Железом и кровью

Рысь подошла к нам ближе и уставилась на меня своим немигающим любопытствующим взглядом.

— Уходить отсюда надо, — предложил я, вспоминая про Искру. — А то мало ли чего!

Мы направились в сторону хижины гибберлинга.

Попали мы к ней уже, когда наступили сумерки. Возле входа мирно горел огонь. Рядом сидел Даниэль.

— Ну что? — тихо спросил он.

— Нашёл, — бросил я. — Вон там, но скажу прямо: кормы нет. Там вообще кроме остова ничего нет. Восстановить не удастся.

Полог откинулся и наружу вышел Бернар.

— Как он там? — спросил я.

— Утром будет видно, — ответил тот, присаживаясь на песок.

Стояна расположилась чуть поодаль от костра, гладя свою здоровенную кошку.

В хижине еле слышно стонал раненый гибберлинг, но никто из эльфов на это внимания не обращал.

Я не стал рассказывать о крабе и Проклятой Искре, а лишь наскоро перекусил и лег спать, пожелав всем спокойной ночи.

На удивление сон пришёл очень быстро. В нём я медленно падал в темный колодец, а за мной с ужасным клацаньем и шипением мчалась Проклятая Искра. Я всё ждал, что она схватит меня своими клешнями.

Пламя Искры переливалось разными оттенками голубого, постепенно трансформируясь в чье-то лицо. Оно превратилось в какую-то страшную получеловеческую маску мертвеца. Колодец расширился: мы уже были в каком-то мрачном коридоре, светящемся противным зеленоватым цветом. Это был некрополь людей Зэм. Летающая голова открыла тёмный зёв рта, чтобы громко заорать: «По-о-о…»

10

— …дъём! Подъём! — кто-то тряс меня за плечо.

Я мгновенно вскочил, пытаясь вытянуть мечи.

— Спокойно, — это был Бернар. Он протянул мне чашку: — Иван-чай.

— Что? — не понял, всё еще пытаясь понять, где нахожусь.

— Чашка такого чая очень полезна. Прекрасно восстанавливает силы… и устраняет головную боль.

— Какая головная боль! — поморщился я, вдруг понимая, что действительно испытываю нестерпимую мигрень. — Спасибо.

Вышло, конечно, не искренне, но сейчас по-другому получиться и не могло. Я сделал пару глотков и присел на песок, собираясь мыслями.

Утро только начиналось. Солнца ещё не было видно, но небо уже окрасилось в розовый цвет.

— Прекрасное утро! — улыбнулся Бернар.

Я так не считал, однако возражать не стал. Стояны и Даниэля нигде не было видно. На мой немой вопрос, Бернар пояснил, что они ушли собирать подорожник. Сказал, а сам усмехнулся.

— Что там гибберлинг? В себя не пришёл? — спросил я.

— Очнулся пару часов назад. Сейчас спит. Даниэль дал ему какого-то зелья… Кстати, иван-чай дело его рук. Он сказал, что как ты проснёшься, он тебе очень пригодится.

Я сощурился, пытаясь разгадать «словесные игры» эльфа, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.

Боли медленно отступали, а вместе с ними и ночные кошмары. Если при пробуждении, мне казалось, что я стою на пороге чего-то очень важного, то теперь понимал всю пустоту сна. Это было лишь нагромождение вчерашних приключений среди дюн.

Вскоре появились Даниэль и Стояна. Они, как и я, поинтересовались состоянием раненого, а потом стали заниматься своими делами.

Спустя примерно час, гибберлинг очнулся, и мы сгрудились вокруг него. Несколько минут тот приходил в себя, а потом тихо заплакал.

Мне вдруг стало как-то неудобно, и я хотел было выйти, как гибберлинг подал голос:

— Извините… три года одиночества… Я подумал, что вы призраки. Они часто приходят по ночам…

— Какие призраки? — спросил Бернар. — Блуждающие огоньки?

— Огоньки? И они тоже… О, Тенсес, вы бы видели их! — гибберлинг вдруг снова заплакал. — Мои бедные сестрички… О, эта Проклятая Искра! Она никак не хочет их отпустить…

С минуту гибберлинг сотрясался в рыданиях.

— Простите… простите меня… Вместе с разумом вы вернули мне и горе!.. Я — Тон Ветродуй. Три года назад мы с моими сестрами отправились по поручению нашего Совета и при неудачном манёвре разбились о скалы. Я помню как корабль раскололся, а меня выбросила на песок… Знаете, как страшно погибать в астрале! Как они все кричали!..

Бернар протянул гибберлингу чашку с чаем, чтобы тот чуть успокоился.

Приподнявшись, тот осторожно выпил и лёг назад.

— Три года! Я думал это конец!.. А тут вы…

— Как же тебе тут удалось выжить? — спросил Даниэль.

— Кто-то подбрасывал мне припасы… Здесь, на этом острове, — заговорил шёпотом Тон, поднимаясь на локоть, — присутствует странная сила.

— Кто тебя так ранил? — спросил Даниэль.

— Канийцы!.. Да-да, так и было. Я слышал их голоса, бросился на встречу, а они… они натравили на меня своего белого медведя.

Тон упал на спину и закрыл глаза. Он тяжело дышал.

— Канийцы? Давно это было?

— Не знаю. Недавно… Сколько я уже тут лежу?

Даниэль пожал плечами:

— Разведчики нашли тебя позавчера вечером. Ты был очень слаб. Где, говоришь, ты встретился с теми канийцами?

— В лесу. Здесь, в лесу.

Мы переглянулись с Бернаром и оба вышли наружу.

— Что скажешь? — тихо спросил я его.

Он молчал, уставившись в землю, что-то обдумывая.

— Не те ли это ребята, — продолжал я, — с которыми встречался Велес?

— Возможно.

— А ещё белый медведь… В лагере есть парень, которого нашли в лесу с глубокими рваными ранами… Славута Рубцов…

Вышел Даниэль. Он услышал мои последние слова и замер:

— Славута? Ты хочешь сказать, что его и остальных троих пропавших загрыз белый медведь? Это навряд ли! В лесу и без этого медведя хищников хватает. Да и для белого медведя здесь жарковато…

— Может, ручной?

— Ручной? — Даниэль улыбнулся.

— Я лишь излагаю факты и пытаюсь понять, что происходит.

На наш разговор вышла Стояна. Она жестом подозвала рысь и отчего-то хмуро уставилась на меня.

— Надо вернуться в лагерь, — предложил Бернар. — Доложим как есть и будем ждать решения совета.

— А что с гибберлингом? — спросил я.

— С ним останусь я, — предложил лекарь.

Все помолчали, обдумывая ситуацию.

Я стал собираться, краем глаза поглядывая на остальных, решив уже всё для себя, но продолжая ждать когда созреют остальные. Даниэль скрылся в хижине, Бернар всё ещё задумчиво глядел на меня, а Стояна достала свою неизменную флягу и сделала пару глотков.