Жемчужинка для Мажора
Шрифт:
Во-от карманник недоделанный! Он даже успел стянуть мой телефон! Козёл! Гад! Скотина!
Костеря мажора про себя на чём свет стоит, старательно имитирую тошноту и зеленый фэйс. Парень всё чаще косится на меня в зеркало заднего вида, и, в конце концов, сдаётся. Сворачивает на обочину. Машина постепенно замедляется и тормозит.
И тут я понимаю, что план мой — полнейшая фигня. Потому что телефона нет, да и вокруг какой-то пустырь. Момент, когда мы успели съехать с главной трассы, я благополучно упустила, будучи занята совсем другим занятием — обещанием кары
Спешно выходя из машины, брюнет открывает дверцу и кивает мне наружу:
— Давай, на выход. Подыши свежим воздухом. Вон кусты, если что, — указывает на растительность неподалёку и корчит гримасу. — Не знал, что до кучи ты ещё и размазня. Тоже мне, барышня кисейная нашлась, — ворчит он пока я, с видом человека потерявшего всякую надежду, выбираюсь из Порше.
Его дедовское ворчание такое привычное, что мне даже огрызаться уже лень. Вместо этого я обречённо смотрю вокруг и вздыхаю: убеждаюсь, что бежать некуда, а звонить не с чего. Даже кричать бесполезно.
— И чего мы застыли? — Парень скрещивает мощные лапы на своей каменной груди. И смотрит так выразительно. С подозрением.
— Мне внезапно стало лучше. — Беззастенчиво вру. Но судя по подозрительному прищуру глаз, Соколовский изначально обо всём догадывался, вот и остановился именно в таком месте.
— А меня терзают смутные сомнения, что тебя вообще не тошнило. Сбежать хотела? — Попадает в точку. Я морщу нос, но не отпираюсь.
— Зачем тогда пошёл у меня на поводу и остановился, если догадывался? — Парирую.
— На всякий случай, — бросает он и опирается бедром о машину. — Вдруг ты так мастерски скрываешь тошноту. Но теперь я понимаю, что актриса из тебя так себе.
Я пропускаю его очередной укол мимо ушей и щурюсь от ослепительного солнечного света, который светит прямо в глаза, отражаясь бликами на корпусе серебристого Порше.
— И что дальше? — Развожу руками и ещё раз окидываю взглядом пустынный пейзаж вокруг себя. — Что это всё значит?
— Что именно? — Непонимающе хмурится парень.
— Ты меня похитил. Везёшь непонятно куда. Телефон выкрал…
— Везу к себе домой. Телефон не крал, а предусмотрительно забрал, чтобы глупостей не натворила. — Отвечает одновременно со мной. Быстро. Чётко. Как заученную мантру.
Трасса практически пустая, если не брать в расчёт редкие авто, что проезжают мимо. В отличие от шумного и суетливого города, здесь довольно-таки тихо, словно за городом. Это заставляет остановить бесконечный поток мыслей на мгновение, и обдумать всё, никуда не торопясь.
Соколовский не мешает мне. Молчит, глядя на горизонт. Ждёт, пока я «надышусь свежим воздухом». Но меня давно мучает одна мысль, и я решаю озвучить её вслух:
— Почему ты не оставишь меня в покое, Глеб? — Мой тон вразрез нервному состоянию звучит весьма спокойно.
Парень ещё полминуты молчит. Но на его выразительной челюсти играют желваки, а янтарная радужка темнеет. Прежде чем ответить, он набирает полную грудь воздуха, будто ему неприятен весь этот разговор.
— Я уже сказал. Ты. Принадлежишь. Мне. Моя личная
игрушка.Несмотря на то, что его слова меня задевают, я давлю в себе всяческие эмоции, стараясь понять, что движет Глебом и зачем ему это всё.
— А если серьёзно? Ты больше не подросток, чтобы играть в эти игры. Может, пора прекратить доставать меня, словно тебе вечно пятнадцать?
— Арина… — Предупреждающе рычит Соколовский. Взгляд у него дикий, как у разъярённого хищника.
Это пугает до дрожи, но меня не остановить. Я намерена, во что бы то ни стало, получить ответ на свой вопрос. Есть же причина, почему он не оставляет меня в покое. Почему продолжает преследовать и издеваться.
Да даже сейчас он продолжает издеваться, говоря, что я, как вещь, могу кому-то принадлежать.
— Почему ты не можешь просто ответить? Это так тяжело? — Сощуриваюсь и копирую его позу, скрещивая руки на груди. — Или ты просто сталкер по жизни, а я просто первой подвернулась под руку, и ты зациклился на мне?
Мои волосы вдруг развевает порыв ветра, и они на пару секунд закрывают обзор, поэтому я упускаю момент, когда Глеб оказывается близко. На расстоянии полуметра от меня.
— О, поверь, я пытался это всё прекратить. И не раз, — Отвечает он. А его голос звучит низко. Вибрирующе. Зло. Будто натянутая струна, что вот-вот порвётся. — И по сей день пытаюсь, но это выше моих сил.
Глеб замолкает. Опускает взгляд куда-то в область моей ключицы и тянет ко мне руку. Пальцы Соколовского касаются прохладного камня, покоящегося в ложбинке, и начинают задумчиво его теребить.
Меня обдаёт жаром от такого простого касания брюнета к моей обнаженной коже. Я хочу отпрянуть. Вырвать украшение из его рук. Но могу только заворожено следить за тем, как меняется выражение лица Соколовского, словно жемчуг на моей шее обладает успокоительным эффектом.
— Почему ты его носишь? — Задаёт неожиданный вопрос. Его голос звучит вкрадчиво и впервые не давит.
И, если бы я не знала Глеба так хорошо, то сказала бы, что он произнёс фразу мягко, даже нежно.
— Потому что он мне дорог! — Не раздумываю над ответом ни секунды. Заявляю это с некой воинственностью, готовая бороться за дорогую мне вещь до конца.
Мажор отчего-то теряется и у меня получается выхватить кулон из его рук. Отойдя на пару шагов назад, кошусь на Соколовского волком. Но он не предпринимает попыток вновь вторгнуться в моё личное пространство, чем-то сбитый с толку. А затем Глеб вскидывается, его глаза округляются, брови взлетают вверх.
Похоже, он не ожидал услышать нечто подобное от меня.
— Почему?! — Его вопрос звучит требовательно. Глухо.
— Не твоё…
— Почему?! — Рычит Глеб и хватает меня за предплечья двумя руками. Встряхивает. — Ответь!
— Да что с тобой не так?! — Отчаянно выпаливаю, растерянно глядя на него. Молочу его руками, чтобы он отпустил меня, но парень выглядит, как наркоман со стажем, которому срочно нужна доза.
И тут меня озаряет просто невероятная догадка.
— Глеб, ты что, влюбился в меня?