Железное поле
Шрифт:
Естественно, кузнец стремился быть в поведении безупречным. А высокие нравственные достоинства обеспечивали ему уважение у окружающих. И, конечно, с веками в представлениях народа сложился определенный образ кузнеца. Языческое почтение к ковалю потом незаметно перекочевало в христианскую этику. А древнерусские художники сочли возможным писать кузнеца на иконах. Например, на одной из новгородских икон шестнадцатого века изображен кузнец, который держит клещами на наковальне поковку и молотком указывает места ударов.
Англичанин Д. Флетчер, посетивший Россию в шестнадцатом столетии, писал, что здешнее железо, дескать, несколько ломко, но его весьма много добывают в Карелии, Каргополе и Устюге Железном. "Других руд нет в России", — запальчиво заключал он. Очевидно, последнее утверждение ошибочно. А вот указание на основные железнорудные месторождения Московии
В шестнадцатой веке Железное Поле становится общепризнанным центром русского металлического производства и оружейного дела.
Следующий век начался недородами (1601–1603 гг.), голодом и налетом на занедужившую и ослабевшую землю почуявших добычу стервятников — польско-шведской интервенцией (1604–1619 гг). С развертыванием военных действий на территории средней и западной России в район Молого-Шекснинской низменности потянулись беженцы. С котомками за спиной, грудными ребятами на руках, с оравой малолетних пешеходов обоего пола, путающихся под ногами. На что они надеялись и куда шли? Надеялись они на собственное каменное терпение, на сердобольную душу и на то, что Бог, может быть, приберет их по дороге: даже смерть была для них любезнее насилия. А шли они к своим, то есть к тем далеким и незнакомым людям, которые признают в них родственных себе существ, пустят под свой кров и дадут им, мал-мала-меньшим странникам, каждому глазастому сопливому огольцу по сладкой репке. И находили своих. Ни одна семья беженцев не осталась без крова.
Но вскоре и к Железному Полю подкралась беда. Захватчики решили, что и на Севере есть чем поживиться. Отряды "воровских людишек" подвергли опустошительному разорению Белозерск. Город даже спустя шестьдесят лет после нашествия интервентов оставался полупустым. Рыскали крестоносные конники и в "лесах Череповеси", они неоднократно грабили и жгли Воскресенский монастырь, торговое село Федосьево и деревни в округе. Лишь Устюжна да Кирилло-Белозерский монастырь оказались тогда в числе немногих городов и крепостей, устоявших под натиском врага [3] . Да и Устюжне победа далась тяжело. В 1619 году на посаде было сорок три двора: кто в сражении пал, кто от нищеты бежал неведомо куда. Однако к 1649 году двужильный город почти выправился и уже насчитывал 332 двора. Ясно, что пополнился он ремесленниками из местных деревень, которые никогда не скудели превосходными мастерами.
3
Замечательный памятник военной, технической и научной мысли — первый воинский устав на Руси ("Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки…") составлен в 1607 году (дополнен в 1621-м) дьяком Посольского приказа, уроженцем Устюжны Железопольской Онисимом Михайловым. Устав включал в себя 663 статьи об организации и вооружении артиллерии, пехоты, кавалерии, а также данные о действии войск на марше (в походе), в полевой войне, при осаде и обороне крепостей, расположении в укрепленном лагере и т. д. В XVII веке использовался в качестве руководства по боевой подготовке русских войск и их действиям в бою.
В трудную для себя пору Железное Поле не забывало: здесь куется щит державы. С 1614 по 1623 годы им поставлено в Москву по казенным заказам 2700 штук пищалей (кремневых ружей). С 1629 года тут стали лить пушки "волоконейки" и ядра. За 1629–1634 годы изготовлено для казны более миллиона пушечных ядер, общим весом семьдесят шесть тысяч пудов и три тысячи пудов дроби, а уже в 1683 году (за один год) поставлено ядер 300 500 штук — 26 312 пудов.
В воеводной отписке семнадцатого века сообщается: "…пролегли де через Устюжну дороги с Москвы к Тихвине и из Дмитрова, и с Кашина, и с Переяславля, и с Городецка, и с Углича, и из Романова с Мологи из иных изо многих городов". Всюду требовался железный товар. Крупными партиями закупали железо монастыри: Кирилло-Белозерский, Троице-Сергиев, Тихвинский, Иверский.
Грамотой на имя устюжского воеводы правительство устанавливало объем заказов и сроки исполнения. На время работ по государственному заказу мастерам строго-настрого запрещалось
отлучаться из родных мест. В 1630 году железопольцам поручается выковать решетки к воротам Спасской и других башен Московского Кремля, а также к воротам государевой мельницы. Заказ был выполнен с высоким качеством и в срок. Общий вес поковок (без цепей и гвоздей) составил более трех тысяч пудов.С конца шестнадцатого — начала семнадцатого веков в числе предметов, экспортируемых из России, называются гвозди и сошное железо (которое, как сообщает Кильбургер, крестьяне выделывают маленькими ручными раздувательными мехами). Торговая книга в отделе "Память, как продать товар русской в немцех" перечисляет различные ярмарки, на которых иностранцы закупают железо для вывоза: "Гвоздья сапожного 30 тысяч купят в Вологде по 3 руб…укладу доброго новгородского на лом купят за 1000 вершков по 10 руб., уклад тихвинский за тыс. купят в 4 и 4 ½ руб…"
Продавая железо за рубеж, Россия в то же время закупала его. Покупалось в основном "свицкое" (шведское) железо и изделия из него — ружейные стволы, чугунные пушки, ядра и прочие артиллерийские припасы. "Свицкое"-то оно "шведское", а привозилось почти исключительно голландцами!
Иноземцы, характеризуя нашу отечественную продукцию, частенько сетуют на "ломкость" и "хрупкость" русского железа. Читая критику заезжих гостей, я, по правде говоря, сперва досадовал на железопольских рудознатцев и металлургов, а потом усомнился в искренности некоторых путешественников. И вот почему.
В семнадцатом столетии у нас на Севере появилось довольно много иностранных (голландских) колоколов. На одном из колоколов Спасо-Преображенского собора в Холмогорах латинская надпись называет имя мастера-литейщика Корнелиуса и дату отливки — 1603 год. Колокол "Валовой" на звоннице Софийского собора в Вологде отливался в 1677 году в Амстердаме мастером Ассвером Костером…
Страна, в которой литейщики колоколов считались лучшими в мире, приобретает за границей именно то, чем славится! Нелогично! Не по-хозяйски!
А чему, собственно, мы изумляемся? Ведь можно множить и множить примеры предпочтения отечественному товару привозного из "культурных" или экзотических земель. Этому способствовало беззастенчивое расхваливание иноземцами своих изделий, умение их во всяком рукоделии местных ремесленников находить изъяны (случалось, и несуществующие) и громко вслух о том вещать. Так называемые путешественники также большей частью являлись жрецами рекламы: либо их экспедиции снаряжались богатыми купцами (интересы которых путешественники, естественно, блюли), либо они сами были состоятельными коммерсантами. И, конечно, они не могли не знать, приступая к писанию "беспристрастных" географических записок, что их обязательно прочтут в Московии, прочтут с доверием, как мнение о себе со стороны.
Вполне допускаю: иноземцам, справившимся со столь сложной задачей (продать нам в период расцвета русского колокольного литья свои колокола), по силам оказалась такая безделица, как навет на качество местного железа. Ведь почему-то же, в конце концов, покупали они его, "ломкое" и "хрупкое"!
И последний — "железный" — аргумент в пользу отечественных мастеров. Это их многочисленные поковки, благополучно дожившие до наших дней и зачастую не потерявшие своей крепости.
Источниками сырья здешнего железоделания были местные болотные руды. Краеведы интересовались выходами этих руд в Уломе. В 1932 году организуется даже экспедиция в район рек Шогды и Суды. Участник ее Михаил Евгеньевич Калинин в своих записках рассказывает:
"Места залегания болотных руд за время экспедиции установлены в одном из болот в местах, которые население называет "железные сопки", "железные горы"; эти горы являются результатом действия ключей в болотах: в этой части действительно очень много железа, лежащего в болоте в виде ржавчины коричневого цвета. Это болото расположено за д. Тырпец в 3-х км.
Большие запасы железа обнажаются в берегах р. Шогда, против д. Тырпец, на правом берегу до полутора метров идут полосы черной болотной руды, уходящей в глубь берега. Берег песчаный, он размывается водой, и глыбы этой руды весом до тонны с лишним отрываются и лежат такими громадами на берегу у самого уровня воды, часть их уже наполовину погружена в воду. Песок по всему берегу и по всей прибрежной части до нескольких километров в сторону сильно пропитан железом… местами ниже песка лежит слой уже сформировавшейся болотной руды. Болотная руда залегает в берегах р. Суды против д. Кузьминское Мазского сельсовета Кадуйского района, она залегает в берегах р. Колпи около деревень Шобово и Верхний Двор.