Желтый саквояж
Шрифт:
– Какой билет? – удивилась Рива.
– Поговаривают, немцы будут продавать билеты желающим уехать в Палестину, – спортсмен хмыкнул. – Думаю дорого…
– Нет, вот если б в Америку, я б купила, – и Рива с горькой усмешкой посмотрела на гостя…
За дни скитаний Зяма вымотался вконец. Заросший, оборванный, умывавшийся только тогда, когда по пути попадался чистый ручей, и это было единственное, что он мог себе позволить. В остальном всё было плохо. Во-первых, Зяма старался избегать любых встреч, а во-вторых, просто не знал толком, куда идти.
Правда,
Под такие невесёлые размышления он шёл и шёл малоприметной стежкой. Вообще-то идти тропой было небезопасно, но сейчас он забрёл в такие дебри, где вряд ли были немцы, а встречи с каким-нибудь полешуком Зяма, надеясь на свой револьвер, не особо опасался.
Неожиданно долетевший из чащи звук, заставил насторожиться. Зяма прислушался, и ему показалось, что он слышит, как звякает ведёрная дужка. Заметив, что тропка поворачивает в ту сторону, бывший милиционер решил заглянуть туда, надеясь выйти к лесному хутору.
Однако надежды Зямы не оправдались. Не успел он пройти и десятка шагов, как путь ему преградили внезапно вышедшие из-за деревьев двое. Формы на них не было, но на плече у каждого висела винтовка. Зяма замер, приглядываясь, и вдруг увидел, что на шапках у обоих тускло отсвечивают алюминиевые трезубцы.
Вдобавок со стороны предполагаемого хутора долетело конское ржанье, и Зяма решил, что в лесу прячется целый отряд, а перед ним не просто мужики, а сторожевой дозор. Он начал затравленно озираться, а когда углядел, как один из стражей, не говоря ни слова, молча снимает с плеча винтовку, понял, что вляпался основательно.
Спина у Зямы враз покрылась холодным потом. Он инстинктивно попятился, дёрнулся и бросился петлять между деревьями. Опешившие стражники враз закричали, но это только подстегнуло Зяму, и он, откуда только взялись силы, помчался так, что его вряд бы догнал даже первоклассный бегун.
Сколько времени, не разбирая дороги, сломя голову, летел Зяма и как далеко ему удалось удрать, сказать было трудно. Выдохшись вконец, он сначала перешёл на шаг, а потом и вовсе остановился, опершись, чтобы не упасть, спиной о сосну.
Однако отдыхать долго Зяма себе не позволил. Неизвестно ещё, на кого он нарвался, и мысль о том, что за ним могут гнаться, подстегнула Зяму. Он снова заставил себя собраться с силами, оттолкнулся от сосны и, едва переведя дух, упрямо зашагал дальше.
Зяма уже часов пять наугад брёл лесом. Он, правда, пытался выдерживать направление, но, вполне возможно, после пережитой встряски мог сбиться и начать вкруговую ходить по чаще. И неизвестно, сколько бы ещё так продолжалось, если б его вдруг не окликнули:
– Эй ты, а ну стой!
Зяма встал как вкопанный, решив, что он таки заблукал и снова вышел на тех, с тризубами. Откуда крикнули, было неясно, и Зяма так и стоял, пока сзади не послышался шорох. Парень обернулся, и ему показалось, что всё повторяется. Перед ним, как и тогда, снова стояли двое. Вот только выглядели они совсем иначе – одетые в военную форму, в руках держали автоматы, а на пилотках у них
были красные звёздочки.Невероятная мысль о том, что он всё-таки вышел к своим, заставила Зяму даже зажмурился, и он открыл глаза, только услыхав:
– Говори, кто ты?
– Я?.. – растерялся Зяма. – Еврей…
– Это и так видно, – рассмеялся один из автоматчиков и спросил: – В лесу, что ли, прячешься?
– Ага, в лесу, – торопливо подтвердил Зяма.
– Тогда топай вперёд, – и автоматчик показал ему, куда идти.
Они прошагали километра четыре, прежде чем вышли на обширную поляну, где Зяма увидел, как примерно три десятка людей строят добротные шалаши. В один из таких, уже готовых, автоматчики и приказали Зяме зайти.
Внутри было сумрачно, и Зяма не сразу разглядел, что за самодельным столом сидели двое. Увидев вошедших, они прервали разговор, и один из них, видимо, старший, потому что на голове у него была не пилотка, а фуражка с красной звездой, строго спросил:
– Ну, с чем пришли?
– Да вот встретили, по лесу шастал… – и автоматчик подтолкнул Зяму ближе к столу.
– Кто такой? – командир посмотрел на пленника.
Зяма молча сглотнул слюну. Он терялся в догадках. Сначала парень было решил, что каким-то чудесным образом добрался к линии фронта, но сейчас, поняв, что это далеко не так, думал, как поступить. Однако отвечать было надо, и Зяма, словно кидаясь в омут, дерзко спросил:
– А вы кто?
Услыхав такое, командир покачал головой.
– А почему спрашиваешь?.. Не видно, что ли?
– А потому, – продолжал дерзить Зяма, – что я утром от таких убегал. Только у них на шапках тризуб был.
– Тризуб, говоришь? – командир нахмурился
Видно было, что это для него новость, но спросил он о другом:
– Ты-то как в лесу оказался?
– Из гетто сбежал, – Зяма наконец решился сказать правду. – Пошёл таких, как вы, искать…
– Таких, значит, – командир усмехнулся. – И кто ж мы, по-твоему?
– Вы отряд, – Зяма подумал и добавил: – Специальный…
– Ишь ты… – сидевшие за столом многозначительно переглянулись, и комадир поинтересовался: – А сам из каких будешь?
– Фамилия моя Кац. Я до войны милиционером был. А в гетто узнали, что я ещё и комсомолец, вот и пришлось убегать.
– Значит, от самого города сюда пешедралом? – недоверчиво переспросил командир. – И не страшно?
– Так у меня и оружие есть. Моё табельное. Сохранил… – и Зяма, к удивлению всех, достав из-за пояса наган, выложил его на стол.
– Да ты, я вижу, серьёзный товарищ… Садись, рассказывай, – и командир, на всякий случай отодвинув револьвер в сторону, показал Зяме на стоявший у стола чурбачок…
Мышастого цвета БМВ выехал из монастырских ворот, сыто урча мотором неспешно прокатил по «Гитлерштрассе» и у здания украинской полиции свернул на параллельную улицу. Вальяжно откинувшись на кожаную спинку сиденья, в машине сидел гауптман Клюге и лениво посматривал в окно.
Конечно, пройти пешком из конца в конец по такому маленькому городку не составляло труда и, может быть, даже доставило бы удовольствие, но герр Клюге был убеждён, что ему, как представителю высшей расы, следует ездить в автомобиле, свысока глядя на аборигенов.