Железо и кровь. Франко-германская война

В целом настроения немцев в первые дни войны были далеки от безграничного оптимизма. Зная определенные недостатки французской армии, к ней все же относились как к серьезному противнику. Вполне допускалось, что война начнется с ряда поражений и только большими усилиями удастся привести ее к благополучному завершению. «Условия сейчас другие, тяжелее, чем в 1866 году», — заявил прусский король своим офицерам [223] . Один из офицеров Большого генерального штаба ответил на вопрос знакомого о перспективах войны: «Вот увидите, мы справимся с ними; к сожалению, это будет стоить нам большой крови» [224] .

223

Fransecky E.v. Denkwurdigkeiten des preussischen Generals der Infanterie Eduard von Fransecky. Bielefeld — Leipzig, 1926. S. 484.

224

Verdy du Vernois J.v. Im Grossen Hauptquartier 1870/71. Berlin, 1896. S. 33.

Некоторые вопросы вызывала позиция южногерманских государств. Несмотря на наличие оборонительных и наступательных союзов, связывавших их с Пруссией, в Берлине существовали определенные опасения, а в Париже — надежды на их нейтралитет. Тем не менее, уже к моменту официального объявления войны стало понятно, что германские государства выступят в данном случае единым фронтом. Когда французский посланник в Гессене явился 17 июля к главе правительства Рейнгардту фон Дальвигу, известному своей враждебностью к Пруссии, тот мог лишь развести руками: Гессен не обладает необходимой свободой действий, к тому же французы действовали так грубо и неумело, что умудрились пробудить национальные чувства даже у тех, кто ненавидит пруссаков [225] . По свидетельству Вальдерзее, особенно болезненно было воспринято в Париже вступление в войну Баварии [226] .

225

Dalwigk zu Lichtenfels R.v. Die Tagebucher des Freiherrs Reinhardt von Dalwigk zu Lichtenfels aus den Jahren 1860–71. Osnabruck, 1967. S. 433.

226

Waldersee A.v. Op. cit. S. 82.

Войска Северогерманского союза — и присоединившиеся к ним южногерманские контингенты — были сосредоточены в рамках трех армий, развернутых на пространстве протяженностью 150 километров по фронту и 80 километров в глубину. Три прусских корпуса (I, II и VI) были временно оставлены на востоке страны на случай враждебных действий со стороны Вены; распоряжение об их переброске на театр военных действий было отдано в первых числах августа. 1-я армия под командованием генерала фон Штайнмеца (VII, VIII армейские корпуса и две кавалерийские дивизии, позднее также I корпус — 75 тыс. пехоты, 10 тыс. кавалерии, 270 орудий) была сконцентрирована к юго-востоку от Трира. 2-я, дислоцированная к югу от Майнца, находилась под командованием принца Фридриха Карла и была самой мощной (гвардейский, III, IV, IX, X, XII корпуса, две кавалерийские дивизии, позднее II корпус — 181 тыс. пехоты, 23 тыс. кавалерии, 630 орудий). 3-я армия прусского кронпринца Фридриха Вильгельма, сконцентрированная в районе Ландау, уступала ей ненамного (V, XI, I баварский, II баварский корпуса, две отдельные пехотные (баденская и вюртембергская) и две кавалерийские дивизии, позднее к ним добавился VI корпус — 153 тыс. пехоты, 20 тыс. кавалерии, 576 орудий) [227] . Окончательное сосредоточение должно было быть осуществлено на территории Рейнской области Пруссии и баварского Пфальца, граничивших с Францией.

227

Helmert H., Usczeck H. Op. cit. S. 174.

Полная численность была достигнута только в начале августа, однако уже в последних числах июля в составе трех немецких армий находились 300 тысяч человек. Отдельная группировка, ядром которой являлась 17-я пехотная дивизия, была оставлена у побережья Северного моря. Немцы справедливо опасались десантной операции противника — господство французского флота на море было неоспоримым, и планы высадки на севере Германии всерьез рассматривались в Париже.

КАРТА 1. Развертывание германской и французской армии в конце июля 1870 г.

Источник: Иссерсон Г. С. Военное искусство эпохи национальных войн второй половины XIX века. М., 1933. С. 150.

Выбор командующих армиями определялся не в последнюю очередь политическими соображениями. Так, наследник прусского престола был единственным приемлемым вариантом для южногерманских монархов, передававших под его руководство свои контингенты. Сам Фридрих Вильгельм был не слишком доволен своим назначением, считая баденские, баварские и вюртембергские дивизии слишком ненадежными. Он предпочел бы командовать доброй прусской пехотой. «Мне неоднократно выражали сочувствие, — писал он в своем дневнике, — в связи с тем, что мне выпал жребий командовать южными немцами — не слишком надежной армией» [228] . Снисходительное отношение к союзникам сохранится у пруссаков на протяжении всей войны.

228

Kaiser Friedrich III. Das Kriegstagebuch von 1870/71. Berlin — Leipzig, 1926. S. 9.

Назначение принца Фридриха Карла, известного как «красный принц», командующим одной из армий даже не обсуждалось. После того как он успешно выступал в аналогичной роли в войне 1866 г., любая альтернатива выглядела бы незаслуженной опалой. Правда, уже тогда сложилась репутация принца как весьма осторожного командующего, которого постоянно сравнивали (иногда в лестном ключе, иногда в качестве острой критики) со знаменитым римским полководцем Фабием Кунктатором, известным своей медлительностью.

Штайнмец в той же кампании 1866 г. приобрел репутацию «Находского льва», самого успешного и энергичного из командующих корпусами. Вильгельм I всегда питал слабость к офицерам, безудержно и храбро рвавшимся в бой; насколько рациональным был этот порыв, интересовало короля намного меньше. В преклонном возрасте характер Штайнмеца, и без того непростой, испортился еще больше, а успех окончательно вскружил ему голову; он не признавал никаких авторитетов и не собирался никому подчиняться.

К этому следует добавить, что все три командующих армиями находились друг с другом не в лучших отношениях. Отношения с Мольтке у Фридриха Карла и Штайнмеца также складывались не лучшим образом. Единственным из командующих армиями, в общении с которым у шефа Большого генерального штаба не было никаких проблем, являлся прусский кронпринц. Однако это сполна компенсировалось трениями, существовавшими у Мольтке с начальником штаба 3-й армии Блументалем. Блументаль в явной форме страдал комплексом недооцененного и вечно обиженного человека, считал себя великим стратегом и еще с 1864 г. относился к шефу Большого генерального штаба со смесью зависти и пренебрежения, считая, что Мольтке присваивает себе его заслуги и ворует его славу. Это, впрочем, не отменяет того факта, что Блументаль был отличным профессионалом и во многом разделял взгляды шефа Большого генерального штаба, что и позволяло им более или менее сносно взаимодействовать на протяжении всей кампании [229] . Одним словом, высший командный состав германской армии в июле 1870 г. менее всего напоминал сплоченную команду.

229

Barry Q. Moltke and his generals. A study in leadership. Solihull, 2015. Р. 123.

Несколько лучше дела обстояли непосредственно в «мозговом центре» германской армии — Большом генеральном штабе. Здесь Мольтке мог самостоятельно принимать кадровые решения и создал вполне работоспособный коллектив, насчитывавший 13 офицеров. Заместителем Мольтке являлся генерал-квартирмейстер Т. фон Подбельски. Были сформированы три «мобильных» отделения. Начальником первого — оперативного — стал подполковник П. Бронзарт фон Шеллендорф, в его сферу ответственности входило непосредственное ведение операций. Второе, информационное отделение, возглавляемое подполковником Ю. Верди дю Вернуа, отвечало за сбор и анализ информации о противнике и ведение переговоров. Железнодорожное отделение возглавлял подполковник К. фон Бранденштейн, ответственный за коммуникации сражающейся армии. Эти три сравнительно молодых офицера (ни одному из них еще не исполнилось и сорока) дружили еще с середины 1850-х гг. [230] Один из них впоследствии вспоминал: «В штабе генерала Мольтке за все полгода кампании ни разу не возникало даже малейших разногласий. Штаб состоял из круга друзей» [231] . Эта картина, безусловно, идеализирована. Однако на фоне постоянных усобиц в других командных инстанциях Большой генеральный штаб действительно выглядел едва ли не оазисом гармонии.

230

Ibid. P. 261.

231

Verdy du Vernois J. Im Grossen Hauptquartier. S. 31.

План Мольтке был прост: три армии должны одновременно начать наступление и, встретив противника, охватить его с флангов. Согласно расчетам главы Большого генерального штаба, это должно было произойти еще к востоку от Мозеля. Численное превосходство делало этот замысел вполне выполнимым. 31 июля прусская главная квартира во главе с королем отправилась на театр военных действий. Ее состав была обширным: помимо военных, туда входило политическое руководство, а также представители германских правящих династий и высшей знати со своими свитами. Все они требовали достойного снабжения, а также хотели быть в курсе всех событий. Количество «военных туристов», как их презрительно называли офицеры генерального штаба, превосходило все разумные пределы и создавало порой весьма ощутимые затруднения, раздражая военных. Как писал Вальдерзее, главная квартира «угрожает принять такой размер, что ее невозможно будет ни перемещать, ни расквартировать» [232] . Мольтке среди своих называл свиту «кишкой», которую лучше бы скорее оторвать [233] . Особое недовольство вызвал у многих тот факт, что военный министр Роон отправился на театр военных действий — его должностные обязанности было гораздо целесообразнее исполнять, находясь в Берлине. Однако здесь, как и в случае с назначением командных кадров, соображения военной целесообразности были вынуждены отступить на второй план. Похожая ситуация создавалась и вокруг других командных инстанций. Так, прусский кронпринц был вынужден разделить главную квартиру 3-й армии на два эшелона, чтобы она не разрослась до неприличных размеров.

232

Waldersee A. v. Op. cit. S. 85.

233

Bronsart von Schellendorf P. Geheimes Kriegstagebuch 1870–1871. Bonn, 1954. S. 36.

В Майнц германская главная квартира прибыла 2 августа, после 37-часового путешествия по железной дороге. В процессе не обошлось без конфликтов: один из чиновников придворного ведомства организовал размещение высокопоставленных особ в вагонах, полностью противоречившее распоряжениям Бранденштейна и ущемлявшее военных. Только с некоторым трудом офицерам генерального штаба удалось восстановить статус-кво [234] . Впоследствии им еще не раз приходилось вступать в столкновения с придворными, заботившимися о комфорте и удобстве своих сюзеренов и совершенно игнорировавшими потребности армии.

234

Verdy du Vernois J. In Grossen Hauptquartier. S. 45.

Тем временем события стали разворачиваться своим чередом.

* * *

Уже в конце июля кавалерия обеих сторон начала прощупывать силы противника. Впрочем, эти действия не отличались активностью. Более того, кавалерия часто была попросту не готова к задачам, которые перед ней ставили. Так, подразделение прусского 7-го уланского полка, получившее в ночь на 21 июля приказ произвести разрушения на французской железнодорожной линии Саргёмин — Агно, сначала двое суток плутало на вражеской территории, а потом, найдя-таки железную дорогу, ограничилось снятием нескольких рельсов и организацией импровизированной баррикады. К выполнению задач подобного рода бравых улан никто не готовил, поэтому ни соответствующих специалистов, ни технических средств у них попросту не было [235] .

235

Kunz H. Op. cit. S. 41.