Жажда
Шрифт:
– Я вижу… солнечный свет. Снаружи сейчас день.
Сюзанна почувствовала, как сердце ее забилось чаще. В ней нарастало запрещенное чувство надежды. Солнечный свет. И Джулия уже почти выбралась. А если она выбралась, то сможет помочь Сюзанне, и тогда они обе будут свободны. При этой мысли губы ее сами собой расплылись в улыбке.
Шум прекратился. Сюзанна снова слышала только свое дыхание и бешено стучащее сердце, которое, казалось, готово было вырваться из груди. Она почти потеряла дар речи. Почти.
– Что там… что ты сейчас делаешь?
Тишина.
– Джулия? Ты здесь?
– Я здесь.
У
– Я открыла дно своего ящика. Думаю, он плохо закрыл его, когда выпускал нас. Немного трудно, но… если бы мне удалось… согнуться…
Сюзанна слушала, чувствуя, как в висках пульсирует кровь.
– Говори, Джулия, говори. Продолжай рассказывать, что происходит…
Снова громкий скрип и треск.
Потом тишина.
– Джулия…
Сюзанна услыхала вздох.
– Я сделала это. – Джулия радостно рассмеялась, словно не веря себе. – Сюзанна, я сделала это!
– Прекрасно! Есть!
– Да, теперь все, что мне нужно сделать, это…
А затем раздался вопль. Это кричала Джулия – громко, долго, надрывно.
Широко открытые глаза Сюзанны с ужасом уставились в темноту.
– Джулия…
Она пыталась спрятаться от этого звука, старалась закрыть уши руками, но безуспешно. Поэтому ей оставалось только слушать.
– Нет, Джулия…
Вопль затих.
Наступила тишина.
– Джулия…
Молчание.
– Джулия…
Та не отвечала.
– О господи, о господи…
Сюзанна заплакала. Надежда. Это проклятое чувство – надежда. Сюзанна продолжала рыдать.
И боялась, что уже никогда не сможет остановиться.
Часть четвертая
Глава 76
Французский ресторанчик «Жерар» был расположен на углу Лоуэр-Бакстер-стрит и Эббигейт-стрит в старинном английском городке Бари-Сент-Эдмундс. Солнечный, просторный и светлый внутри, он был сделан в виде закрытого внутреннего дворика, где весной и летом английский ленч легко перетекал в ленивое послеобеденное время с разнообразными французскими hors d’oeuvres, [20] хорошей компанией и обилием вина. Как бы Филу хотелось приобщиться ко всему этому прямо сейчас! Он подозревал, что Марина чувствует то же самое.
20
Hors d’oeuvres– закуски ( фр.).
Они сидели друг напротив друга, разделенные гораздо б'oльшим расстоянием, чем просто ширина ресторанного столика между ними. Оба нервно поглядывали друг на друга, пытались улыбаться, продолжая сомневаться, будут ли уместны сейчас какие-то прикосновения. Словно два канатоходца, старающиеся сохранить равновесие.
«Это просто нелепо. Я сейчас должен быть на работе, заниматься расследованием. Мне нельзя находиться здесь и улаживать свои домашние дела». Но потом он посмотрел на Марину, на ее красивое лицо с правильными чертами, на их дочь, которая спала в стоявшей рядом со столиком коляске в состоянии полного удовлетворения, с задранными вверх ручками. И понял, ради чего он сюда приехал.
– Хорошо
выглядишь, – сказал он.– Ненамного лучше тебя. – Марина с трудом улыбнулась, но в глазах у нее была тревога. – Но все равно спасибо.
«Она действительно хорошо выглядит. Конечно, страх и беспокойство оставили следы на ее лице, но она по-прежнему выглядит здорово».
Для Фила она всегда выглядела прекрасно.
Марина отвела взгляд и опустила глаза в меню. Колеблется и растеряна. Она вздохнула.
– Это была плохая идея. Видимо, следовало сделать это позже.
Фил продолжал пристально смотреть на нее.
– Марина, если мы не сделаем этого сейчас, никакого «позже» может уже и не быть.
Она снова вздохнула, глядя на стол перед собой. В этот момент к ним решилась подойти официантка. Фил хотел отослать ее, но Марина уже начала заказывать себе морского окуня со шпинатом и салат из помидоров. Он быстро пробежал глазами меню и заказал первое, что бросилось в глаза, – утку. И большую бутылку минеральной воды. Официантка снова исчезла, оставив их наедине с молчанием.
Фил ждал.
– Между нами… кое-что стоит, – наконец произнесла Марина. – Или, точнее будет сказать, кое-кто.
Фил с трудом заставил себя вдохнуть, тело его напряглось. По дороге сюда он перебрал все, что только могло прийти в голову, все самое ужасное, что только Марина могла сказать ему. Он надеялся, что таким образом сможет подготовить себя к этому, – что бы там ни было – и ему будет не так тяжело. То, что она нашла кого-то еще, было самым худшим из всего, что ему удалось придумать. И сколько бы он к этому ни готовился, он все равно не смог бы воспринять эти слова как-то легче.
Фил только кивнул. И напряженно ждал, продолжая кивать.
Официантка принесла минеральную воду. Бутылка так и осталась стоять на столе нетронутой.
Марина, не поднимая глаз, смотрела на стол перед собой.
– Это Тони.
Тони… Мужчина, с которым Марина жила раньше. Который был избит до полусмерти убийцей, за которым охотились Фил с Мариной. Это произошло как раз перед тем, как Марина решила сказать ему, что уходит.
Вот так дела, подумал Фил.
Вздрогнув, он часто заморгал.
– Тони?
– Тони. Я… – Она опять тяжело вздохнула. – Я… Он просто лежит там. А я продолжаю поддерживать… – Ее пальцы принялись мять салфетку. – Я просто… Я должна принять решение, Фил. Он лежит там, подключенный к системе жизнеобеспечения, и они хотят, чтобы я наконец приняла решение. Они хотят, чтобы я отключила его.
Голос Фила был тихим и спокойным.
– И поэтому ты убежала от меня?
Она кивнула. Ее пальцы уже рвали салфетку на мелкие кусочки.
– Но… мы, конечно, могли бы что-то придумать вместе…
Марина резко подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо. Глаза ее были покрасневшими и влажными. Ее удерживало от рыданий только то, что они были на публике.
– Нет. Я должна сделать это сама. Это мое решение. Ты понимаешь меня?
– Объясни, – попросил он.
– Я не могу этого сделать, – сказала она. – Я просто не могу заставить себя выключить эту систему и… и… и осознать, что он наконец умер, умер по-настоящему, раз и навсегда.
Фил наклонился к ней.
– Ты думаешь, что у него есть шанс снова прийти в себя? Ты это имеешь в виду?