Жажда/water
Шрифт:
Драко вздрогнул при ее приближении. Может, даже поднял глаза, чуть-чуть, на секунду; рыдания стали немного тише. Но он все еще плакал. Будто хотел утонуть в слезах.
– Малфой, пожалуйста…
Он подтянул колени к груди. Лучше бы сказал хоть что-нибудь, что угодно… отъебись, заткнись, шлюха, грязнокровка… было бы легче. Просто услышать, как он бормочет что-то свое, чтобы знать, что он все еще есть там, внутри. Где-нибудь. Все еще жив, дышит, не до конца сломлен, раздавлен отчаянием, сжавшись в комок на полу от боли.
Глаза
– Пожалуйста, - жалобно повторила она. Сглотнула, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Он был уже совсем близко. Гермиона присела, обхватив колени, не обращая внимания на протесты измученного тела. Его боль была хуже, чем все, что с ней сегодня случилось.
– Что с тобой?
– спросила тихо и осторожно.
– Почему ты… Поговори со мной. Пожалуйста, скажи что-нибудь, Драко.
Драко.
Она поняла, когда он заметил. Позже. На долю секунды после него.
Драко.
Сердце забилось как бешеное. Она не имела в виду…
Он поднял глаза.
– … Малфой, - и не смогла сдержаться. Попыталась исправиться. Еле слышным дрожащим голосом, бессмысленно… но все равно. Он поднял глаза.
Рыдания стихли.
Они смотрели друг на друга, Драко с мокрым лицом: глаза, щеки - красные и в слезах. Бледный. Неестественно бледный. Под лихорадочным румянцем кожа была слишком белой, совсем бесцветной, ни крови, ни жизни. Невозможно смотреть. Невозможно сдержаться. У нее по щеке скатилась слеза.
– Что случилось?..
– тихо спросила она. Осторожно. Отчаянно пытаясь понять, почему он выглядит так, будто все потерял. Еще слеза покатилась следом.
– Я… прости, - это было так непохоже на Малфоя, которого она знала, у Гермионы даже мелькнула мысль - она даже поверила на долю секунды, что это не он. Не Малфой. Не с таким голосом.
– За что?
– ее голос дрогнул.
Драко помотал головой. Он мог потягаться с ней слезами. И выиграть. У него их было слишком много.
– То есть… я хотел тебя вылечить. Прости. Я просто… я пришел, но я…
– Шшш… - она не хотела это слышать. Ей было плевать. Невозможно думать о собственной боли, видя его - таким.
– Грейнджер, - его голос срывался от слез.
– Все это… я не хотел…
– Шшш… - опять извинения. Зачем они ей? Не потому же он сидит, скорчившись на полу, - дрожа, обливаясь слезами и потом. Гермиона очень медленно придвинулась ближе. Почти перестала дышать, замерев. Достаточно близко, чтобы накрыть его руку своей. И не смогла.
– Ты из-за этого?..
– нет, наверняка было что-то еще.
– Все это сделал?..
– выдохнула она.
– Потому что тебе жаль?
Он
поднес руки к лицу. Повернул к себе, потом от себя. Кажется, дольше смотрел на ту сторону, где было больше крови. Потом кивнул:– Если бы ты знала, что я…
Она попыталась сообразить, что он имеет в виду - сквозь звон в голове, который был уже тише, но все же. Не проходило ни дня, чтобы она не пыталась понять. Снова и снова. Все эти дикости, что он говорил. И вот опять. Бесполезно. У нее не было ни единой зацепки. Глухая стена.
– Что ты?..
– задумчиво повторила она.
– Что я сделал.
– Малфой…
– Я должен быть наказан.
Гермиона нахмурилась. «Наказание? Что за чушь?»
– Я не… - она качнулась вперед, встав на колени, наклонилась к нему и прошептала: - Не всегда все так просто, Малфой, - не зная, что еще сказать. Как всегда. Даже не зная, понял ли он хоть что-то.
– Он бы меня убил.
Она помотала головой:
– Кто?
Драко молчал. Просто смотрел на свои окровавленные костяшки пальцев.
– Кто «он», Малфой?
– снова спросила она.
– Мой отец.
По спине пробежала дрожь. И вдруг вспомнились его слова, сказанные когда-то. Про то, что он знает исцеляющие заклинания. И почему он их знает.
«Меня научила мать. Она лечила меня, иногда. Знаешь? После такого».
– Малфой… - начала она, взглянула на его руки, потом снова в лицо.
– То, что он с вами делал… - и опять помотала головой. Драко все время кого-то бил, казался злобным ублюдком, необратимо испорченным. Но Гермиона не могла даже представить себе, каково это было - жить с таким отцом, как Люциус. Даже для него.
– …было ужасно. Ты не… такого никто не заслуживает. Особенно от тех, кого любят.
Ему на глаза навернулись новые слезы, он прохрипел:
– Ужасно?
– Да. Это было ужасно.
– Тогда… Я ужасен.
Она помотала головой, но не смогла придумать ответ.
– Знаешь, я ее встретил.
– Кого?
– Паркинсон.
У Гермионы екнуло сердце.