Желтая роза в её волосах

– Valgame dios [10] ! – многоголосо выдохнула удивлённая толпа праздных зевак, не готовая определить сразу своё отношение к происходящему.

Дикие камышовые коты (как, впрочем, и кошки), создания достаточно злобные и нелюдимые. Но, всё же, в Карибии их уважали – обитали хвостатые четвероногие в самых болотистых местах джунглей, не привлекающих людей, жили очень скрытно, никогда не появлялись в человеческих поселениях, но, зато, и никогда не воровали из охотничьих капканов кроликов и перепёлок. А, ведь, даже ягуары такой лёгкоё добычей не брезговали.

10

– Valgame dios! (испанский яз.) – Боже Великий!

Короче говоря, камышовых котов воспринимали как – пусть и нелюбимых, но, всё же – достойных соседей. И, поскольку, попадались они на глаза достаточно нечасто, то и как некую редкую достопримечательность местных джунглей, о которой принято рассказывать всякие байки и небылицы за дружескими посиделками.

А тут – сотни этих «достопримечательностей» в клетках чужеземцев, за крепкими запорами. Заволновались горожане, заспорили…

Уже через час «выборные», во главе с самим сеньором Comandante [11] , уверенно вошли в холл отеля «El Nacional», где квартировала La Expidicion, дабы потребовать однозначных объяснений.

11

– Comandante (испанский яз.) – комендант, глава муниципалитета.

А многочисленные сторонники правдоискателей (на всякий случай и согласно местному обычаю), наспех вооружённые – кто кухонным ножом, кто тяжёлым булыжником, выдранным из мостовой – рассредоточились по ближайшим улочкам и застыли в нетерпеливом ожидании.

Народы, рождённые под тропическими созвездьями, всегда склонны к поиску правды. А если эти поиски ещё и сопряжены с возможностью «побряцать оружием», то и удовольствие можно получить двойное…

Однако – на этот раз – сорвалось.

Минут через десять-двенадцать Comandante, задумчиво покачивая головой, вышел из отеля, забрался на пустующий постамент памятника Великому Диктатору (сам памятник был сброшен с постамента много-много лет назад, во времена какой-то давнишней, уже всеми позабытой революции), и объявил собравшимся:

– Уважаемые граждане и гражданки Сан-Анхелино! Я, Comandante Педро Гонсалес, подтверждаю, что La Expidicion, руководителем которой является уважаемый профессор Бруно, действует строго в рамках Лицензии, выданной в Столице и подписанной секретарём самого El Senor Presidente [12] . Упомянутая Лицензия разрешает профессору Бруно – отловить в джунглях сколь угодно много диких камышовых котов и кошек, которые беспошлинно и беспрепятственно могут быть вывезены за пределы Республики. Так как должны в дальнейшем, – назидательно поднятый вверх палец, – послужить благородным целям, направленным на благо всего человечества. А, именно, должны являться, я бы сказал, подопытными «единицами» при проведении профессором Бруно важных медицинских опытов по созданию чудодейственной вакцины – практически ото всех болезней.…Поэтому, учитывая законность действий La Expidicion и осознавая особую значимость опытов уважаемого дона Профессора, военные власти Республики – в моём лице – берут La Expidicion под пристальную опеку. Более того, полувзвод солдат будет выставлен на охрану имущества уважаемых господ незамедлительно…. Инцидент – полностью – исчерпан! Настоятельно прошу уважаемых сограждан – разойтись по домам! Viva El Senor Presidente!

12

– El Senor Presidente (испанский яз.) – сеньор Президент.

«Большая бумага» для жителей тропических стран – в мирное время, если не предвидится очередная революция или какая-нибудь иная весёлая заварушка – является непререкаемым авторитетом.

Медленно и уныло расходились несостоявшиеся защитники дикой природы, попутно вставляя не пригодившиеся булыжники в пустые гнёзда мостовой. Одни – по домам, а другие – в ближайшую pulperia, дабы стаканчиком-другим поправить испорченное настроение…

И только Джедди не успокоился. Вечером того же дня он, пользуясь тем обстоятельством, что охранники, приставленные Comandante к гостинице «El Nacional», беспечно ушли праздновать именины капитана Большого Сида – больно уж настойчиво капитан приглашал – беспрепятственно вскрыл хлипкие двери гостиничного помещения, где хранились клетки с полосатыми пленниками. А после этого открыл запоры, да и выпустил кошачью братию – на все четыре стороны…

Сошло бы, возможно, всё это Джедди с рук, да только коты, оказавшись на воле, подняли невообразимый вой.

Это они пели гимн Свободе – единственному и, поэтому, бесценному достоянию кошачьей нации. Людям, погрязшим в мелких стремлениях к золоту, особнякам, модным машинам, власти и тому подобной дребедени, уже нипочём и никогда не понять, что такое она есть – Свобода, и какова её истинная ценность…

Как бы там не было, но на эти оглушительные вопли незамедлительно прибежали представители Власти, да и «повязали» Джедди, как говорится, «с поличным».

Состоялся суд. За вред, причинённый важной и законопослушной La Expidicion, Джедди был приговорён к двухнедельному заключению в местной тюрьме.

Приговор оказался неожиданно-мягким, поэтому – сразу после его оглашения – всё вокруг заполнилось восторженными воплями горожан и горожанок. Именно так – под Южным Крестом – и рождаются карнавалы…

Первые лет двадцать пять все ещё помнят, по какой важной причине – именно в этот день года – происходит конкретный карнавал. Чуть позже появляются две-три противоречащие друг другу версии. А лет так через сто с хвостиком – во избежание дурацких трений и споров – карнавалу присваивается имя какого-нибудь уважаемого Святого.

Карнавалы и революцииСуть – одно.Под Созвездьями южнымиВсё – смешно…Революции и карнавалы,Остальное – беда.Но, плывут по морям – каравеллыЛишь – туда…

«Карнавал Святого Джедди, Покровителя диких камышовых котов и кошек» – чем, собственно, плохо?

Ну, так вот. Пока Джедди две недели «отдыхал» в местной тюрьме, Сан-Анхелино гулял от души – на зависть всем соседним городам, городкам, деревушкам и прочим поселениям.

Прелесть ситуации заключалась в следующем. Хотя Джедди и был главным героем этой истории, сиделось ему в тюрьме – первое время – довольно-таки тоскливо. Вернее, одиноко и даже голодно – в связи с всеобщим весельем о юном узнике все, включая тюремщиков, просто-напросто позабыли…

И, вот, примерно через сутки после водворения незадачливого борца за справедливость в то место, от которого никому и никогда не стоит зарекаться, в вентиляционном штреке, питающим тюремную камеру свежим воздухом, раздался странный шум: скрежет от соприкосновения чего-то острого с каменной кладкой, отчаянное фырканье и усталые тяжёлые вздохи.

Ещё через пару минут из вентиляционного отверстия в потолке «выпала» и ловко приземлилась на все четыре лапы крупная камышовая кошка, сжимавшая в зубах жареную куропатку, очевидно, где-то ловко позаимствованную.

Неожиданная гостья, приветственно проурчав что-то неопределённое, грациозно проследовала к тюремной кровати, на уголке которой восседал Джедди, и аккуратно положила принесённый провиант на грязную тюремную подушку.

– Мр-р-р, – деликатно, с чувством собственного достоинства, заявила кошка, недвусмысленно двигая лапой аппетитную куропатку к оголодавшему мальчишке, – Мр-р-р! Мяу!

Разночтений быть не могло: благодарная спасённая сеньорита принёсла своему доблестному спасителю, заключённому злыми людьми в хмурое узилище и обречённому на голодную смерть, скромный, но спасительный подарок…

В час назначенный, разномастная толпа, встречавшая пленника из заточения, была нешуточно удивлена – освобождённых оказалось двое. На плече у Джедди, переступившего тюремный порог, преспокойно сидела, свешивая длиннющий хвост чуть ли не до самой земли и презрительно щуря на зевак зелёные глазища, здоровенная бурая кошка.