Железный человек

— О костях? — удивился тот. — А с костями-то что не так?

— Да всё так, кроме стоимости. Я вот недавно в Полоцке великана завалить помогал. Есть тут кто из Полоцка?

— Я, — отозвались сразу двое. Рослый молодой детина и мужик средних лет. — Так это ты был? Сотнику нашему помог?

— Угу. Так вот. Костей с того великана было — всего десяток. На сотню охотников. Да ещё поди их до приёмщика дотащи, ни в какой мешок не лезут. А оплата — такая же, как за крысиные кости. Это справедливо, по-вашему?

Охотники зашумели, что, конечно же, не справедливо, и что сто раз уже про это было говорено. Глава ордена гордо выпрямился. Вопрос поднимался не в первый раз, и ответ он знал.

— Так и что же теперь? — сверкнув глазами, вопросил глава. — Нешто, по-твоему, великанов вовсе бить не надо? За одними только крысами гоняться, а эти твари пусть дальше топчут землю нашу священную?

— Ты дурак, или прикидываешься? — заинтересовался я. — Я хоть слово сказал о том, что великанов бить не надо? Я сказал, что платить за них по-другому нужно. Не как за крыс.

Глава прищурился, упёр руки в бока.

— И как же это? По весу? Тогда тем, в чьих краях великаны не водятся, обидно будет.

— Верно, — послышались голоса в толпе. — У нас на Дону слыхом не слыхали про великанов!

— И у нас на Кубани тоже!

— Спокойно! — поднял руку я. — Для разруливания таких ситуаций существует штука, которая называется тарифный план.

— Чего-сь?

— Что за диковина такая?

— Очень просто. В каких-то случаях, например, выгодно сдавать кости, как сейчас, один к одному. За одну кость один рубль. А в каких-то — по весу. Например, рубль за полкило. Нужно разработать систему тарифов и обязать приёмщиков соблюдать правила. Каждый охотник сам будет решать, по какому тарифу сдаваться в течение года. Вот и всё.

В зале наступила тишина.

— Полкило? — переспросил кто-то.

— Фунт, — исправился я.

— И-ишь, — покачал головой Елизар. — А ведь и верно! Каждому охотнику — самому решать. Чего ж проще?

— Тоже мне, умники собрались, — буркнул глава. — В министерстве, чай, поумнее вас сидят! Не дозволят они такого. Казне не выгодно.

— А ты спрашивал? — повернулся я к нему. — Ты считал, что выгоднее — охотникам платить больше, или потери считать от того урона, который наносят великаны? Охотники — те, что не чета Мефодию, конечно, — народ отважный. И бьются они не за плату, а за совесть. Хоть в том же Полоцке с великанами, это я своими глазами видел. За то, чтобы землю свою, близких своих защитить. Но когда такое ещё и оплачивается по справедливости, энтузиазма становится больше. Мотивация растёт. Сечёшь?

Глава не сёк.

— Не дозволят такого, — буркнул он.

Толпа отозвалась недовольным гулом.

— Да ты спроси сперва!

— Ишь, раскаркался!

— Владимир дело говорит!

— Братцы, да на что он нам вовсе сдался, Фома Неверующий? Четвёртый год выбираем, а толку с него?

— Оборотня проглядел у себя под носом!

— Да ежели проглядел — ладно. А ежели они с Мефодием заодно были?

— Нет! — взвизгнул глава. — Я ничего не знал! Клянусь!

— Мефодия поднять, да допросить, — предложил кто-то.

— Э-э-э, — сказал я.

— Что?

— Мефодию я голову отрубил, да потом его ещё и сожгли, от греха. Не уверен, что он после воскрешения разговаривать сможет. Да и лишнее это.

— Почему?

— Потому что этот гусь ни при чём, — я кивнул на главу. — Он обычный дурак. Мефодий им прикрывался, чтобы свои дела крутить, а самому не светиться.

— Я ни при чём, — поспешно подтвердил глава. — Я ничего не знал!

— Да ещё бы тебе знать, — проворчал Елизар. — Нажива-то, она хуже бельма глаза застит… Так что делать будем, братцы? Кого новым главой выберем?

— Владимира! — долетело из толпы.

— Верно!

— Давайте его!

— Э, нет, — я покачал головой. — Сорян, братцы, при всём уважении — никак. Это ж постоянно на месте сидеть надо. Тут, в Петербурге. А у меня своих дел дохренища. Да и не по мне это, кабинетная работа. Я могу консультационные услуги оказывать. Вот это — на здоровье, обращайтесь в любое время.

Главой в итоге избрали пожилого Елизара. Предыдущего главу вытолкали взашей. Милость от государыни — тысячу золотых империалов — поделили на всех. Моему новоиспеченному ордену досталось шесть. Из чего я сделал печальный вывод, что охотничьих орденов в Российской империи меньше двух сотен. Не густо, н-да…

— А что, братья, — сказал я, припрятав полученные деньги, — нет ли кого из Сибири?

Несколько голосов откликнулись, но высказались в том духе, что Сибирь, вообще-то, большая.

— Может, знаете одного охотника — Гравием звать?

— Как не знать! — отозвался мужик в такой затасканной одежде, что непонятно было, как держится. Подошвы к сапогам привязаны верёвкой, на тулупе живого места нет, борода — и та клочьями, будто крысы когтями драли. — Вот охотник — всем охотникам охотник. Слова лишнего не скажет, зато как тварей бить — так завсегда первый!

— А где видал-то его?

— На Бие стояли. Где Бийская крепость.

— Сойдёт… Будь другом, увидишь — скажи, что Владимир Давыдов о нём спрашивал. Найдёт время — пусть заглянет в гости.

После дележки притащили писаря, которому продиктовали прошение на имя государыни — рационализаторское предложение относительно приёма костей. В общем, пока то-сё, к тому моменту, как я вспомнил о странном новом знакомом, Августе Фредерике, того и след простыл.

Глава 5

— Слушай, друг, — я подошёл к писарю. — А ты давно тут работаешь?

— Девятый год пошёл.

— Небось, все охотничьи ордена наизусть знаешь?

— Смею надеяться. А что?

— Орден Северной Пальмиры — это местный какой-то? Петербургский?

Писарь посмотрел на меня с недоумением.

— Такого ордена нет.

— Уверен?

— Совершенно уверен. Может, вы что-то путаете, господин охотник?

Н-да. Ну, собственно, что и требовалось доказать.

* * *

Ночевал я у Ползунова. Заболтались о его разработках, о том, что было на собрании — в общем, засиделись за полночь. Возвращаться к себе я поленился. А утром меня разбудил стук в дверь.

— Владимир!

— Чего? — я сел на кровати. Первым делом схватился за меч.

— Дозволишь войти?

— Да заходи, конечно!

Ползунов вошёл. Посмотрел на меч в моей руке.

— Ох. Извини, пожалуйста. Не думал, что ты так отреагируешь… Вот, взгляни! — он протянул мне изящный конверт с золотым обрезом.