Железнодорожница

— В путешествии же экономить не получится, как ни старайся, — рассуждала я. — Поэтому пришлось выбирать: или поездка или пианино. Но ты же знаешь, дед свою родную сестру десять лет не видел. Да и Ритке для развития кругозора надо в Москве побывать. Поэтому с пианино придется подождать. Может, к зиме и купим.

Мария поставила пирог в духовку, выпрямилась и вдруг спросила:

— Слушай, а говорят, Володька часто стал к вам заходить?

— А ты откуда знаешь? — я чуть не выронила терку из рук.

— Слухами земля полнится, — пожала Маша плечами.

Вот те раз! Неужели еще одна охотница за Володькиными штанами? А я-то думаю, почему она столько лет не заходила и вдруг явилась.

— Да встретились с ним нечаянно в ГУМе, — небрежно сказала я. — И он почему-то решил, что ему здесь будут рады. Один раз позвонить зашел, потом пару раз со Светкой приходил.

Про Светку я специально решила не скрывать. Пусть сразу поймет, что нелегкий путь выбрала.

— Со Светкой? — упавшим голосом переспросила Маша. — С Лосихой, что ли?

Я еле сдержалась от смеха. Вот уж не знала, что у Светки имеется прозвище, да еще такое! Впрочем, по отчетным документам со Спутника я помнила, что Светкина фамилия Лосева.

— Ну да, с ней, — подтвердила я.

— А чего ей от него надо? — спросила Маша тоном обиженного ребенка.

— Вроде как помогает ему с проблемами.

И я рассказала все, что знала о болезни Володькиной жены.

— Что, прям кровоизлияние в мозг? — ужаснулась она. — Так ей же всего… сколько же ей… лет двадцать шесть, наверно. Не больше. Ах, да, у Нинки же с рождения голова увеличена в верхней части, там, где мозг. Поэтому она прической корректировала. Каждое утро волосы на бигуди накручивала. И размер шапки у нее больше обычного.

— Да ты что? — теперь уже я ужаснулась. — А ты откуда знаешь?

— Так ты же мне все это и рассказывала. Не помнишь? Вроде как мать ее рожать не хотела, вот и получилось так.

— Это как это? — я опять чуть что-то не выронила. — Делала аборт и не доделала?

— Да я подробностей не знаю.

— А почему голова может быть увеличена? — размышляла я. — Может, водянка какая-нибудь?

— Не знаю, я же не врач.

— Да я тоже не врач. Только мне непонятно, почему Володька так побежал на ней жениться, отвергнув остальных девушек? Неужели не знал?

— Конечно, не знал, — вздохнула Маша, — они же на третий день знакомства заявление подали.

«И случилось это, когда Маша была беременна», — закончила я ее мысль.

Вдруг опять раздался звонок в дверь. От меня не укрылось, какой надеждой озарилось лицо нашей гостьи. Ну, точно ждет, что Володька придет, и они как бы невзначай встретятся.

Однако, распахнув дверь, я увидела ту самую соседку, которая просилась к нам ночевать.

— Альбиночка, — она вошла в прихожую с большим шуршащим цветным пакетом, — а я поблагодарить тебя зашла.

— Ой, да что ты, брось, — смущенно забормотала я, принимая пакет.

Как вихрь, прибежали Ритка с Юрочкой.

— А что в пакете?

— А конфеты там есть?

Я заглянула в пакет. Там была бутылка шампанского и большая коробка конфет с надписью «Вишня в коньяке». Так, шампанское надо спрятать, чтобы Вадим не увидел. А вот что делать с конфетами? Детям, должно быть, нельзя с коньяком. А если поставить их на стол взрослым, дети тоже захотят.

Но тут, как коршун, на нас налетел дед:

— Вы что, это же дефициты! Их нельзя есть, для дела пригодятся! — он забрал пакет и понес в свою комнату прятать. — Идемте, дети, я вам лучше ириски дам!

Я с улыбкой повернулась к соседке и подмигнула:

— Ну как, все получилось? Все по плану? Свадьба-то будет?

— Да все получилось, — потемнела лицом соседка, — и все по плану. И жениться хочет. Только обманул он нашу Светочку!

— Гад какой! — воскликнула я совсем как героиня одного старого советского фильма.

— Да, не все то золото, что блестит. Оказалось, никакой он не курсант мореходки, — женщина безрадостно усмехнулась.

— Да ты что?

Вот так знакомиться на улице!

— Вернее, он там учился, но потом того… турнули его.

— Как турнули?

— Да как — выгнали!

— Это я поняла. Но как именно турнули? Если отчислили за неуспеваемость или плохое поведение, то обратно уже не возьмут. А если он в академку ушел или по собственному желанию, то легко можно восстановиться.

— А ты точно знаешь? — у соседки лицо посветлело от вспыхнувшей надежды.

— Точнее некуда. Всегда такой порядок был. Так что узнай у него. Если ушел сам, то пусть идет и восстанавливается. И учится себе дальше.

— Да в том-то и дело, что он на работу хочет устраиваться. Говорит, семью же теперь содержать надо.

— Так в мореходке после второго курса они идут в рейс на практику, там он хорошо заработает.

Минуту соседка оторопело смотрела на меня, а потом кинулась к двери:

— Побегу, обрадую своих!

— Давай!

Господи, время уже десятый час! Я отдохнуть хочу, я помыться хочу и спать. А надо еще пить чай с пирогом и беседовать с Машей. И никуда не денешься, Ритка же у нее учится. Только бы никакие гости больше не заявились!

Наутро я поехала на железнодорожный вокзал и, немного побродив, нашла кассу межгорода. Однако, от окошечка кассы вилась очередь чуть ли не до самого выхода. И что мне делать? Вставать в очередь? Или попробовать взмахнуть своей волшебной бордовой корочкой?

Пока я думала, в зале появилась представительная женщина в железнодорожной форме. Набравшись наглости, я решила подойти к ней.

— Пойдемте, — без обиняков сказала она, выслушав.

Мы подошли к кассе.

— Вера, закрывай на учет! — крикнула женщина кассирше и повернулась к очереди: — Товарищи, не волнуйтесь! Закрыто будет всего десять минут!

За окошечком тут же появилась табличка со словом «Учет» и задвинулись шторки.

Моя коллега пропустила меня внутрь кассы и закрыла дверь.

— Здравствуйте, — я протянула ей удостоверение и выписку на льготные билеты.

— Привет, тебя как зовут?

— Альбина.

— Меня — Вера. Садись. Правильно сделала, что к дежурной подошла. А то сейчас сезон горячий, билеты быстро расхватывают. Тебе на какое число?

— Ну, отпуск начинается второго июля. Хотелось бы на ближайшие даты.