Железная Империя

— Но таких планов нет, не так ли? — небрежно заметила Алария. — Или есть? Его тоже нужно убить? Мне показалось, что Владыка говорил о нем что-то… Может, есть что-то, на что Инквизитора можно подманить? На женщину? Что у него с Леди Софией?

— О, женщины — это не то, ради чего Инквизитор станет рисковать собой! — рассмеялся тихим смехом неизвестный. — И ради Леди Софии тоже… Говорят, она провела ночь в его покоях, — многозначительно прошептал неизвестный. — Но это не то, о чем вы подумали. После… после этого Инквизитор обычно бывает снисходителен; а он сегодня зол больше обычного. Так что если между ними что-то и есть, то только соперничество за место у трона Владыки Вейдера. Думаю, Двое о чем-то поспорили, крепко повздорили.

— Значит, они соперничают! — ликуя, повторила Алария.

— Но только между собой, — заметил неизвестный. — Через них навредить Дарту Вейдеру вряд ли удастся.

— А наша цель, получается, — медленно произнесла Алария, сузив глаза в темные щелки, — убить Дарта Вейдера. Именно его. Остальные не так важны. Что же, мне бы тоже этого хотелось…

— Да, госпожа! — радостно взвыл за стеной зелени неизвестный. Кажется, он даже подпрыгнул от радости, распирающей его. — Вам не придется… не придется…

— Что не придется? — резко и зло спросила Алария. — Соблазнять Дарта Вейдера? Это ты имел в виду? А если мне хочется этого, а?

— Но госпожа обещала мне, — голос за стеной стал ревнивым и злым, и Алария усмехнулась, уловив в нем мучительную нотку боли. — И Владыка говорил, что вы будете принадлежать мне. Мне!

— Я? Обещала?! — игнорируя слова неизвестного о Владыке, переспросила Алария. — Обещала что? — зашептала Алария, распластавшись по стене, словно плющ, и ловя ртом палец неизвестного. Ее горячий язычок страстно облизнул самый кончик пальца, и мужчина вздрогнул, словно ударенный током. — Что я обещала, мм? Что ты сможешь прикоснуться ко мне? Что ты сможешь ласкать меня? Что ты сможешь проникать в меня так же глубоко, как этот палец?

С этими словами ее губы сомкнулись на его пальце, щекоча его мягким языком, и Алария медленно, миллиметр за миллиметром, скользя губами по коже незнакомца, вобрала в свой горячий рот его подрагивающий палец, настолько глубоко, что он коснулся ее разгоряченной глотки и почувствовал, как мягко сжимается ее горло.

Неизвестный за стеной застонал, ощущая, как нежный язычок женщины ласкает самый кончик его пальца, как обнимает его мягко, и Алария усмехнулась и слегка прикусила палец неизвестного.

— Это я обещала тебе, да? — прошептала Алария, отпуская подрагивающую руку незнакомца и с усмешкой вслушиваясь в сипящее дыхание за стеной. — Это будет твоим, обещаю. Но сначала мне нужно немного побыть с Дартом Вейдером. Он будет первым, кто возьмет меня. Не будь таким ревнивым, — развратно шептала Алария, издеваясь.

Неизвестный взвыл от бессильной ярости, и Алария вновь усмехнулась, наслаждаясь его терзаниями.

— Ладно, успокойся, — произнесла она, наконец. — И говори толком, что именно уготовано Дарту Вейдеру.

— Владыка хочет лично поздороваться с ним, — уклончиво ответил неизвестный. — И попрощаться.

— Вот как? — удивилась Алария. — Владыка разве знаком с Дартом Вейдером? Мне показалось, они никогда ранее не пересекались!

— Вам показалось, — язвительно ответил неизвестный. — Не просите меня рассказать, не надо. Вы же знаете приказ Владыки — никаких имен. Никаких лиц. Чем меньше вы знаете, тем в большей безопасности Владыка. И я.

— Да уж точно, — обозлившись, зарычала Алария злобно, накинувшись на стену, словно дикий лютый зверь, с такой яростью на лице и так опасно, что неизвестный отскочил от нее, испугавшись. — Никаких лиц! Владыка и тебе меня пообещал отдать вслепую! Скажи мне, — яростно рычала она, стиснув оскаленные зубы, сверкая злобными глазами, наливающимися кровью. — Что в тебе не так? Почему ты прячешься от меня? Ты урод? У тебя каша вместо лица или нет носа? Тебя обварили кипятком, и ты похож на недопеченный кривобокий хлеб? Или жуки выгрызли тебе губы и глаза? А может, у тебя короткий, крошечный, мизерный член, и ты просто вынужден выпрашивать у сильных мира сего себе женщин, потому что по доброй воле с тобой ни одна не пойдет?! А?!

Алария зашлась в истерическом злобном хохоте, закинув голову и потрясая зеленую стену так, что с нее листья посыпались.

Это, несомненно, привлекло внимание патруля, шаги гвардейцев послышались в отдалении, и неизвестный, досадуя, отступив еще глубже в тень, вынужден был бежать, оставив объект своего вожделения.

А Алария, закинув голову, беснуясь и терзая зеленые побеги, хохотала и выла страшным голосом, в котором в равной степени перемешались безумие, слезы и ярость, и постепенно одержимый отчаянный крик становился все тише, тише, переходя в обычное женское рыдание. Скользнув по зеленой стене, зажав в кулаках пучки растерзанных листьев, Алария без сил упала на пол и залилась горькими слезами, всхлипывая жалобно и беспомощно.

Так, словно страшный обитатель этого прекрасного тела вдруг покинул его, оставив в этой оболочке, в своем временном пристанище еле теплющуюся слабенькую испуганную женскую душу, затравленно озирающуюся в темноте.

Там и нашел ее Дарт Вейдер, ступив в ее апартаменты в сопровождении двоих гвардейцев Люка.

— Я не вовремя? — произнес великий ситх, сверля взглядом всхлипывающую Аларию, размазывающую по лицу злые слезы.

Этот вопрос был скорее данью вежливости, какими-то ненужными словами, призванными заполнить неловко повисшую паузу, чем настоящим интересом.

Некоторое время Дарт Вейдер, плотно сжав губы, свысока наблюдал за вздрагивающим у его ног созданием, рассматривая покрасневшие от слез глаза, нос, вспухшие губы, не торопясь ни предложить ей руку, чтобы помочь подняться, ни пытаясь произнести слов утешения, и на его суровом лице не отражалось никаких чувств.

— Я лично пришел сопроводить вас до лабораторий, — сухо произнес Император, протягивая руку Аларии, поспешно утирающей мокрое лицо. Его вежливый жест был слишком резок и даже груб, требователен и лишен души, и Алария, в очередной раз шмыгнув покрасневшим распухшим носом, поспешила подняться и опереться о предложенную ей раскрытую ладонь, словно опасаясь вызвать раздражение своей нерасторопностью.

Император не носил перчаток, и ее пальцы столкнулись с металлическими блестящими пальцами, жесткими и острыми, но пугающе теплыми. Словно живыми.

Ее ладонь оставила мутноватый след на блестящей ртутной поверхности ладони Императора, и один из гвардейцев, заметив, в каком плачевном состоянии теперь пребывает зеленая изгородь, предложил Аларии платок.

— Благодарю вас, — прошептала она, стыдливо пряча глаза и отирая испачканные раздавленной зеленью пальцы, отряхивая неряшливые зеленые пятна со своего белоснежного одеяния. Вейдер пережидал эту заминку молча, практически не двигаясь, и его пылающие глаза все так же внимательно наблюдали за склоненным лицом женщины, приводящей себя в порядок; окончив отирать свои руки, она несмело, смущенно улыбнулась, стыдливо заглянув в глаза Великого Ситха, словно спрашивая разрешения, и он протянул ей свою ладонь, с которой она осторожно, деликатно, словно боясь причинить боль или какое-нибудь иное неудобство, отерла свои отпечатки.

Каждое ее движение, каждая улыбка, каждый лукавый взгляд из-под ровных темных бровей казался Дарту Вейдеру знакомым настолько, что у Императора начинала кружиться голова, и, словно приведения, наплывали запахи и звуки прошлого, и свет Бисса начинал превращаться в сияние Корусканта. Этот взгляд, эти губы… они словно нарочно, специально были созданы Силой для того, чтобы соблазнять и смущать его, и посланы ею же, чтобы наполнить его жизнь смыслом или болью.

Его неживая рука словно оживала, и чувствовала прикосновение пальчиков, и все сознание кричало, звало, требовало, чтобы эта ухаживающая за ним женщина, в очередной раз игриво поднявшая на него прекраснее глаза, раскрыла губы и произнесла одно только слово, разбившее бы это страшное, тянущееся много лет кровавое наваждение, пробудило бы от мучившего его затянувшегося ночного кошмара.