Железная маска (сборник)
Шрифт:
– Нет, сир. Этот порошок будет действовать по меньшей мере до рассвета.
– Превосходно! Тогда – за дело!
Генрих подозвал де Ноэ и, посвятив его в свой план, встретил полное одобрение со стороны храброго гасконца.
Герцогиня по-прежнему находилась в наркотическом забытьи, у ее изголовья дежурил младший паж – тот самый юнец, что проникся смертельной ненавистью к приятелям Анны Лотарингской и в результате стал верным помощником Рауля.
Остановившись у ложа спящей, Генрих некоторое время всматривался в ее лицо, а затем произнес:
– И все-таки она поразительно красива, согласись,
– Это красота тигрицы, сир!
– Да, но тигры – красивые животные, с этим не поспоришь!
– Вот оно что! Я и позабыл о широте сердца вашего величества. Видно, оно не прочь вместить еще одну страсть?
– Хм… Как знать? Хотя сам я, пожалуй, пребываю в сомнении. Герцогиня, как-никак, моя кузина; помимо того, мне приходит в голову множество самых противоречивых мыслей…
– И, конечно же, одна лучше другой!
– Прежде всего следовало бы обратить Анну в протестантство, а для этого необходимо оградить ее от тлетворного влияния католической церкви. С этой целью мы ее и похитим!.. Не сочти за труд, любезный Ноэ, одолжи нам на время свой плащ!
Амори де Ноэ повиновался. Затем король Наварры, на лице которого все еще играла улыбка, вызванная его собственной шуткой, вместе с Раулем подняли бесчувственное тело женщины с постели, осторожно переместили на широкий суконный плащ графа и плотно закутали, оставив открытым только лицо.
– Друзья мои! – шутливо провозгласил Генрих, которому чувство юмора не изменило даже в такой напряженный момент. – Не годится обращаться с принцессой Лотарингской как с какой-нибудь дамой простого звания! Чтобы коснуться ее, надлежит быть как минимум принцем крови, потому-то я сам и займусь ею!
С этими словами он взвалил герцогиню на плечо и двинулся к выходу.
Мэтр Гардуино запер дверь, вверив свое жилище милосердию Божьему, и последовал за королем Наварры и графом де Ноэ к берегу Луары. Замыкали это шествие Лагир и Рауль, сжимавшие рукояти обнаженных шпаг.
– О, если б вы знали, сколько очарования в этой женщине! – вздохнул Рауль. – Какое несчастье, что я все еще люблю свою Нанси…
– По-прежнему?
– И даже больше, месье Лагир!
– А я, увы, слишком предан своему государю, – с таким же тяжелым вздохом подхватил Лагир. – Иначе я… я бы последовал за герцогиней даже на край света!
– Пока что вам придется последовать за ней всего лишь в Наварру!
– Вы полагаете, что король возьмет ее с собой?
– А как же иначе! Грешно было бы выпустить из рук такую заложницу!
– Тогда, по крайней мере, у меня остается хотя бы шанс попытать счастья с нею!
– До чего же вы наивны, мой дорогой!
– Но почему?
– Трудно даже вообразить, кто бы мог быть счастлив с этой фурией…
– А наш король?
– Да что вы! Генрих Наваррский ненавидит ее в той же мере, как и герцогиня его!
– Но от ненависти до любви, хоть это и звучит банально, – один шаг. Кроме того, король вовсе не чужд любовных приключений и побед на его счету – без счета!
– Аминь! – кивнул Рауль и снова вздохнул, припомнив, что еще совсем недавно надменная герцогиня была для него всего лишь обычной влюбленной женщиной.
При первых проблесках рассвета на фоне мутного декабрьского неба забрезжили
очертания прибрежных холмов. Блуа уже давно скрылся из виду, барка стремительно неслась, подгоняемая быстрым течением вздувшейся от дождей Луары.На палубе была разбита палатка, внутри которой на мягкой кушетке уложили все еще спящую герцогиню. Сьер де Мальвен и Берта устроились на корме. Их взгляды провожали родные края, которые оба покидали навсегда. Гасконцы, одетые матросами, умело правили баркой, держа судно на середине русла. Младший паж и Рауль дежурили у изголовья герцогини, дожидаясь ее пробуждения, а Генрих и Амори де Ноэ прогуливались вдоль борта, беседуя о событиях минувшей ночи.
– Сир, – наконец решился спросить граф, – я все еще не понимаю, что за пропуск, о котором вы говорили вы перед нашим отплытием из Блуа?
– Этот пропуск – герцогиня Лотарингская, друг мой!
– Герцогиня?
– До той минуты, пока она находится у нас на борту, никто не осмелится нас задержать. А почему – этого тебе сейчас не понять. Скажи-ка лучше, который час?
– Около семи утра.
– Если мэтр Гардуино прав, герцогиня будет почивать еще около часа. А за это время мы минуем Сомюр! Тебе наверняка известно, что в Сомюре расположена речная застава, гарнизон которой составляют люди герцога Франсуа, еще одного моего очаровательного кузена, который искренне меня ненавидит.
– Если вы угодите к нему в лапы инкогнито, сир, он без промедления прикажет вас повесить!
– К счастью, я хорошо осведомлен. Капитан, командующий речной стражей, – лотарингец. Он хорошо знает герцогиню. Остальное ты вскоре увидишь сам!
Вскоре среди клочьев утреннего тумана замелькали лачуги в пригородах Сомюра. В русло реки здесь далеко вдавалась низкая песчаная коса – на ее оконечности и располагалась застава. Задолго до того, как барка Генриха приблизилась к ней, от заставы отчалила небольшая лодка, в которой находились четверо стражников и начальник заставы.
Как только они поднялись на палубу барки, глава стражников немедленно пожелал увидеть ее капитана. Генрих тотчас направился к нему и приветствовал служаку на безукоризненном немецком языке.
– Кто вы такие? – осведомился капитан.
– Люди герцога де Гиза! – ответил Генрих.
– Куда следуете?
– В Нант.
– С каким грузом?
Генрих улыбнулся.
– Боюсь, что ваше любопытство чрезмерно, мой капитан!
– Что? – взревел тот. – Известно ли вам, молодой человек, что перед вами капитан Герман, состоящий на службе у его высочества герцога Анжуйского? Я имею право знать все, что касается судов, следующих по Луаре!
– Мне это известно, как известно и то, что прежде вы служили Лотарингскому дому.
– Вы не ошиблись, юноша, но какое это имеет отношение…
– А раз так, вы должны знать в лицо герцогиню де Монпансье.
– Само собой! Ведь я состоял в ее гвардии!
– Тогда взгляните сюда!
С этими словами Генрих подвел толстяка к палатке, бережно откинул полог и указал на спящую принцессу.
Капитану хватил одного взгляда: он испуганно отпрянул, отвесил неизвестно кому низкий поклон и поспешно бросился к лодке, чтобы отдать своим людям распоряжение беспрепятственно пропустить барку герцогини.