Желание зверя 2

Зачем копаться в дерьме? Какое от этого удовольствие, а главное – что это изменит?

А, может, действительно этого ему и не хватало всё это время? Возможности просто проговорить вслух всю ситуацию. Поделиться самым сокровенным с самым важным для него человеком.

Вспоминать было тяжело и неприятно, но уже далеко не так болезненно, как тогда, когда всё это только произошло и открылась вся грязная правда. Так подробно, от и до обо всём, он рассказывал кому-либо впервые – ни Майк, ни Соня, ни даже сестра не знали всего.

Сейчас, по прошествии времени, Зейн заново выстраивал всю цепочку событий, наблюдая за всем, как бы со стороны.

И за собой тоже.

Уже после того, как он ясно дал понять Мишель, что связывать свою судьбу с нею не желает, она, время спустя, внезапно объявила ему о своей беременности.

Лживая и расчётливая сущность Мишель никогда не была для него секретом – за столь длительный период их странных отношений он изучил её достаточно хорошо. Так неужели, у него не возникло никаких подозрений тогда? Конечно возникли. Сразу же. Не в её беременности, нет – Двуликие это чувствуют. А в том, что именно он является этому причиной.

Да, они продолжали периодически совокупляться – по другому их случки было и не назвать – но он к тому времени уже окончательно решил соскочить. И она прекрасно знала об этом. Да, в их последнюю, якобы случайную встречу у неё была течка – какой тут оборотень устоит? Но гарантировать, что в эти дни он у неё был единственным? Даже смешно. Только не у Мишель! И да, он так прямо ей об этом и сказал.

Как обычно в таких случаях поступают девицы, мечтающие поймать в свои сети долгожданного мужчину? Правильно, как минимум, предъявляют ультиматум, максимум -начинают трубить везде и всюду о своей беременности, подключая к атаке родню, а порой и общественность. Но Мишель дурой никогда не была. Нет! Она поступила гораздо хитрее. Она просто исчезла. Без истерик, объяснений и попыток что-либо доказать.

Это потом уже, гораздо-гораздо позже, разложив всё по полочкам, он понял всю простоту и гениальность её плана. С ним по-другому и не сработало бы, и кому, как не Мишель это понимать, ведь и она за эти годы изучила его очень хорошо. Она знала – он не сможет не думать о том, что вероятность всё же есть, и её будущий ребёнок может быть от него.

И он думал. Постоянно.

Две недели. Четыре. Через общих знакомых он пытался узнать о том, куда же она пропала. Никто ничего не знал, предполагали даже, что уехала за границу. Стараясь не вызвать подозрений, с помощью сестры добыл у родителей Мишель сведения о загородном доме каких-то её дальних родственников. Его ребята быстро подтвердили – она скрывалась там.

В один из дней, месяца через два после их последнего разговора, не выдержав, он поехал-таки туда с одной единственной целью – поговорить откровенно. Для любого Двуликого дети – благословение богов, и Зейн поймал себя на том, что всё это время после её признания неожиданно для себя самого чувствовал необыкновенное волнение от мысли, что и он скоро может стать отцом.

Да, совсем не с этой женщиной он мечтал бы иметь сейчас общего ребёнка, но ведь и в их с Мишель истории были прекрасные моменты. Так, может, и не всё ещё потеряно? Верил же он когда-то в их взаимные чувства?

Он прибыл в поместье под чужим именем – его целью была внезапность. Застать Мишель врасплох и спровоцировать её на искренние эмоции. Слуга, не предупреждая хозяйку, провёл его в одну из гостинных. Отсылая своего провожатого, Зейн уже тогда насторожился, уловив из-за прикрытой двери знакомые голоса. Мишель спорила с мужчиной. И не просто с мужчиной: чувствуя, как в нём закипает злость, Зейн узнал в её собеседнике Гарри Ривендора – своего кузена собственной персоной.

Конечно же, первые мысли были – Мишель не меняется! Он ещё сомневался в чём-то?! Вот оно прямое доказательство, что эта сучка продолжала работать на несколько фронтов одновременно! Поди разберись, кто там будущий счастливый отец в потоке её... воздыхателей.

Он уже хотел, развернувшись, исчезнуть из особняка, одновременно навсегда выкидывая Мишель из своей жизни, но затормозил. Появилась яростная мысль, войти, чтобы поставить жирную точку в этой неприятной истории и навсегда пресечь в свою сторону даже намёки на возможное отцовство. Но он так и застыл под дверью, наконец начиная различать, о чём же так бурно спорили любовники.

Общий смысл их эмоционального разговора сводился к тому же, из-за чего он и оказался там в тот день – беременности Мишель.

Гарри просил и убеждал, она отказывалась. Только, осознав, на чём же, собственно, так настаивал кузен, и почему та не соглашалась, Зейн поражённо замер. Гарри признавался Мишель в вечной любви и уговаривал её выйти за него замуж. Но самое главное было даже не это, а то, что он очень эмоционально и отчаянно убеждал свою избранницу в том, что готов воспитывать её будущего ребёнка, как своего собственного, тем более, что в венах её малыша всё равно будет течь кровь его рода.

Получается, его кузен был уверен в том, что сам он не являлся отцом ребёнка Мишель? И в то же время убеждён, что этот ребёнок принадлежит к роду Ривендоров?

Мгновенный, насмешливый ответ Мишель, услышанный им, заставил задохнуться:

– Ты же знаешь, что я беременна от Зейна! Неужели, ты согласен признать своим ребёнка ненавистного брата? Ты же никогда не полюбишь моего малыша!

Зейна словно ледяным душем окатило.

Они с Гарри всегда недолюбливали друг друга. С самого детства. Кузен с болезненной завистью относился к любым его успехам, начиная с главенства отца Зейна в клане и заканчивая популярностью его самого у женщин. И никогда не отказывался от любой возможности задеть или нагадить. Порой казалось, что и на Мишель Гарри глаз положил исключительно с целью обойти своего вечного соперника и досадить ему – Зейну.

Но такое он себе и представить не мог!

Так значит, ребёнок у Мишель будет всё-таки от него? И это к его малышу протягивает сейчас свои грязные руки его братец?!

Зейн еле сдержался тогда, чтобы не ворваться к ним в гостиную. Соображал лихорадочно и принял единственное верное решение – исчезнуть, словно его здесь и не было никогда, и вернуться – да хоть завтра – но уже с кольцом, умоляя Мишель о прощении.

Глава 22. Зейн Ривендор

Зейн потом обхаживал обиженную гордость Мишель ещё целый месяц, добиваясь её согласия на брак. Ему даже пришлось подключать родителей с обеих сторон. Допустить, чтобы его ребёнок рос где-то вдали от него он не мог. А Мишель, как ему казалось тогда, дала понять однозначно – раз он не поверил и отказался от малыша в самом начале, она так и скрывала бы его от него и дальше.

Их свадьба стала главным событием года в столице. Мероприятие получилось пышным и громким. Он настоял. Как на одном из подарков невесте – Мишель была счастлива.