Желтый свитер Пикассо

– Он не любит ее, впрочем, это действительно не мое дело, – сказал Иван Аркадьевич.

Зотова метнула в Ивана Аркадьевича сердитый взгляд и отвернулась к окну. Теперь она готова была его задушить. Он все испортил, зародив в ее душе сомнения. Идея использовать Марию Леви в игре против Грушевского родилась внезапно. Новая информация, полученная от Трофимова, подтвердила ее версию, и теперь Елена Петровна была уверена на девяносто пять процентов: убийца – Грушевский! Скоро оператор узнает из новостей, что его «роковая любовь» задержана по подозрению в убийстве, которого она не совершала. Как он поступит? Как может поступить фанатик, безжалостно и методично избавляющийся от соперников и обидчиков своего кумира? Примчится ее спасать. Разве нет? Или начнет убивать виноватых? Елена Петровна нервно усмехнулась. В этом случае она очень скоро умрет от его беспощадной руки. Смешно! И почему, собственно, она? Тогда уж пусть сам прокурор умирает! При чем тут она? А вдруг Грушевский не смотрит телевизор? Что же делать? Дождаться утра? Или уже сегодня навестить Грушевского и, не сообщая ему об истинной цели визита, разведать обстановку под предлогом опроса всех знакомых Марии Леви? Заодно и поставить его в известность относительно задержания актрисы. Нет. Надо ждать утра. А пока – уладить все вопросы со звездой и ее адвокатом. Будет, конечно, скандал, но после, когда правда о бескорыстной помощи актрисы следствию по делу смерти ее любимого мужа выплывет наружу, рейтинг звезды подскочит до небес. Осталось одно – доступно обрисовать столь «радужную» перспективу самой Марии Леви. Сложностей быть не должно, так полагала майор Зотова, трясущейся рукой набирая номер начальника и размышляя, как бы доступно объяснить ему веселенькую возможность поимки убийцы политика, чтобы прокурор дал ей добро на подобную авантюру, а не вышиб с волчьим билетом с работы… Все прошло хорошо – прокурор с легкостью согласился на проведение операции, ласково пообещав, что в случае провала он лично размажет майора Елену Петровну Зотову, как козявку по стенке. Осталось уломать Марию Леви. Все шло хорошо!..

* * *

Мария Леви была доставлена в прокуратуру в сопровождении своего адвоката. Выглядела она неважно. Синие тени под глазами, бледное лицо, потухший взгляд, немытые волосы. Она похудела и осунулась.

«Пила, – подумала Елена Петровна, разглядывая опухшее лицо актрисы. – Много пила».

– У меня голова болит! У меня все болит! Что нужно-то? Обалдели совсем, из постели вытащили, я же болею, – ныла звезда, усаживаясь на стул напротив Зотовой. Ее трясло, она не могла сконцентрироваться. Ей было плохо. Актриса уронила голову на стол и обхватила ее руками, светлые волосы рассыпались по поцарапанной столешнице. Кожа на ее запястьях казалась восковой и тонкой, голубоватые вены на руках вздулись.

– Маша, если вам нездоровится, я могу вызвать врача.

Мария подняла голову и пустыми глазами посмотрела на Зотову:

– Не надо! Отвезите меня домой. Что вам от меня нужно? Отстаньте, мухи навозные!

Вмешался адвокат. Разговор с ним растянулся на час. Тяжелый был разговор, Зотова устала. Мария Леви уснула за столом. Ее разбудил адвокат. Зотова вышла и, пока защитник беседовал тет-а-тет со своей клиенткой, дремала, как лошадь, стоя, облокотившись о холодную бетонную стенку коридора. Все получилось. Уладили все формальности, подписали необходимые документы, и Мария Леви отправилась ночевать в самую комфортабельную одноместную камеру СИЗО. Адвокат уехал домой. Зотова вышла на улицу, и ее тут же взяли в кольцо репортеры и журналисты. Спас ее Варламов, который караулил в припаркованной на стоянке прокуратуры машине. Осталось дождаться утра.

Глава 5 Бермудский треугольник

Иван Аркадьевич тряс ее за плечи и что-то лопотал над ухом. Наглец! Со сна Елена Петровна никак не могла понять, что происходит, хлопала глазами, пыталась оттолкнуть руки режиссера и размышляла: пора уже доставать гантель из-под подушки или попытаться мирно уладить конфликт и просто дать Варламову кулаком в ухо? Вероятно, тонкий знаток человеческих душ что-то почувствовал и разгадал ее замыслы, потому что вдруг резко отпрыгнул от кровати и дипломатично замер на безопасном расстоянии.

– Вас к телефону. Срочно. Ну и работенка у вас, голубушка! Воскресенье, половина шестого утра…

Елена Петровна жестом царицы повелела Варламову удалиться и, набросив свой сатиновый «пеньюар», помчалась к телефону. Столь ранний звонок означал лишь одно: произошло нечто экстраординарное. Елена Петровна оказалась права. Это был конец! Зотова положила трубку на рычаг и осела в кресло.

– Что случилось? – спросил Иван Аркадьевич.

– Курить хочу. Дайте сигарету, – вместо ответа попросила Елена Петровна. – Быстрее!

Варламов протянул Зотовой пачку. Елена Петровна торопливо вытянула сигарету, прикурила от протянутой зажигалки, выдула дым и захохотала. Иван Аркадьевич принес ей воды. Зотова пила жадно, расплескивая воду, захлебываясь и продолжая истерически хохотать. Сигарета в ее руке потухла.

– Знаете, что случилось? Знаете?! – как-то нехорошо смеялась Елена Петровна. – Я не имею права разглашать… Но знаете? Сегодня ночью умерла Мария Леви! Взяла и умерла. Все – нет ее! – Зотова развела руками и прищелкнула языком. – Ее поместили в камеру, и Леви стало плохо. Рвота и судороги начались. Охранники испугались и вызвали «Скорую». Когда приехали врачи, Леви уже впала в кому. Ее пытались откачать, но не смогли. Мария Леви скончалась, не приходя в сознание! Как вам такой поворот, а? Врач со «Скорой» диагностировал смерть от кровоизлияния в мозг. Вскрытие решили не откладывать, очень скоро будут готовы результаты. Как вы думаете, Иван Аркадьевич, что покажет вскрытие? Что оно покажет?!

Варламов не отвечал, лишь поморщился, словно у него заболели зубы, и весь побелел. Повисла тишина – долгая, тягостная. Когда снова зазвонил телефон, они вздрогнули одновременно и с ужасом уставились на аппарат.

– Ответить? – хрипло спросил Иван Аркадьевич. Зотова отрицательно покачала головой, жестом попросила Варламова выйти и взяла трубку. Рука у Елены Петровны мелко дрожала, трубка пару раз ударила ее по подбородку. Впервые в жизни хладнокровие покинуло майора Зотову. В данную минуту ей было плевать, слетит она с работы или нет. Зотова не боялась услышать в трубке разъяренный голос прокурора – она боялась узнать о результатах вскрытия и получить подтверждение собственной профессиональной некомпетентности.

После она сидела за столом в кухне и тихо плакала, нахмурив лоб и с обидой закусив нижнюю губу. Слезы потоком текли по ее лицу и капали на руки и скатерть. Все, чего она боялась, – случилось: вскрытие показало, что Мария Леви умерла не от кровоизлияния в мозг, а от амебного энцефалита! А это означало, что стройная версия Зотовой полетела ко всем чертям.

Варламов тенью бродил по кухне и сосредоточенно о чем-то думал.

– Ну не надо плакать… – не выдержал режиссер, скривил лицо и завис рядом с Еленой Петровной. – Вы же сильная женщина! Следователь прокуратуры. Профессионал! Да что такое, в самом деле! Раскисли, как кисейная барышня! Мария Леви дала свое согласие на участие в операции и подписала бумагу. Не вините себя в ее смерти. Вы же не доктор, чтобы диагностировать признаки опасного заболевания. Какой с вас может быть спрос, если даже врачи окончательный диагноз только после вскрытия поставили? Мария Леви была обречена! И к смерти ее приговорили не вы! – Варламов похлопал себя по бокам, пошарил по карманам, достал пустую пачку сигарет, смял и сунул обратно в карман.

– А кто?! – закричала Зотова, зло вытирая слезы ладонью. – Кто ее приговорил?! Все развалилось! Я допустила грубую ошибку, пошла по неверному пути. Почему я с вами это обсуждаю? Не могу я этого делать, – это ведь должностное преступление! Уберетесь вы из моего дома наконец?

– Уберусь. Мне уже порядком осточертела все эта мышиная возня, и я буду действовать своими методами. Всего хорошего, – Варламов отвесил поклон и направился к двери. В дверях он обернулся. – Разнылись, вместо того чтобы здраво взглянуть на вещи. Так и быть, даю вам подсказку. Представьте себе классический любовный треугольник: муж, жена, любовник. Три точки, связанные между собой плотно и неразрывно. Мой совет: поработайте с этой фигурой и не пытайтесь сделать из нее квадрат. Все, не буду больше вам надоедать.

– Куда вы? Постойте! Иван Аркадьевич, что вы собираетесь делать?!

Хлопнула входная дверь. Зотова стукнула по столу кулаком. Сделала два глубоких вдоха, чтобы взять себя в руки, тяжело поднялась, достала из сумки свой блокнот и села обратно за стол. Через час ее блокнот вдоль и поперек был изрисован треугольниками, но понять, что имел в виду режиссер, она так и не смогла. Впрочем, с геометрией у нее всегда было плохо. На что намекнул ей Варламов? Что четвертый в этой схеме – лишний? Но если убийца Грушевский – как он может быть лишним? А мотив? Какой у него был мотив? Елена Петровна запуталась, а время поджимало – к прокурору она должна явиться не с пустыми руками, иначе ей конец. Ольсен, Староверцев, Мария Леви – мертвый любовный треугольник… Это что-то новенькое в ее практике! Какая-то деталь осталась за кадром. Нужна дополнительная информация, зацепка, свидетель. Свидетель! Зотова бросилась к телефону, а уже через сорок минут она звонила в домофон квартиры на Пролетарке:

– Анастасия Звягинцева, здравствуйте! Майор Зотова, я звонила вам час назад…

Анастасию Звягинцеву Зотова знала по многим второстепенным ролям в кино и телесериалах. Звягинцева была поистине народной актрисой, про таких говорят – «в доску своя», таких любят зрители, но не восхищаются ими и не подражают им. Подобные типажи обречены играть на экране роли второго плана и не способны стать звездами серьезной величины, как бы талантливо они ни играли. Анастасия Звягинцева была талантливой и играла безупречно, возможно, поэтому Варламов обратил на нее внимание и пригласил в свой гениальный фильм. В прессе писали, что актрисе пришлось ради этой роли в кротчайшие сроки похудеть на пятнадцать килограммов. Елена Петровна не представляла, как такое возможно, и, поднимаясь на ее этаж, втайне надеялась, помимо нужной информации, ненавязчиво выведать секреты фантастической диеты актрисы.