Железнодорожница 2

— Да, я тоже заметила, у вас так много людей работает.

— Очень много. Я утром выхожу на работу и встречаю своих подружек из соседнего дома. У следующего дома к нам присоединяются другие коллеги. И так идем-идем, и к заводу уже толпой подходим. По утрам у нас тьма народу на улицах.

Наконец мы подошли к двери с табличкой «Начальник цеха». Кадровичка открыла дверь без стука и сказала:

— Сан Саныч, тут твоего Пашина разыскивают.

Навстречу нам поднялся из-за стола упитанный мужчина средних лет, внимательно на меня посмотрел:

— А он вам зачем?

— Да моя подруга — его жена… бывшая… попросила его найти, — ответила я, не вдаваясь в подробности.

— Жена? — он взглянул на меня озадаченно. — Так Валерка же ей сколько раз звонил, а ей то некогда, то прямым текстом посылает. Знаете, как она парню жизнь испортила?

Я посмотрела на него, потом на кадровичку и, — была не была, — решила сказать, как есть.

— Понимаете, ей сейчас дают квартиру, и хотят дать однокомнатную. А она хочет двухкомнатную. Вот и решила опять за него замуж выйти.

— Да как замуж выйти, если она его ненавидит? — прогремел возмущенно Сан Саныч.

— Поверьте, я ей то же самое говорила. Но ей главное урвать эту двухкомнатную, будь она неладна. А потом она что-нибудь придумает, в ЛТП его отправит или в дурдом.

Начальник цеха выпучил глаза и побагровел. Кадровичка ахнула и выронила какие-то бумаги.

— Только вы, пожалуйста, не подумайте, что я эти ее намерения поддерживаю, — быстро сказала я, — мне бы, наоборот, хотелось предупредить Валерку, предостеречь.

— Ладно, — Сан Саныч с грохотом отодвинул стул и встал, — сейчас я вам приведу Пашина, и вы поймете. Вы все поймете!

Он вышел, хлопнув дверью, а я робко повернулась к кадровичке:

— Что я должна понять?

— То, что над такими людьми нельзя издеваться, — еле слышно пробормотала она.

Что они имеют в виду?

Вскоре Сан Саныч вернулся и грохнулся на свой стул. В проеме двери показался паренек среднего роста, с белокурыми волосами, с кротким взглядом ягненка из-под белесых ресниц.

— Пашин, проходи, — крикнул Сан Саныч.

Но Валерка продолжал молча стоять в проеме, как привидение. В кротких глазах не отражалось ни одной мысли.

— Проходите, Пашин, — громко сказала кадровичка.

Ноль реакции.

— Послушай, Валера, — решила я к нему обратиться, — я разговаривала с твоей женой Валентиной…

— Валечка, — вдруг пробормотал он едва слышно, — Валечку я люблю.

— Она хочет использовать тебя, — продолжала я, — снова женить на себе, получить двухкомнатную квартиру, а потом отправить в ЛТП или в дурдом.

Но бедняга опять застыл, как изваяние, и не проронил больше ни слова. Казалось, вся его энергия ушла на то, чтобы вспомнить любимую Валечку.

— Пашин, ты слышишь? — спросил Сан Саныч, но тот продолжал стоять истуканом. — Пашин, работать!

При слове «работать» Валерка повернулся и ушел.

Я беспомощно обернулась к начальнику цеха:

— Он что, всегда такой?

— Какой такой? — грубовато ответил Сан Саныч. — Работает человек и работает, по работе нареканий никаких нет. Ну и пусть себе работает.

— Пусть работает, — вторила ему кадровичка. — А эту Валентину мы на порог не пустим. Я лично дам распоряжение дежурным. Это же после развода, — голос ее дрогнул, — он таким стал.

Я вдохнула воздух, пропахший робами и инструментами, и выдохнула. Словно гора с плеч свалилась. Выходит, не зря я сюда ехала?

— Спасибо вам, товарищи, — сказала я с чувством, — а то я все сомневалась, что не в свое дело лезу.

— Вы все правильно сделали, — успокоил меня Сан Саныч. — Правильно, что обратились к товарищам по работе. Мы своих сотрудников в обиду не даем. И меры примем. Эта Валентина на пушечный выстрел сюда не подойдет.

Мы с кадровичкой вышли из здания цехов и направились к зданию управления. Что-то заставило меня обернуться назад. Я обернулась и вздрогнула. В проеме входной двери стоял Пашин и без всякого выражения на лице смотрел нам вслед.

Глава 18

— Так ты же говорила, эта Валентина такая заумная, — удивлялся моему рассказу Иван Аркадьевич, — и научный сотрудник, и диссертацию пишет. Как же ума хватило за такого выйти?

— Все так, — подтвердила я, — и умная, и заумная, только практического ума не было. В школе за медалью гналась, в институте — за красным дипломом. Когда очнулась — все подружки давно замужем, у всех дети. А тут она этого Пашина встречает где-то то ли в автобусе, то ли в троллейбусе, точно не помню. Вроде как билетик выкручивала, а он подошел и схватил ее за руку.

— Оригинальный способ познакомиться, — покрутил головой Иван Аркадьевич, — небось, напугал девчонку.

— Ну, если двадцать пять лет считать девчонкой…

— Сколько? — мой собеседник чуть руль из рук не выпустил. — Ты хочешь сказать?..

— Да она сама рассказывала. До двадцати пяти лет даже не встречалась ни с кем. А тут такой оригинальный молодой человек.

Солнце уже зашло, но свет — мягкий, неяркий — все еще освещал землю. И дорогу, и лес по обочинам, и салон автомобиля. Мы уже ехали мимо пригородов нашего города.

— Да, подзасиделась девка. Шутка ли, двадцать пять лет, и не замужем. Однако, оригинальности молодого человека хватило лишь, чтобы жениться и заделать ребенка. А потом его методично выпроводили, — заметил Иван Аркадьевич.

Я аж зубами скрипнула. «Подзасиделась», ну и понятия. Может, человеку вовсе не нужна семейная жизнь. Увлечена была наукой, чувствовала в этом предназначение.

Но, конечно, со всех сторон давили авторитетные родственники и друзья. Дескать, подруги все уже замужем, а ты когда? Ну, неприлично же в двадцать пять лет быть незамужней. Еще пару лет «посидишь», и вовсе никто не посмотрит.

Интересно, как они отреагировали, увидев ее избранника? Так и слышу умильно-жалостливое: «Ну что вы хотите, ей уже двадцать пять лет! В таком возрасте рожать пора, и даже для себя уже можно, если никто не женился».

— Я точно не знаю, когда она его выгнала, — сказала я вслух, справившись со своими эмоциями. — Но теперь, когда ее дочь во втором классе вовсю интересуется мальчишками, Валюша очень рада. Говорит, зато не пролетит, как я когда-то.

— А как ее дочь учится?

— Да не особо, на «тройки», — вспомнила я рассказы Ритки.