Железо и кровь. Франко-германская война
Шрифт:
Вечером для переговоров прибыл Вимпффен в сопровождении генерала Кастельно из свиты Наполеона III. Командующий Шалонской армией стремился всячески ускользнуть от неприятной обязанности, заявляя, что находился в должности менее одного дня и не может нести ответственность за произошедшее. «Сегодня утром вы взяли на себя командование, когда видели в этом почет и выгоду, — безжалостно заявил ему Дюкро. — Теперь вы не можете от него отказаться. Вы один должны вынести позор капитуляции» [428] .
428
Fermer D. Op. cit. P. 176.
В Доншери французов встретили Мольтке и Бисмарк. Они поставили противнику весьма жесткие требования: армия сдается в плен со всем оружием и амуницией. Вимпффен попробовал торговаться, изображал готовность продолжить сражение на рассвете, стремясь добиться лучших
429
Barry Q. The Franco-Prussian War 1870–71. Vol. 1. P. 244.
430
Bismarck O.v. Die gesammelten Werke. Bd. 7. Berlin, 1924. S. 334.
В конечном счете французам удалось добиться лишь одного, и то благодаря вмешательству Бисмарка: продлить перемирие до девяти часов утра. Следующую попытку смягчить участь осажденных предпринял Наполеон III, ранним утром 2 сентября отправившийся к прусскому королю. Однако Бисмарк твердо решил не допускать встречи монархов до тех пор, пока не будет достигнут весомый результат. В ходе беседы двух государственных мужей быстро выяснилось, что император считает себя пленником, который не вправе вести какие-либо переговоры от имени Франции. После этого Бисмарк утратил к нему всякий интерес.
«Я нашел его в бедной крестьянской хижине около наших форпостов сидящим в полной униформе на деревянном стуле в ожидании встречи с королем, — писал Мольтке домой об этих событиях. — Он был спокоен и полностью покорился своей судьбе. Вскоре после этого наши условия капитуляции были без дальнейших проволочек подписаны несчастным Вимпффеном. <…> На следующее утро под проливным дождем долгая вереница повозок под эскортом эскадрона гусар двигалась по шоссе <…> Граф Бисмарк наблюдал за ней с одной стороны улицы, я — с другой, пленный император поприветствовал нас, и отрезок мировой истории ушел в прошлое» [431] .
431
Moltke H.K.B.v. Aufzeichnungen… S. 262.
Встреча двух монархов все же состоялась позднее там же, в Доншери. Наполеон III вновь отказался вести какие-либо переговоры о мире, заявив, что это — прерогатива правительства в Париже. Он выразил восхищение германской артиллерией и дисциплиной немецких солдат, а также предположил, что противостоящей ему армией командовал принц Фридрих Карл. Узнав от прусского короля, что «красный принц» по-прежнему блокирует Мец, Наполеон III был поражен — по всей видимости, он рассчитывал, что ради победы при Седане немцам пришлось отказаться от окружения Рейнской армии [432] .
432
Kaiser Friedrich III. Op. cit. S. 100.
Итак, в одиннадцать часов утра 2 сентября капитуляция была подписана. В полдень, собрав вокруг себя свиту и высшее военное руководство — в общей сложности около двухсот человек, — Вильгельм I торжественно объявил о свершившемся. «Теперь вы можете представить себе величие исторического события, свидетелями которого мы стали», — провозгласил монарх [433] . Вильгельм I заявил, что дело еще не доведено до конца, но произошедшее позволит еще больше сплотить все союзные германские государства.
433
The Franco-German War. P. 255.
Впрочем, не у всех были силы ликовать. Форсированные марши и тяжелое сражение вымотали солдат и офицеров, настоятельно нуждавшихся в отдыхе. «Известие о большом успехе не произвело в этом кругу большого
впечатления, — вспоминал Гогенлоэ-Ингельфинген. — Все слишком устали и были заняты тем, что нужно было сделать непосредственно» [434] . Местами присутствовала и определенного сорта ревность: Блументаль, как всегда, считал, что его заслуги и заслуги 3-й армии в целом сильно недооценены [435] .434
Hohenlohe-Ingelfingen K. Op. cit. S. 208.
435
Blumenthal L.v. Op. cit. S. 102.
Британский военный корреспондент Г. Расселл, посетивший 2 сентября поле боя, писал в свокем дневнике: «Я на протяжении многих лет наблюдал сражения, но еще не видел ничего подобного, не наблюдал смерть в столь ужасающих ее проявлениях. На лицах мертвых было выражение ужаса — духовной и физической агонии <…> Оторванные ладони висели на деревьях; ноги и ступни лежали вдали от тел, частью которых они когда-то были. Сильнее всего в моей памяти отпечатался мертвый улан, павший на хребте возле Флуэн. Его голова лежала на свекольном клубне, а колени были рядом с подбородком. Глаза его были широко раскрыты, и казалось, что он с любопытством рассматривает оторванную голову тюркоса или зуава, лежавшую у него на коленях с высунутым и прикушенным языком» [436] . Эти картины меньше всего напоминали ту войну, которая обычно представала на полотнах батальной живописи.
436
Russell W.H. My diary during the last war. L., N.Y., 1874. P. 222.
Наполеон III отправился со всем надлежащим комфортом в замок Вильгельмсхёе поблизости от Касселя. Путь его пролегал через Бельгию. Впоследствии возникла версия о том, что Бисмарк устроил это специально в надежде на побег императора; такой побег повышал бы шансы на сохранение династии, что было необходимо для скорейшего заключения мирного договора. Как бы то ни было, Наполеон честно выполнил все свои обещания и благополучно прибыл к месту назначения.
Его солдаты в ожидании отправки в Германию были размещены в импровизированном лагере военнопленных на полуострове Иж, страдая от отсутствия крова и нехватки еды. Лишь офицерам, которые согласились дать честное слово не поднимать оружие против Германии, было позволено отправиться восвояси. Многие воспользовались этим правом — еще одним наследием галантного века, которое вскоре исчезнет без следа. В общей сложности около пятисот из них, включая генерала Дюкро, впоследствии вступили в ряды республиканских армий, оправдывая свой поступок тем, что честное слово давалось еще при «старом режиме» и в силу его падения аннулировалось вместе с присягой императору [437] .
437
Botzenhart M. Franzosische Kriegsgefangene in Deutschland 1870/71 // Francia. Forschungen zur westeuropaischen Geschichte. Bd. 21/3. 1994. S. 26.
Потери французов в сражении при Седане до капитуляции составили 16 тысяч человек убитыми и ранеными и 21 тысячу пленными. Вместе с Вимпффеном в плен сдались 85 тысяч солдат и офицеров. Только около трех тысяч человек смогли добраться до Бельгии [438] . По некоторым данным, от 8 до 11 тысяч французских солдат смогли разными путями добраться до Мезьера и продолжить войну [439] . Не исключено, что реальная цифра французских потерь была несколько ниже заявленной немцами, которые вполне могли посчитать раненых 1 сентября еще раз в числе пленных, взятых 2 сентября. В любом случае, радикально картина от этого не меняется.
438
The Franco-German War. P. 256.
439
Fermer D. Op. cit. P. 161; Войде К. М. Указ. соч. Т. 2. С. 258.
Германские потери составляли около 9 тысяч солдат и офицеров. Эта сравнительно невысокая цена объяснялась изменениями в тактике пехоты, последовавшими после кровавых сражений середины августа. Теперь, во-первых, перед началом атаки осуществлялась артиллерийская подготовка, и солдаты в большинстве случаев ждали, пока превосходные крупповские орудия проложат им путь. Во-вторых, пехота атаковала развернутым строем, отказавшись от плотных колонн и используя складки местности. В первую очередь эту тактику усвоили те корпуса, которые уже прошли через кровопускание в районе Меца; в сражении при Бомоне потери саксонцев были на порядок меньше, чем у IV корпуса, для которого этот бой являлся первым.