людей. Вон, Володь, – обращался он к Волгину, как бы показывая, в какой дурацкой обстановке он живет. – Видишь, как живу я. Посмотри, как ты будешь. Какой молодец, не женился ты.

Алла рыскала по комнатам. Она нашла половую щетку на длинной палке и принялась подметать, как можно дальше засовывая щетку под диваны, кушетки и выгребая оттуда мусор. В смежной комнате на некоторое время стало тихо, как-то уж очень тихо, подозрительно тихо. Насторожился и Борис. Вскоре оттуда вылетела какая-то красная тряпка. Только присмотревшись, можно было заметить, что это было очевидное доказательство преступления – трусики! Борис побледнел и посмотрел в потолок.

– Что? – задыхалась от гнева жена. Но Борис и глазом не повел. – Что это? Я таких никогда не носила. Скотина! Что это? Что? Кобель!

– Кого ты имеешь в виду?

– Кого?! – Она со всего маху залепила ему звонкую пощечину.

– Володь, ну скажи. Что это такое? Аллочка, ты ошибаешься, я ни в жизнь, никогда! Ну, клянусь. Это твои. Клянусь, я однажды видел их у тебя! Я купил в ЦУМе, клянусь. Для тебя! На Первое мая! Нет, на День Победы!

Но Аллу, с виду безобидное существо, остановить было невозможно. Она высказала все, что думала о муже, пообещала заиметь любовника, плюнуть на него, на детей, на эту вонючую квартиру.

Борис слушал, гневался, лицо его то покрывалось краской, то бледнело. Наконец он обратил свой взор на Волгина и привлек его в свидетели:

– Володь, а вот ты вчера приходил с этой Таней, так это, может, она оставила?

Борис начал рассказывать интересную историю о том, как домой вернулся муж и застал жену с любовником и как любовник прыгнул с девятого этажа и не сломал себе ногу. Когда все успокоились и Аллочка вымела красные трусики вместе с мусором из квартиры, Борис пригласил снова жену за стол и сказал ей, обращаясь к Волгину:

– Представляешь, Володь, я веду, можно сказать, жизнь праведного ангела, сижу дома, носа не высовывая, занимаюсь мистикой, космологией, а какая-то дрянь подметная звонит моей жене и нагло врет. Кто, Аллочка? Скажи, кто звонил? Скажи, и я убью ее. Аня? Она! По лицу вижу, что она! Дрянь такая! Кикимора! Она никогда не выйдет замуж!!!

Аллочка, поражаясь точности выводов мужа, его проницательности, боясь выдать мужу виновника всех ее волнений, молчала, переводя глаза с одного предмета на столе на другой.

– Ты хоть понимаешь, Аллочка, для чего это? Я знаю, что она, я знаю для чего! Знаю! Раз вызвала – поругались, два вызвала тебя – поругались. Надоело тебе. Естественно, мне тоже надоест такая подозрительность и что потом? Вывод какой? Ты помнишь? Кто подкладывал в кастрюлю тебе бумажки? Она! Клянусь!

IV

Борис вызвался проводить Волгина. Жидкий свет фонарей рассеивался в темноте, торопились домой одинокие прохожие. На улице Горького сразу все изменилось – свет фар от автомобилей, яркое освещение, группы гуляющей молодежи – любителей ночной жизни столицы.

– Если ты идешь и видишь свой идеал – упускать нельзя, – проговорил вполголоса рядом идущий Борис, наблюдая за лицами. – Упустишь этот миг, упустишь свою судьбу. Имей в виду, красота – это пролетевший ангел.

– Я думаю, что немного не так. Общее понятие Платона немного другое.

– Слушай, когда жил Платон? Какой век до нашей эры? А ты ведь не глупее его? Я тебе говорю! Не ссылайся на авторитеты, ибо они иногда врут. Нет ничего вечного. Вот мы – и красота – для нас.

– Борис, можно упрощать, а можно философски рассуждать. То, что понравилось, еще не есть красота, друг мой. Красота – это как момент зарождения жизни.

– Философ ты и есть философ. – Борис рассмеялся. – Но мы-то ведь любим живую красоту, а не формулу ее. Плевать мне на эту саму формулу, мне давай живую жизнь, друг ты мой.

Они расстались у метро. Волгин отправился на станцию «Филевский парк». По дороге он вспоминал чудесную девушку Светлану, как она металась между гордостью и желанием и как все же желание победило. «Желание – главный двигатель страсти на земле, а может быть, и в жизни», – подумалось ему.

По дороге домой он представлял, как сейчас примет душ, перед сном прочитает еще раз «Вступление» к своей книге «Стерегущий глаз жизни» и выключит свет. Прохладный, чистый воздух нежно проникал в легкие, и дышалось легко, свободно. Он остановился под деревом, послушать тишину. Было так приятно в этот поздний час.

Волгин, сворачивая на тропинку, заметил, что в его сторону смотрит юный тощий милиционер. Пристальный его взгляд насторожил Волгина, он заприметил две фигуры милиционеров, которые отчетливо выделялись в просвете тропинки, в начале которой горел фонарь. Он догадался: идут за ним. На всякий случай он ускорил шаг, резко свернул в сторону и спрятался за толстой елью. Некоторое время затаившись, сидел. Милиционеры, переговариваясь между собой, казалось, никуда не торопились. Когда они поравнялись с елью, за которой спрятался Волгин, он услышал, как один говорил другому:

– Так, говорят, опасный, сволочь, диссидент какой-то, втирается в доверие к большим людям. К нам перешел недавно на работу сержант Коздоба, так он говорит, что чистая шваль заграничная.

– Да ну? – спросил другой голос.

– А кто его знает, есть такие всякие стиляги, которым только дай момент, так они зараз нашу с тобой власть переделают, чтоб все по-ихнему, чтобы все на цырлах ходили, чтобы все под американскую гребенку.

– Да ну? – спросил все тот же тонкий голосок. – А куда же он исчез? Смотри, только что маячил впереди, а уже и нету? Смотри, вот же паразит такой. – Милиционеры остановились и присели, всматриваясь вокруг себя, затем быстро-быстро заторопились по тропинке. Когда их шаги затихли, Волгин задумался. Выходит, тот щуплый стерег его. Судя по всему, за ним следили. Недаром же эти слова о диссиденте, о стиляге, о том, что он довольно опасный человек. Они уже знают, в какой квартире он живет, за ним ведется слежка. Тропинка упиралась в улицу, которую надо было переходить. Редко горели фонари. Он, не выходя из тени, осмотрелся и никого не увидел. Осмелев, вышел из тени и сразу же увидел милиционеров, которые стояли с той стороны дерева и о чем-то тихо переговаривались. Они заметили его сразу и немного опешили. Он тоже никак не ожидал столкнуться с ними вот так нос к носу.

– Стой! Документы! – заорал щуплый и бегом кинулся к Волгину. Волгин попятился и бросился обратно. За щуплым побежал и второй милиционер. Его Волгин не успел рассмотреть, но тот значительно выделялся ростом, шириной плеч и судя по всему, силой. Он быстро обогнал щуплого и припустился крупной рысью. Волгин поднажал, поднажал и тот крепыш. Ощущение опасности подталкивало. Казалось, убежать от милиционеров в парке очень даже просто, стоит только скрыться в темноте, спрятаться за дерево и – все. Но не тут-то было. То, на что рассчитывал Волгин, оказалось совсем не таким уж простым. Бежавший за ним крепыш, несмотря на то, что щуплый отстал далеко позади, нагонял его. Волгин, чувствуя опасность, приналегал, хотя понимал с досадой на самого себя, что напрасно убегает, что за ним гонятся стражи порядка, милиционеры, приказ которых он обязан уважать. Возможно, он бы и убежал, если бы не корни деревьев. О них он споткнулся и упал, ушиб руку и колено, собрался было вскочить, несмотря на боль, сказать, обернувшись к милиционеру, что-нибудь шутливое, но не смог: сильный удар носком острого ботинка остановил его. От удара он полетел в кусты, росшие вдоль тропинки, и, боясь, что сейчас раздерет себе лицо, как-то извернулся и упал на землю спиной.

– Ах, подонок! – кричал милиционер, стараясь схватить его за горло. Волгин увернулся, но милиционер выхватил пистолет и поднял оружие, стараясь нанести удар по голове рукояткой. Волгин испугался, промелькнуло в голове: «Ах, как влип глупо! Как влип!» Когда милиционер поднял пистолет, он крутанулся на спине и ногой с силой ударил по руке милиционера. Удар оказался настолько сильным, что пистолет вылетел из рук стража порядка и, судя по шороху, изданному при падении, упал в кусты. Милиционер матом выругался так виртуозно, что, несмотря на свое опасное положение, Волгин отметил это. Он юркнул за дерево и притаился. К этому моменту уже подбежал щуплый, размахивая пистолетом, и крепыш пожаловался на то, что Волгин выбил у него пистолет из рук.