Железный город
Шрифт:
– Мы ж, получается, прямо по ним прошли! – изумился Егорыч. – Вот, артисты! Толково зашхерились!
Слева запричитал еще один боец, а через пару секунд охнул третий. До Ярцева, наконец, дошло, откуда бьет противник, и он перевел прицел далеко влево, на заросли обледеневшего кустарника, едва ли не на фланг собственного взвода. Снайпер прятался умело. Залег на неудобной, казалось бы, позиции – никогда не подумаешь, что оттуда вообще можно в кого-нибудь попасть – и спокойно отстреливал ополченцев, поднявших голову выше уровня снега.
– Слышь, сосед, ты мне нос не подпали, – Егорыч попытался отползти назад и потому почти встал на четвереньки.
Сержант
– Лежи!
Старый матрос уткнулся в талый снег, но лишь на секунду.
– Ты чего! – сплевывая набившийся в рот снег, возмутился Егорыч.
Ярцев вдруг дернулся и рухнул рядом, так же, как только что заместитель, уткнувшись в снег лицом.
– Ты чего?! – повторил Егорыч, пытаясь заглянуть в лицо командиру.
– Ничего, – сквозь зубы процедил сержант. – Башку твою дурную спасал!
– Не, а по шее зачем костылять?!
– Разминал, – Ярцев тяжело перевалился на правый бок. – Сейчас ее вместо упора буду использовать. Лег быстро! Мордой в снег!
– Да зачем! – Егорыч перевел удивленный взгляд на плечо командира. Куртка была порвана и ткань быстро пропитывалась кровью. – Ты ранен, что ли? Это из-за меня?!
– Ложись, старый хрен, иначе этот сучий снайпер всех перестреляет!
Егорыч поднял воротник и покорно растянулся на снегу. Ярцев положил «носорога» ему на спину, кое-как устроился, стараясь не задеть раненое плечо, и тщательно прицелился. Дистанция была приличной, но для такой «пушки» посильной, а картечь прощала погрешности прицеливания. Сержант выстрелил дважды, оценил на глаз результат (мерзлый кустарник как сбрило!), пальнул для верности еще разок и устало откинулся на спину.
– Всё? – Егорыч приподнялся и потряс головой. – Оглох! Ей богу, оглох!
– Поделом, – тихо выдохнул Ярцев. – Отправь народ, пусть проверят, вышибли мы этих гадов или нет. Только осторожно, ползком!
– Командир! – вдруг крикнул кто-то с правого фланга. – Командир, тут немец раненый! Во, еще один! Дохлый!
– Что? – Ярцев поднял голову. – Кто?! Какой?
– И тут! – двое ополченцев выбрались на центр твердого участка и заглянули под «пластиковый наст». – Фу-у, месиво!
– Раненого фрица сюда! – приказал сержант. – И доктора позовите.
Убедившись, что бой окончен, ополченцы начали подниматься и собираться в кучки поблизости от вражеских трупов.
– Да пусть он, сука, кровью истечет! – заметил кто-то из толпы.
– Мне доктора позовите, – утонил Ярцев.
– И мне, – встрял Егорыч. – Мне от контузии сто грамм спирту полагается. Эй, а ну, всем отойти от фрица! Шукенов, я тебе пну! Слышали, что командир сказал, тащите его сюда! Да не за ноги!
– Сейчас перевяжу, – рядом с Ярцевым присела симпатичная докторша. – Какой кошмар!
– Что, серьезная рана? – Ярцев покосился на плечо. – А не сказать, что сильно болит.
– Рана сквозная, заживет, – успокоила женщина. – Двое наших убиты: Горобец и этот, новенький, на Песчаной жил. Так жалко!
– А фрицы?
– После вашего «носорога»… – она покачала головой. – Их по кусочкам собирать придется. Только один и выжил, в которого не вы стреляли.
– Погодите, – Ярцева вдруг осенило. – Что же получается, их не отбросило на Эйзен?! Защита больше не работает?! Надо комбату… срочно…
Сержант отстранил докторшу и торопливо включил комп.
– Алло! Господин майор! Ярцев, четвертый взвод третьей роты.
Тут у нас такое дело, господин майор…– Что за канонада, Ярцев?!
– Группу накрыли! Семь… – сержант встретился взглядом с Егорычем. Тот кивнул. – Семь человек.
– Потери есть?
– Двое убитых и двое раненых, я…
– Плохо, Ярцев, – недовольно сказал комбат. – Пополнения не жди.
– Я не о том, господин майор! У нас еще шесть трупов имеются.
– Еще?! Гражданские?!
– Нет, фрицы! Шестеро в виде фарша и один целый, даже живой пока. Защита у них не сработала! Уж не знаю, временно или как, только все тут, в наличии.
– Та-ак, – майор оживился. – Ждите на месте, сейчас прилечу! Если всё, как ты говоришь, мы им устроим! Оцепи там всё и жди меня, понял? Ярцев, алло! Куда пропал?
– Это Егорыч, замком, – ответил вместо сержанта заместитель. – Мы поняли, оцепим, и будем ждать.
– А что с Ярцевым?
– Да все нормально, господин майор, его же зацепило слегка, вот сознание и потерял. Докторица сказала – выживет. Раз дело на лад пошло, теперь грех не выжить.
Военная удача переменчива, как и сама война. Одно отличие от удачи обыденной, бытовой – улыбается она только тем, кто умеет стоять до конца. Тем, кто не теряет присутствия духа и хладнокровно, методично бьет в цель. Бывает, конечно, что развязка наступает раньше, чем приходит удача, по независящим от человека обстоятельствам, и все же грамотное, продуманное движение к победе – это больше половины успеха. А еще у военной удачи есть привычка приходить внезапно, без видимых предвестников и спецэффектов. Просто пять минут назад ты еще проигрывал, отгоняя черные мыслишки о трибунале и последнем патроне «для себя» и вдруг – раз! – все изменилось с точностью до наоборот. Трибунал идет обедать, а последний патрон используется в качестве салюта.
На первый взгляд, по этой схеме развивались события и сейчас. Но в действительности всё складывалось далеко не так замечательно. Хотелось бы, но не так. Именно об этом по пути на очередную «экзекуцию» и говорил князь Преображенский командующему полицейской армией «Беркут». Звонок генерала Бертье застал Преображенского, когда он шел по длинному коридору главного корпуса Генштаба, направляясь к Верховному для дачи объяснений по теме очередного провала контрразведки.
– Поздравляю, ваша светлость, – по привычке потирая лысину, сказал Бертье. – Диверсии временно прекратились, хотя диверсанты никуда не исчезли, только расползлись по щелям. Думаю, у них на этот случай есть свои инструкции. Мы захватили нескольких пленных, но пока пользы от них мало. В большинстве – молчат, а кто говорит – ничего толком не знает. Но дело сдвинулось с мертвой точки, факт. Теперь мы можем сосредоточиться на орбитальной группировке противника. Флот нашей армии уже начал операцию. Противник отходит на дальнюю орбиту и выводит тылы за орбиту Луны.
– Перехватили инициативу? – заключил Преображенский и слабо улыбнулся. – Это хорошие новости, генерал.
– Но вы, я смотрю, не особенно рады? Разве это не ваш агент испортил немецкую «гиперпушку»?
– Скорее всего, он. Однако операция «Буревестник» – это лишь половина моей боевой задачи. Да и непонятно, насколько серьезно мой агент преуспел в выполнении задания. То, что Установка «зависла», хорошо, но неясно – надолго ли?
– Даже если не надолго, мы успеем разгромить орбитальную группировку, а значит, оставим тактическую инициативу за собой.