Жажда скорости

– Ты видела это?
– съежилась я.

– Ага, видела.

Я выпускаю воздух.

– Просто... конечно, он мне нравится, но я знаю, что мы никогда не смогли бы быть вместе. Но даже зная все это...

– Все равно больно видеть его с другой женщиной.

– Да, - выдыхаю я и тру высушенные глаза.

– Почему вы с ним никогда не смогли бы быть вместе?

– Потому что он мужчина-шлюха.

Она усмехается.

– Ну, не знаю. Судя по тому, как вы проводили время, и что ты мне рассказывала о его поведении тогда... может, он хотел от тебя большего.

– Сомневаюсь. Независимо от этого, я не связываюсь с пилотами.

– Я перекатываюсь на спину и смотрю в потолок.

– Почему?

– Ну, вот так.

Она выдыхает.

– Мне ты можешь сказать, ты же знаешь. Ты можешь доверять мне. Я никому не скажу. Знаю, ты можешь думать, будто я сплетница, но действительно важное я могу держать в секрете.

Я устремляю на нее взгляд и внезапно понимаю, что для меня настал редкий момент истины.

– На Формуле-1 я потеряла кое-кого, кого любила. Он умер на трассе из-за несчастного случая.

– Мне жаль, Энди.

– Это было давно.
– Пожимаю я плечами так, словно это не важно, хотя это важнее всего.

– По этой причине ты работаешь на Ф1? Чтобы чувствовать себя ближе к этому человеку?

Петра гораздо проницательнее, чем я полагала.

– Отчасти. Я изучала инженерию в университете, чтобы научиться создавать более совершенные двигатели. Люди все время ходят на гонки, но я хочу быть способной помочь сделать болид максимально безопасным к моменту, когда он выедет на трек. К тому же, я занимаюсь этим, потому что люблю свою работу. Машины - это все, чем я когда-либо интересовалась. Я взрослела, не вытаскивая головы из-под капота, - усмехаюсь я, и в этом смешке слышится оттенок печали.
– Наверное, быть здесь, заниматься всем этим и правда делает меня ближе к моему отцу.

Свою ошибку я осознаю незамедлительно и застываю, чувствуя холод.

– Погиб твой отец?

Паникуя, я бросаю на нее взгляд, понимая, что не могу дышать.

– Все в порядке, Энди, - заверяет она меня успокаивающим голосом.
– Я никому ничего не скажу. Но почему ты держишь это в секрете?

Я делаю долгий выдох и затем поворачиваюсь к ней.

– Я держу это в секрете, потому что мой отец это... то есть был... Уильям Вульф.

– Ох.
– Она выглядит ошеломленной.
– Ого. Черт. Энди... почему ты не говорила мне? Но, стой...
– Она качает головой, словно ей все становится все ясно.
– Разве он... твой отец... разве он... умер... не здесь, в Монако?

– Именно.
– Я ложусь на спину, смотрю в потолок. Чувствую, как на глазах появляются слезы и делаю глубокий вдох, чтобы удержать их.

– Иисусе... Энди. Какого хера ты не сказала мне? Я и представить не могу, как ты через все это проходишь, особенно сегодня, в день гонок, и к тому же мирясь с дерьмом Каррика и Сиенны.

– Я просто не хотела, чтобы люди думали, что дядя Джон дал мне работу только из-за моего отца, так что предпочитаю держать это в себе.

– Хм-м-м.... кажется, я могу это понять.

Я снова смотрю на нее.

– Петра, только дядя Джон знает, что Уильям мой отец, и я хочу, чтобы так и было дальше.

– Ты можешь мне доверять. Все сказанное тобой остается здесь.
– Она тесно сжимает губы и делает жест, словно закрывает рот на замок и выбрасывает ключ в неизвестном направлении.

– Я ценю это, - мягко улыбаюсь я ей.

– Должна сказать, теперь, когда ты мне рассказала, твой пунктик "не встречаюсь с гонщиками" приобрел для меня смысл.

Я выдыхаю.

– Когда видишь, как на трассе умирает твой отец и потом наблюдаешь, как твоя мама проходит через боль утраты...
– Я поворачиваю голову в ее сторону и смотрю на нее.
– Для себя я такого не хочу.

– Но тебе нравится Каррик... верно?

– Ну да, он мне нравится. Но ничего не выйдет.

– Я понимаю, учитывая, что случилось с твоим отцом... но Каррик не твой отец, Энди.

Наши взгляды встречаются.

– Но он такой. За исключением его потанскунства - мой отец тоже отчасти был таким, пока не встретил мою маму - Каррик являет собой все, что было в моем отце. И именно это все говорят о Каррике. Он следующий Вульф. Все, что касается Каррика: от его ранней карьеры в Формуле-1 до его безрассудного и легкомысленного способа вождения... есть дохрена всего, в чем Каррик и мой отец похожи.

– Но это не значит, что ему предначертана та же судьба.

Я ежусь от ее выбора слов.

– Господи... прости. Я неправильно выразилась.

– Нет, все в порядке. Обычно я нормально справляюсь со всем этим. То есть, прошло четырнадцать лет. Но сегодняшний день для меня странный, вот и все. Я более чувствительная, чем обычно.

Недолгий момент тишины.

Затем она говорит:

– С Карриком сегодня все будет хорошо. Ты же знаешь это, так?

Я закрываю глаза и выдыхаю.

– Да.

– Слушай, я здесь в роли адвоката дьявола, но кристально ясно, что ты переживаешь, когда Каррик участвует в гонке, и он тебе нравится, так что с ним ты или нет, ты все равно беспокоишься, верно?

Я открываю глаза и смотрю на нее.

– Это так, но есть разница между беспокойством за друга и переживанием за парня, или и того хуже - за того, кого ты любишь.

Она долго не отрывает от меня взгляд. Я вижу, как в ее голове крутятся шестеренки.

Ложась на спину, она кладет руки под голову.

– Как думаешь, поп-принцесска будет сегодня на треке?

– Это день гонки, так что я бы ждала ее.

Сиенна ни разу не была на трассе с момента, как прибыла в Монако, что было для меня идеальным раскладом, потому что это прекрасное место, чтобы прятаться.

– Она такая сука, - бормочет Петра.

Улыбка касается моих губ, и я ложусь на бок, поворачиваясь к ней лицом.

– Ты же знаешь, что не должна ненавидеть ее только из-за того, что она не нравится мне.

Она хмурится, рассердившись на мои слова.

– Она мне не нравится, потому что она стервозно ведет себя по отношению к тебе, и потому, что ее музыка дерьмо.

Я смеюсь над выражением ее лица.

– Я ценю твою поддержку.

Я падаю на спину. Поднимаю руки к лицу и смотрю на них. Они грубые и сухие. Я кривлюсь.

Готова поспорить, что руки Сиенны красивые и мягкие.

Гр-р. Мне нужно прекратить сравнивать себя с ней.

Давая этим мыслям покинуть мою голову, я говорю:

– Интересно, почему он с ней. Ну, то есть, Сиенна красивая, но чертова злюка.