Железо и кровь. Франко-германская война

В первых августовских сражениях проявилась еще одна любопытная особенность Франко-германской войны. С одной стороны, командиры с обеих сторон стремились свято чтить обычаи и традиции, вести себя рыцарственно и даже куртуазно по отношению к своим противникам. С другой, очевидным было нараставшее ожесточение по отношению к врагам.

После сражения при Вейсенбурге пленные французские офицеры вежливо приветствовали прусского кронпринца, который, в свою очередь, выразил восхищение храбростью французов [278] . После Вёрта Фридрих Вильгельм утешал пленного кирасирского полковника и даже узнал его адрес, чтобы сообщить его семье, что с ним все в порядке [279] . Гораздо меньше человеколюбия демонстрировали немцы при встрече с французскими колониальными солдатами («тюркосами»): их обвиняли в убийстве раненых и всевозможных недостойных обманных трюках и старались не брать в плен. Командующий Х армейским корпусом генерал Войтс-Ретц писал жене, что цветных неплохо бы отправить в зоопарки на потеху публике [280] . Гражданских, взявших в руки оружие, сразу же расстреливали. Первые упоминания о том, что местные жители стреляют в немецких солдат, появились еще на второй неделе августа. «Из деревень и лесов время от времени стреляют по нашим пикетам, но безуспешно, — писал Войтс-Ретц 11 августа. — Этих мародеров трудно найти, но первый же схваченный будет сразу расстрелян. Старый Блюхер сжигал такие деревни и, говорят, приказывал бросать виновных крестьян в огонь» [281] . Масштабная партизанская война — как и ответное сжигание деревень — начнется совсем скоро. В последующие месяцы контраст между «куртуазностью» и террором будет только нарастать.

278

Kaiser Friedrich III. Op. cit. S. 26.

279

Ibid. S. 40.

280

Voigts-Rhetz C.v. Briefe des Generals der Infanterie von Vogts-Rhetz aus den Kriegsjahren 1866 und 1870/71. Berlin, 1906. S. 67.

281

Ibid. S. 69.

Глава 6 Москва — Иерусалим

Первые поражения не нанесли фатального урона французской армии. Куда более тяжелыми были их как внешне-, так и внутриполитические последствия. Во-первых, потенциальные союзники Франции еще больше укрепились в стремлении придерживаться нейтралитета. Это позволило пруссакам в первых числах августа начать переброску на театр военных действий трех оставленных в резерве корпусов.

Во-вторых, в Париже сводки с театра боевых действий вызвали бурю возмущения. 9 августа пало министерство Оливье; новым главой правительства стал генерал де Монтобан, получивший в 1860 г. титул графа Паликао за свои военные успехи в войне против Китая. Было провозглашено принятие экстренных мер, включавших в себя призыв под знамена 450 тысяч человек и немедленное формирование 12-го и 13-го корпусов. Планы десантной операции были сданы в архив, морская пехота направлялась на усиление сухопутной армии.

В Меце известия о поражениях 6 августа были получены в тот момент, когда император планировал сосредоточить силы и стремительно обрушиться на одну из германских армий. Услышав неприятные новости, тяжело больной Наполеон III впал в депрессию и фактически переложил ответственность на своих командиров, совершенно не готовых к тому, чтобы принять подобный груз. Штаб армии не мог в полной мере стать центром решений, он попросту не имел полной картины: значительная часть важнейшей информации, ряд донесений командиров и разного рода секретных агентов по-прежнему шли в обход него к императору. Многие распоряжения и доклады отдавались и принимались последним устно и никак не фиксировались [282] . В критический момент наверху возник «вакуум власти», имевший фатальные последствия. Командиры корпусов не понимали, от кого они должны ждать приказов — от Базена или от Наполеона III.

282

Jarras L. Op. cit. P. 72.

Было очевидно, что армию необходимо сконцентрировать; однако движение корпусов Мак-Магона напрямую к Мецу, перед носом у наступавших немцев, было слишком рискованным. Более реалистично выглядело отступление обеих армий на запад, в район Шалона — однако с политической точки зрения этот отход был чреват новыми потрясениями в столице. Поэтому император отменил уже принятое решение об отступлении из Меца, что привело к новой неразберихе. В результате поспешного отхода к 9 августа четыре корпуса левого крыла французской армии оказались сосредоточены в районе Меца, представлявшего собой сильную крепость, окруженную кольцом фортов и располагавшую большими запасами. Сюда же из района Шалона был переброшен 6-й корпус. Для этих сил Мец играл роль своеобразного магнита: сильная крепость предоставляла надежное убежище, а сосредоточенные в ней большие запасы военного имущества при отступлении пришлось бы оставить.

Германское командование также должно было принять новые решения. Еще 4 августа Мольтке предполагал, что французы займут жесткую оборону на рубеже реки Саар [283] . Теперь он считал, что противник попытается объединить свои силы для решающего сражения в глубине французской территории, в районе Сарребура [284] . Вскоре, однако, выяснилось, что это не соответствует действительности; более вероятным стал казаться отход противника за Мозель.

283

Moltkes Militarische Werke… S. 190.

284

Der 18. August. S. 5.

Однако организовать немедленное наступление не получилось. Сначала следовало завершить развертывание 1-й и 2-й армий на рубеже Саара — задача, на решение которой ушло несколько дней. Только 9 августа Мольтке отдал приказ германским армиям о возобновлении наступления. 3-я армия должна была двигаться на запад, в направлении Нанси, преследуя части Мак-Магона. 1-я и 2-я армии должны были двинуться в южном направлении и установить контакт с 3-й армией; следовало не допускать дальнейшего пересечения их маршрутов [285] .

285

Moltkes Militarische Werke… S. 208.

Однако добиться строгого исполнения приказов было непростой задачей, учитывая, что Штайнмец демонстрировал все меньше желания прислушиваться к Мольтке. Шеф Большого генерального штаба вынужден был неоднократно напоминать командующему 1-й армией о необходимости своевременно докладывать о своих действиях. «Я боюсь, старый Штайнмец не останется надолго на своем посту, — писал генерал-интендант армии Штош в дневнике 11 августа. — Вчера я прискакал в Фёльклинген, потому что он хотел поговорить со мной. Его там не было, и никто не знал, где он. На него все жалуются, что он не слушает никого, уклоняется от общения с вышестоящими инстанциями и хочет все делать в соответствии с тем, что подсказывает ему своенравное старческое слабоумие. Начальник его штаба Шперлинг из-за этого в таком отчаянии, что боится не выдержать подобного положения дел чисто физически» [286] . В тот же день Мольтке устроил Штайнмецу в письменном виде настоящую выволочку, в резкой форме потребовав оперативно докладывать о своих действиях и прекратить наконец использование дорог, предназначенных для 2-й армии [287] .

286

Stosch A.v. Denkwurdigkeiten des Generals und Admirals Albrecht von Stosch. Stuttgart — Leipzig, 1904. S. 191.

287

Moltkes Militarische Werke… S. 213.

«Дорога от Саарбрюккена до окрестностей Меца, — писал Кречман, — представляла нам свидетельство поспешного отступления деморализованной армии. Повсюду укрепления, в стенах домов сделаны амбразуры — есть намерение сражаться, но ни одной реальной попытки не сделано. (…) Мы каждый день ждали сражения и все время обманывались в своих ожиданиях» [288] . 11 августа прусские разведывательные дозоры смогли наконец приблизительно установить местонахождение армии Базена, корпуса которой стояли вдоль реки Нид восточнее Меца. Фридрих Карл увидел перспективу решающего сражения на этом рубеже и отправил Мольтке послание, предлагая сковать левый фланг противника силами 1-й армии, а корпусами 2-й армии охватить правый фланг и тем самым повторить победу при Садовой.

288

Kretschman H. Op. cit. S. 66.

Мольтке не разделял точку зрения «красного принца» и не особенно рассчитывал на крупное сражение, но на всякий случай приказал 1-й и 2-й армии сблизиться [289] . В результате, как писал Шлиффен, «марши немцев 11 и 12 августа были бесполезны» [290] . Впрочем, эти ошибки вполне объяснимы: разгадать планы противника было непросто, учитывая, что они сами по себе менялись как в калейдоскопе. Трудно было предположить, что французы перебрасывают 6-й корпус из Шалона в Мец лишь для того, чтобы тут же отправить его в обратный путь на запад!

289

Moltkes Militarische Werke… S. 215.

290

Шлиффен А. Указ. соч. С. 227.

12 августа Наполеон III назначил Базена командующим Рейнской армией. Сам император решил заняться созданием новой мощной группировки в районе Шалона. Тем не менее, новому командующему отнюдь не была предоставлена полная свобода действий. Во-первых, его начальником штаба был против воли маршала назначен генерал Жаррас, которого Базен в дальнейшем практически полностью игнорировал [291] . Во-вторых, сам император продолжал активно вмешиваться в происходящее, подрывая позиции только что назначенного главнокомандующего. Это позволяет многим утверждать, что само назначение Базена было для монарха лишь средством откреститься от ответственности за непопулярные действия. Все основные решения принимались в треугольнике между Наполеоном III, Базеном и Парижем, где императрица Евгения вместе с генералом Паликао все больше влияли на происходящее. Все в армии понимали, что императору следовало бы вернуться в Париж и не сковывать своим присутствием нового командующего. Окружение императора, однако, внушало ему, что без лавров победителя его в столице встретит революция. Политические соображения оказывали все большее влияние на военные решения.

291

Jarras L. Op. cit. P. 82.

КАРТА 5. Наступление немецких армий к Мозелю после сражений 6 августа.

Источник: Иссерсон Г.С. Военное искусство эпохи национальных войн второй половины XIX века. М., 1933. С. 180.

Получив из Парижа информацию об угрозе обхода своего левого фланга и опасаясь быть отрезанным со стороны Вердена, 13 августа Наполеон III заявил Базену о необходимости отступить из Меца [292] . Командующий послушно отдал приказ о подготовке переправы на левый (западный) берег Мозеля. Как и в предшествующие недели, французское командование продемонстрировало неспособность организовать быстрый и упорядоченный марш своих подразделений. Утром 14 августа улицы Меца и дороги из города, отведенные исключительно для движения войск, оказались намертво забиты повозками, возничие которых стремились скорее выбраться из крепости, предвидя ее блокаду. Генерал Барай вспоминал, что его кавалерийская дивизия потратила четыре часа, чтобы пробиться сквозь эту массу на свою позицию в шести километрах от города [293] .

292

Jarras L. Op. cit. P. 87.

293

Du Barail. Op. cit. P. 171.