Желтые шторы, морская свинка и конец света

– Тебе вдруг есть до нее дело?

– Тамара, это нечестно. До нее мне дело было всегда, и ты это знаешь. Просто так сложилось…

– Если бы тебе было дело до собственной дочери, – мамин голос зазвенел, – ты нашел бы себе другую бабу, а не мать ее лучшей подруги! Слушай, мы взрослые люди, развелись – и к лучшему. Но ты же ее доверие к людям похерил! К друзьям! Они с Ленкой как сестры были – и тут сестрица любимого папочку заграбастала. Хорошо хоть, Полинка рядом была.

– Полинка? – странным голосом повторил отец. – Полина Вуйчик, Мачеха?

– Она самая, ты их еще на озеро вдвоем возил, когда Лена ангиной болела…

– Полина Вуйчик. Ну что же…

Послышался щелчок замка – папа раскрыл портфель.

– Пожалуйста, – попросил он, – покажи мне Полину на этой фотографии.

– Что это?

– Первый класс, все в сборе. Нет, никто не болел, я помню. Это же я их фотографировал – забыла? Вот и второй класс. Никакой Полины. Наши – вот, в обнимку сидят. Болел только Герман, ушастый такой… Третьего класса уже нет, это у Лены уже Рига. Вот Динкин день рождения. Лучшей подруги Полины тоже нет. Она не раньше третьего класса появилась, Том! Скажи, как они могли дружить втроем?

– Я не понимаю, что ты говоришь…

– Это я не понимаю! – взорвался отец. – Моя дочь живет под одной крышей с каким-то проходимцем, который не работает, занимается не пойми чем, зато денег у него куры не клюют. Откуда, Тамара?

– Не считай деньги в чужом кармане.

– Хорошо, скажи, что я неправ. Он тайный нефтяной шейх? Или граф Монте-Кристо? Или свинец в золото превращать научился? Откуда все это? На что вы живете?

– Отстань!

– Ну хоть фамилию его назови! Имя я знаю, спасибо.

– Если не уйдешь, – сказала мама, – я вызову полицию.

– Полиция – это хорошо, – согласился отец. – Может, хоть они в этой чертовщине разберутся. И опека заодно. Во всяком случае, у меня доходы честные, и, когда суд будет решать, кому отдать дочь, они на это посмотрят.

– Угрожаешь?

– Предупреждаю. Тамара. – Он заговорил почти умоляюще. – Я виноват. И перед тобой, и перед Динкой. Я хреновый отец, но отец же, черт побери! Пожалуйста, не делай глупостей!

– Мне кажется, – спокойно отозвалась мама, – глупости делаешь ты.

– Вот ты как раз угрожаешь. Кто он? Какой-нибудь бандит?

– Выбрось телевизор, – посоветовала мама, – или хотя бы не смотри ерунду. Хотя там другого не показывают.

– Я этого не оставлю, – просто сказал папа, – уж это я обещаю.

Он стал спускаться. Я рванула вниз и едва успела спрятаться в шкафу, который соседи выставили в коридор. К счастью, они его не слишком захламили, но коленку я о какую-то железку рассадила. В дырку, оставшуюся от замка, я видела, как папа спускается. Даже со спины было видно, как он зол.

Вверху зазвенели ключи. Я выждала еще минут пять – но не больше, чтоб меня не потеряли, – постаралась успокоиться и пошла домой.

Не знаю, говорила ли мама с Эриком. Когда я вошла, оба были спокойны и радостны, как всегда. Я не стала ничего спрашивать, съела порцию вкуснейшего супа и отправилась делать уроки… то есть это я сказала так. На самом деле мне просто хотелось остаться одной. Я разложила тетради и учебники, включила настольную лампу, открыла учебную программу на компьютере и полезла на верхнюю полку шкафа, где стоял мой небольшой альбом с фотографиями. Их было мало распечатанных, особенно в последние годы, когда мы снимали телефонами и выкладывали фотографии в Сеть. Но в школе по традиции каждый год делали групповой снимок, вот такого-то добра в моем альбоме хватало.

Полинка на снимке была – сидела между мной и Ленкой. Смешная, с косичками, она улыбалась во весь рот. Во втором классе ей сделали красивую прическу, но к тому времени, когда пришла пора фотографироваться, она слегка растрепалась. И в обнимку я сидела не с Ленкой, а с ней.

– Ну и на черта тебе это нужно, папа? – шепотом сказала я.

И все же у меня камень с души свалился. Я стала перелистывать альбом с начала и до конца. Вот я в смешном полосатом платьице и памперсе. Вот мы в Тракае, мне два года, я пялюсь на лебедей. Задуваю свечки на именинном пироге. Строю куличики из песка.

Вот первый класс, я в новенькой форме и с огромным бантом. Вот мы втроем – Ленка, Полинка и я – мучаем Бармалея.

И тут меня как под дых ударили.

Бармалею шесть. Притащила я его в первом классе. Именно тогда и была сделана эта фотография. Но вместо крохотного котенка рядом с нами на диване развалился огромный полосатый котище. Такой, как сейчас.

…Я нашла его возле лужицы, натекшей из водосточной трубы, и не смогла оставить. Двухмесячный, как сказали ветеринары, котенок, тощий, грязный и блохастый. Я неслась с ним по лестнице и думала: не разрешат оставить – сама из дома уйду.

Разрешили. Пришлось повозиться, но вскоре найденыш превратился в красивого зверя. Кличку ему придумала мама. «Злой разбойник!» – вздохнула она, когда котенок немного очухался от запахов в новом доме и полез ей в тарелку.

– Нет, – сказала она, – Динка… меня на тебя-то толком не хватает. Какая кошка? Она ж живая, ей уход нужен.

К тому времени Бармалею было уже четыре года и жили мы вдвоем… или втроем все же, если кота считать? А кот-то был? О ком я просила?

На уроки я забила, пить чай в гостиную не пошла, сославшись на то, что чувствую себя препаршиво. Мама встревожилась, но я отмахнулась: пустяки, завтра оклемаюсь.

Уже почти ночью я полезла в интернет. Меня ждали сообщения – сразу несколько штук. Писали Ленка и ее мама. Они хотели знать, заходил ли к нам папа и не говорил ли он, что собирается задержаться в Вильнюсе. Потому что в автобус, на который у него был билет, он так и не сел.

Я не ответила. В голове у меня крутились суд, Бармалей, сцена из «Золушки». Мама жаловалась, что не сможет пойти на курсы по керамике – и дорого, и с работой никак не увязать. Так она и не собралась… тогда что за маска скалится в гостиной на камине?

И чертово одиночество в школе. Я называла по именам одноклассниц: Аня, Женя, Эмилия, Мия, Жанна, Даша, Карина, Полина… Стоп!

В нашем классе было восемь девочек. Четыре пары, нас так всегда выстраивали. И в сентябре тоже.

Эрик уже жил у нас в доме, а я так и не могла вспомнить: как он в него вошел? «Ну что же ты? – удивлялась мама. – Помнишь, в прихожей тапочки найти не могли…»

И кот его сразу признал.

Почему я не кинулась к ним? Не стала орать, не потребовала, чтоб мама прочитала почту, – ее ведь тоже, наверное, спросили, куда папа делся.