Железом и кровью

Итак, значит остановимся на охране. Здесь её около сорока человек.

Это должен быть человек не очень высокого ранга, но и не совсем низкого. Какой-нибудь десятник, или…

— А, вы тут! — вывел меня из размышлений голос Горяны.

Она стояла подле двух гиббрелингов. Распрощавшись с ними, она подошла ко мне.

— Вчера пушки мятежников, — поясняла девушка, — подбили один из кораблей-разведчиков, которые гибберлинги снаряжают на поиски своей… забыла… в общем, на поиски утраченной родины.

— Подбили? — переспросил я.

— Да. От судна, понятное дело, практически ничего не осталось. Искали документы, журналы капитана, но тщетно. Сейчас гибберлинги в полном унынии. Они подозревают, что это судно могло найти эту их родину… Как она там зовётся?.. А теперь выходит, что результаты поисков утрачены навсегда… Кстати, я вас искала. Что-то выяснили?

— Про что? — не понял я.

— Ну у эльфа? Жана ди Близара?

— А, вы об этом… Да так, ничего конкретного.

— Каковы ваши планы?

— А ваши? — ответил я вопросом на вопрос.

— Заниматься поиском лазутчика.

— Лёгкое дело! И как его найти? — усмехнулся я.

Горяна посмотрел на меня так, будто я был каким-то бревном, лежащим на дороге и мешающим идти.

— У меня под подозрением трое, — сказала девушка. — Первый это Фёдор Выжлятников. Он местный охотник. Снабжает лагерь мясом. Его никто не приглашал, он, вроде, сам вызвался тут трудиться.

— А остальные кто?

— Тихомир Громов. Лекарь и знахарь. Часто отлучается в лес, вроде как на поиски каких-то травок и кореньев. Здесь с первого дня создания лазарета. И последний: Велислав Третьяк. Бывший сотник, а теперь занимает чин приказного.

— За что разжаловали?

— Точно не ведаю. Вроде, за неподобающее поведение.

— Пьёт, что ли?

Горяна пожала плечами.

— Почему эти трое? В чём причина подозрений?

— Выжлятникова всегда нет, когда происходят нападения. Он в это время охотится.

— Отпадает. Так он себя только выдаст, поскольку попадает в первые ряды подозреваемых.

— Громов не всегда с травками возвращается из лесу. Кстати, если остальные из знахарей ходят группками, то этот всегда один, словно не переживает, что на него могут напасть.

— Я тоже по лесу один хожу.

— Но вы не знахарь и специфика вашей работы не лечить людей, а скорее наоборот.

— А что бывший сотник?

— При его постоянных долгах, уж очень часто бывает замечен с деньгами, которые тут же спускает.

— Ясно… Начнём со стражника.

— Почему с него?

— Слабая личность. Думаю, легко расколется.

— То есть вы хотите… надавить на него?

— Ждать некогда. Идём в «лоб», как бык.

Глаза Горяны округлились и она, молча, проводила меня к посту.

— Вот он, крайний справа.

Я окинул взглядом Велислава: то был громадный полный человек, с некрасивыми чертами лица, которые к всему прочему портил сломанные нос. Он стоял подперев спиной чахлую осину, и колол руками орехи. Рядом с ним стояли ещё трое более или менее благовидных на первый взгляд стражников. Они о чём-то громко переговаривались, при этом громко гогоча.

Я снял с пояса мечи и отдал их Горяне.

— Что это? — не поняла она.

— Чтобы не пораниться, — оскалился я и пошёл к стражникам.

— Утро доброе! — крикнул я им, приближаясь. — Послушайте, парни, а кто может помочь?

— Смотря в чём, — ответил один из них.

— Тут вчера вечером должен был проезжать отряд Казённого Приказа. Не видали ли?

— Зачем ему тут проезжать? — оживились все стражники, кроме Велислава. Он по-прежнему щёлкал орехи.

— Казну в лагерь Залесского должен был вести.

— А тебе оно зачем?

— Да я один опасаюсь в лагерь ехать. Думал к ним пристроиться и добраться до Орешка.

— Мы не слышали, а паче и не видели, — пожали плечами стражники.

— А ты? — спросил я у Велислава.

Тот вздрогнул и нехорошо посмотрел на меня.

— Я тоже не слышал, — глухо ответил тот.

— А если услышишь, то сообщишь?

— Сообщу, — всё так же глухо ответил Велислав.

— В Разбойничий Приказ?

Лицо Третьяка посерело, а глазки стали злыми, как у дикого кабана.

— Ты на что намекаешь? — сердито спросил кто-то из стражников.

— Он понимает на что, — ответил я, не сводя своего взгляда с Велислава.

Ребята зашептались и дружно надвинулись на меня. Несколько секунд понадобилось, чтобы все трое свалились на землю и застонали от боли.

Внутренне я себя похвалил: форму всё-таки не утратил. Правда, этих стражников и достойным противником не назовёшь.

Я сделал широкий шаг навстречу Третьяку и тот хотел было попятиться, но тут же понял, что стоит спиной к стволу дерева и отступать ему некуда. Сейчас следовало ожидать, что он начнёт оправдываться.

Но Велислав закусил нижнюю губу и кинул мне в лицо орехи. Я знал, что последует за этим, и, закрыв глаза, оберегая их от травмы, тут же ударил сложенными пальцами Третьяка в кадык. Тот сильно захрипел, и, обхватив руками горло, словно собираясь себя задушить, осел на землю.

— Что ты делаешь? — услышал я сзади голос Горяны.

Я не обратил на неё никакого внимания и наклонился над Велиславом. И тут же оглушил его ударом ладоней по ушам. Глазки Третьяка на секунду закатились, и он чуть не свалился на землю.

— Следующим разом, я сломаю тебе руку. Левую. А потом и правую, если понадобиться.

— Что-о-о ты хо-о-очешь? — простонал Велислав.

— Где и каким образом ты держал связь с бандитами?

— Какими банди…

Я хлестко въехал кулаком чуть пониже плеча. Рука Велислава безвольно опустилась вниз и он тут же взвыл.

— Вот же, Нихаз меня подери! Не сломал! — оскалился я. — Расслабился за последние дни.

— Не надо.

— Что не надо?

— Я скажу.

— Замечательно. Где и как происходили встречи с бандой?

— У Красного Утёса. Там есть одно место.

— Горяна, карту.

Девушка послушно её развернула.

— Показывай.

— Во-о-от тут, — ткнул пальцем здоровой руки Третьяк.

— Меня зовут Бор Головорез. Думаю, ты догадываешься почему, — снова оскалился я, принимая у девушки свои мечи. — Если ты соврал, то твоя башка будет болтаться на колу возле Западного тракта, чтобы другим неповадно было.