Жажда/water

Драко сделал еще шаг вперед и заметил, что она дрожит.

– И что ты будешь делать? Ты, псих ненормальный?
– фыркнула она, зажав в кулаки ткань платья, чтобы унять дрожь. Но куда там. Их обоих трясло - ее от страха, его от бешенства, въевшегося под кожу в тот самый миг, когда он осознал, к чему все идет.

Внешнее спокойствие. Милое, недолговечное самообладание первых минут. Драко терял его с каждой утекающей секундой. И всего лишь из-за таких привычных слов.

Пэнси заговорила снова.

– Ты гребаный псих, Малфой. Какого черта с тобой творится?

– Ответ неверный.

– Что?

– Попробуй еще раз.

Теперь Пэнси растерялась. Она казалась смущенной и испуганной, совсем как Гермиона той ночью, когда его неудержимо рвало. Той ночью, когда он узнал ее вкус. И не мог думать ни о чем другом.

«Как она смеет. Как она смеет так выглядеть. Как Грейнджер».

– Я не собираюсь извиняться за…

Драко зарычал сквозь зубы, Пэнси отшатнулась.

«Так-то…» Вздрогнула всем своим гнусным, невредимым-не-то-что-у-Грейнджер телом. Вроде, поняла. А что ее так удивило? Думала, они мило проболтают всю ночь? Он похлопает ее по плечу, благодаря за блестяще проделанную работу? А если ему не понравилось? Строго погрозит пальцем - «не делай так больше и ступай себе»?

Драко попытался взять себя в руки. Подумать – раз уж ему позарез понадобилось ее извинение, что, если он его не получит? Что, вашу мать, он с ней сделает? Потому что было слишком много того, что нельзя. Абсолютно, без вопросов, нельзя. Слишком многое в его прошлом заставляло просыпаться в холодном поту. И это не должно повториться. Особенно - по его вине.

Но эта попытка… попытка одуматься и стряхнуть непонятно откуда взявшееся лихорадочное возбуждение, слабела. Захлебывалась. Он боялся почти так же, как Пэнси, которую уже явно трясло. Пусть она просто извинится, дальше он справится. А пока… она не знает, не понимает… трясется… он все больше терял контроль. Тонул.

– Слушай… - до Пэнси начало доходить.

В конце концов, они не первый день знакомы, могла выучить, что в нем есть тьма, которая при любом недовольстве рвется наружу. Пэнси оглянулась, чтобы оценить пути к отступлению — но позади была стена. Хрен сбежишь, рыбонька. Поверь мне. Ты в такой же в ловушке, блядь, как и она тогда.

«Ты, тупая сука».

– Я не раскаиваюсь, ясно?
– Она чуть заметно поморщилась, коснувшись ссадины на лбу, и тихо добавила: - Но я не хотела тебя обидеть.

Это проняло его сильнее, чем попытка прикинуть, что он почувствует, если заново раскроит ей череп.

– Что?
– хриплый голос сочился недоверием.

– Я тебя ненавижу, - буркнула Пэнси, во взгляде промелькнула плохо скрываемая паника. Она начала понимать, что наговорила лишнего, но теперь не было выбора, только идти дальше.

– За все это. Но я не хотела тебя обидеть. Думала, это поможет мне забыть. Не помогло.

И тут, как в плохой пьесе, Пэнси шмыгнула носом, на глаза навернулись слезы. Губы затряслись.

– Ты меня так обидел, - она прикрыла рот дрожащей рукой, - как ты не понимаешь? И все она. От нее все зло.

Драко помотал головой. Как каменная. Мысли скачут, как блохи. Знакомая ловушка. Ее слезы, так знакомо, бля.

– Зачем ты это сделала, Пэнси?

– Потому что я тебя люблю, Драко, - все произошло слишком быстро. Пэнси уже всхлипывала, почти рыдала. Но ее слова были как пустой звук. Глухое мутное молчание. Бессмысленные. Бесполезные. Опоздавшие лет на семнадцать.

– И ты думаешь… - ему пришлось сглотнуть, чтобы подавить поднимающийся гнев.
– Думаешь, это все извиняет, да?

– Я никогда никого так не любила, - прошептала она, - и никогда не полюблю. Никогда больше. Тебе не понять, что это такое.
– В нем что-то дрогнуло. Он смотрел, как по ее щекам текут слезы. Она плакала больше, чем Грейнджер, и это раздражало.
– Ты сломал мне жизнь. Вы оба. У нее всего пара царапин и синяков, согласись, небольшая месть. Фигня по сравнению с тем, что эта грязнокровка сделала мне.

Драко сжал кулаки.

– И вот это и есть самое страшное, да, Паркинсон?
– он пытался подавить ярость, едва сдерживался, чтобы не зарычать.
– Что она грязнокровка? Не так чиста, как мы?

– Ты знаешь, что это важно, Драко.

– А может, потому что она красива?
– медленно и отчетливо выговорил он, будто пронзая ее каждым словом.
– Красивее, чем ты когда-либо будешь?
– Он сделал еще шаг вперед.

– Не надо, - пробормотала Пэнси, размазывая тушь по мокрым щекам.
– Не притворяйся, что она что-то большее, чем твоя последняя блажь, Малфой.

Он опять помотал головой. Пэнси, кажется, предпочла это проигнорировать.

– Она забыла свое место, Драко. Я отомстила.

– А я?

– Что ты?

– Может, и мне отомстишь?

Пэнси уставилась на него. Широко открытыми, влажными, потемневшими глазами. Помотала головой.

– Я… я не хочу тебе мстить, Драко, - запинаясь, проговорила она. На щеках выступил румянец.

– А Грейнджер? Мстить Грейнджер – нормально?

Во взгляде Пэнси отразилось все то же настороженное непонимание.

– Тебе-то что за дело, Малфой?
– рявкнула она. Кажется, ее слезы почти иссякли.