Желанная беременность
Шрифт:
«Скажи маме, пусть не волнуется, мы чуть пошалим и приедем к ней позже».
Господи, что происходит? На затылке волосы встают дыбом, и позвоночник простреливает ледяным ужасом. Сжимаю до хруста в пальцах трубку… Я схожу с ума. Горячее дыхание обжигает мочку уха и следом к ней прикасаются мягким поцелуем губы Валеры.
– Даша, Даша, с тобой все в порядке? – слышу издалека голос мамы, а у самой перед глазами все плывет. Потому что ласки Валерины на меня так всегда действуют.
– Мам, я перезвоню, – бросаю трубку и хватаюсь за полку, чтобы не упасть.
«Я так скучал по тебе, – продолжает нашептывать
– Валера, – чуть склоняю голову вперед, освобождая больше пространства для губ мужчины.
«Дашка, ты такая сладкая и пахнешь совсем по-другому, не так как раньше», – слышу его сдавленный шепот, и слезы вновь застилаю глаза.
Нет. Это неправда. Это не может быть правдой. Валера умер. Это всего лишь мое воображение. Нужно взглянуть страху в лицо.
Разворачиваюсь резко на месте и… мои губы оказываются в плену холодных губ мужа.
«Дашка, – прерывая поцелуй, говорит он, – мне так плохо одному, так одиноко, Даш, ведь все, что у меня было – ты и наш сыночек. Даш…»
Сердце подпрыгивает и уходит в пятки, когда из соседней комнаты слышу младенческий плач. Перед глазами все размыто от слез, не могу разобрать, стоит передо мной кто-нибудь или нет. И сердце рвется в соседнюю комнату. Я делаю шаг, и тут же холодным обручем на запястье смыкаются пальцы.
«Нет, малыш, ты не сможешь помочь нашему мальчику».
Я вытираю слезы костяшками пальцев, зрение проясняется, и я отшатываюсь от стоящего передо мной мужа.
– Валера… – От ужаса и волнения ладони мгновенно вспотели и тело покрылось холодной испариной. Передо мной действительно муж. Его фигуру будто подсвечивает лунным светом, и благодаря этому я могу рассмотреть его лицо. – Но ты же мертв, Валера, – заикаюсь я.
«А ты жива», – в его голосе слышна обида, и меня мгновенно накрывает чувство вины.
– Прости, прости, – я делаю шаг к мужу и хочу прикоснуться к нему.
«Но мы можем все исправить, хочешь? Хочешь ко мне и нашему сыночку? Ему так не хватает мамы, и мне не хватает тебя…»
Он смотрит мне в глаза, и в них столько тоски и любви, что сердце в груди все-таки трескается и разваливается на части. Острие осколков впивается в мягкую плоть, и меня всю изнутри заполняет болезненным отчаянием.
– Валера, я хочу к тебе, забери меня, сейчас.
Лицо мужа озаряет улыбка, и меня накрывает теплом. Он тянет меня в кухню и по пути показывает на выключатель. Я ударяю по нему ладонью, и кухню заливает свет.
«Смотри, – муж указывает пальцем на верхнюю полку, где стоит деревянная шкатулка, – там кое-что для тебя есть».
На его губах играет полуулыбка, и я улыбаюсь в ответ, беру стул и лезу наверх. Достаю тяжелую шкатулку и ставлю ее
на стол. Открываю крышку и вижу сверху среди мелочей пачку новых лезвий.– Валера, я не смогу, – кидаю на мужа недоумевающий взгляд.
«Малыш, я буду рядом… – Я не успеваю и глазом моргнуть, как меня снова обнимают родные руки мужа. – Ты же у меня смелая девочка, да?»
– Да, – отвечаю осипшим голосом.
Мгновение – и я уже стою в ванной. В одной руке держу лезвие, другую ледяными пальцами держит Валера.
«Любимая, мы так хотим с сынишкой, чтобы ты была с нами…»
В его голосе столько любви и ожидания, и я не понимаю что делаю. Просто приковываю взгляд к любимому лицу и улыбаюсь в ответ. Немного поморщилась, лишь когда почувствовала неприятную тянущую боль в запястье. Хотела опустить глаза, но пальцы Валеры вцепились мне в подбородок, зафиксировав его на месте. Холодные губы прижались к моим в жадном поцелуе. Я закрыла глаза.
– Люблю тебя, милый, – хочу обнять шею мужа, но отчего-то промахиваюсь и обнимаю за плечи себя.
Открываю глаза. И столбенею от ужаса. Вижу в зеркале перепачканное искаженное болью лицо. Ошалело опускаю глаза и разеваю рот в немом крике. Последнее, что помню – кафель, залитый кровью…
Моей кровью.
Глава 5
В который раз убеждаюсь, что не стоит делать людям добра, тогда точно не получишь от них зла. И вот это маленькая неблагодарная девчонка тому подтверждение. Конечно же, умом понимаю, что у нее горе большое, но сердце даже не на миг не дернулось, когда узнал, что произошло с ней. Уже давно понял, что судьба подкидывает нам только те испытания, с которыми мы можем справиться, значит и она справится, а если нет, то на все воля Божья – так любит говорить мой старик, и я с этим полностью согласен.
В моей юридической практике были куда более трагичные ситуации, которые действительно переворачивали и ломали человеческие судьбы, и смерть близких и родных были на вершине айсберга. Куда хуже, когда предают и обманываю эти самые родные, когда лишают не только материального блага, но и физического здоровья.
Чуть нагибаюсь вперед и смотрю на окна восьмого этажа. Темно. Неужели еще не дошла? Твою мать. Нужно было довести дело до конца, а не психовать. Устал, конечно – с кем не бывает, зато сейчас не пришлось бы заниматься такой херней, как высчитыванием, на каком этаже находится квартира Дарьи и куда выходят окна ее комнат. Элина уже оборвала телефон. Снова гляжу на окна. Света нет. Может быть, ошибся? Нет, это исключено. Вспоминаю расположение квартир на первом этаже и сопоставляю номера этажами выше – я неоднократно был в домах такого типа, так что ошибки быть не может. В машине заметно похолодало, и я завожу мотор. Достаю телефон, откидываюсь на спинку кресла. Провожу по темному экрану пальцем, и сразу высвечивается оповещение о двадцати пропущенных звонках. Твою мать, Энни не простит мне этого. Мучительно выдыхаю и набираю ее номер. Успел пройти только один гудок, и е жена взяла трубку.
– Дани, так никто не делает, – низкий голос Элины прокатывается по мне, словно разряд тока.
– Котенок, прости, непредвиденные обстоятельства, с меня моей девочке подарок за опоздание, – сразу вношу коррективы в наш дальнейший разговор. Не люблю, когда женщины капризничают и истерят, даже если на это есть повод, даже если это косяк с твоей стороны, лучше сразу заткнуть образовавшуюся дыру таким кляпом, который трудно вытащить.
– Я тебя прощу, если скажешь, что уже поднимаешься по ступенькам.