Жемчужинка для Мажора

Брюнетка откидывается на спинку бархатного кресла кремового оттенка и скрещивает руки на груди.

— Елена. — Строго смотрит на неё отец и хмурит брови.

— Подожди, Жень. — Мать Крицкой кладёт руку на бедро своего мужа. — Это правда? — Обращается к Соколовскому младшему.

Николай в это время прочищает горло, багровеет и тянется к вину в пузатом бокале, стараясь как можно скорее запить своё раздражение.

— Что именно? — Глеб в своей манере отвечать вопросом на вопрос ставит женщину в тупик. Вынуждает её повторить ещё раз. — Не знаю, о чём говорит Лена. Никаких забав и развлечений у меня нет.

— Ты знаешь, о ком я говорю! — Подскакивает со своего места Крицкая и со стуком приземляет свои ладони на стол. — Хватит строить из себя дурака и притворяться.

— Елена, ну-ка быстро сядь на место, — не повышая тона, однако, очень холодно обращается к ней отец.

— Не сяду, пока Глеб не пообещает мне, что избавится от своей зверушки и женится на мне. Причём в письменном виде. Иначе можете забыть о нашем договорном браке!

— Леночка, — Николай, справившись с собой, цепляет на лицо маску благодушия, — не горячись, мы с Глебом уже всё обсудили. Он пообещал, что всё уладит к тому времени. А пока, давай не будем рубить с плеча.

Но Крицкая не сводит с Глеба орлиного взгляда.

— Обещай! Обещай, что женишься!

Соколовский впервые за всё время отрывает скучающий взгляд от своей тарелки. Янтарные глаза горят недобрым огнём. Его губы сжаты в тонкую линию.

И в этот момент я слышу шум в коридоре — официанты так не вовремя решают вспомнить о своих обязанностях. Мне нужно убираться отсюда, пока меня не заметили! Итак слишком повезло…

Если это можно так сказать.

Но, прежде чем я делаю шаг в обратном направлении, мне в спину прилетает ответ. Тот самый, который решает мою судьбу.

— Обещаю, что женюсь…

Я покидаю особняк Соколовских со скоростью молнии. Пролетаю мимо дворецкого, на ходу бросая ему вежливое «прощайте», чтобы он не развёл панику. Меня душат слёзы, пока я вызываю такси обратно. На грудь, словно бетонную плиту положили. Я нетерпеливо мнусь за коваными воротами, пока жду свою машину, то и дело поглядывая на экран мобильного.

Во мне теплится небольшая надежда, что вот-вот Глеб обо всём узнает, догонит меня, позвонит или напишет, заверит, что всё услышанное мною — ложь. Не более. Но мой телефон молчит. Охрана всё также странно косится на меня, но не задаёт вопросов и не сообщает хозяину особняка о странной гостье.

Уже в такси я дрожащими руками набираю номер Красновой.

— Поль, я могу у тебя переночевать пару дней?

***

— И долго ты будешь прятаться ото всех?

Дом Красновых оказался чуть меньше особняка Соколовских. Белоснежный и загородный. Островком уюта он спрятал и пригрел меня. Точнее, не сам дом, а семейство Красновых. Родители Полины и Стаса оказались на редкость милейшими людьми. Это тот самый редкий случай, когда деньги никак не повлияли на людей.

Я стою на арочном балконе, опираясь на каменные перила, и смотрю на звёзды, когда Полина решает нарушить моё уединение. Оборачиваюсь. И вижу на лице подруги неподдельное волнение за себя.

— Арин, так нельзя, — вздыхает она. Подходит ближе и накидывает на мои плечи тёплый плед, располагаясь рядом.

Какое-то время мы обе смотрим вдаль, находясь в полной тишине. Комфортной и не напрягающей.

— Спасибо вам, Поль. За всё… — Говорю я, не зная, что ответить на её предыдущие высказывания.

Подруга хмурится и смотрит на меня упрямым взглядом из-под пушистых ресниц, мол, от разговора тоже не убежишь.

— Тебе нужно было зайти туда и всё прояснить, а не бегать от Соколовского. В крайнем случае, оттаскать Крицкую за волосы или разбить пару посудин об голову Глеба. — Фыркает шатенка.

Я шокировано таращусь на подругу.

— Вот это кровожадность.

— Каждый должен получать по заслугам, — пожимает плечами Краснова и вдруг начинает хихикать. — Зато представь их лица! — Улыбка девушки вянет, когда она не ожидается от меня нужной ей реакции. — Всяко лучше, чем вот так вот съедать себя заживо догадками. — Бурчит, надувая щёки.

— Там нечего гадать, Глеб ясно выразил своё мнение по поводу предложения Лены.

— Ты не дослушала, — не соглашается со мной. — Там могло быть что угодно! Вплоть до того, что он бы пообещал жениться на ней, когда рак на горе свиснет.

Сказанное вызывает тусклую улыбку.

— Может, ты и права.

— Не «может», а права! В общем, заканчивай хандрить и спускайся вниз. Родители ждут нас на ужин. Отказы не принимаются. — Полина приобнимает меня и скрывается за двустворчатыми дверьми, ведущими в просторный холл.

— Как же я благодарна судьбе за то, что она послала мне вас… — Тихо говорю ей вслед и плотнее кутаюсь в плед.

Постою так ещё пять минут и спущусь. Некрасиво заставлять хозяев дома ждать. Особенно после такого радушного приёма абсолютно незнакомой им девушки. Пусть Полина и рассказывала родителям, что я её подруга, но до вчерашнего дня они меня знать не знали лично и в глаза никогда не видели. К ни го ед . нет

Моим родителям поучиться бы у Красновых…

— Всё прячешься, — настигает меня низкий мужской бас. — Куда делась та уверенная Арина, которая взяла за руку Глеба Соколовского и ушла с ним в закат?

До сегодняшнего дня Стаса не было дома. Он уезжал на соревнования по баскетболу. Видимо, недавно вернулся.

Интересно, как много Полина успела рассказать своему брату? Порой она такая болтушка…

— Наверное, та Арина исчезла в тот момент, когда поняла, что ни в ком нельзя быть уверенной на сто процентов. — Отвечаю, не оборачиваясь. Мне стыдно смотреть Стасу в глаза после того, как я узнала о его чувствах ко мне от Полины.

И после того, как прилюдно отвергла его и выбрала Глеба, а теперь вот прячусь от своего выбора в доме его же родителей.

— Знаешь, наверное, то, что я скажу тебе, покажется странным, но…

Краснов на мгновение замолкает. Встаёт на то же место, где не так давно стояла его сестра. Он не облокачивается на перила, а прячет руки в карманы. Его синие глаза, таящие печаль на глубине, устремлены в холодное небо.

— Прости меня. — Тихо произношу я, сглатывая ком в горле. — Ты был прав.

— Нет, Арина. Я не был прав. В тот день я вёл себя эгоистично, навязывая своё общество и не желая замечать то, что ваши с Глебом чувства взаимны.

От его слов у меня бегут мурашки по коже, а сердце пропускает удар. Я поднимаю взгляд и смотрю на высокого парня с прямой осанкой. И спрашиваю саму себя: почему я выбрала не его?

Ответ прилетает почти моментально.

«Потому что твоё сердце уже давно принадлежит одному вредному брюнету».

— Почему ты так уверен? — Не знаю, что я хочу услышать от Краснова, но сердце то и дело замирает в ожидании его ответа. Словно это сможет воскресить мою надежду и веру в Соколовского.