Жена башмачника

Энца отвернулась, страстно желая, чтобы ее нога никогда не переступала порог этой лавки.

– Кто из этих красивых джентльменов – Чиро Ладзари? – спросила Лаура.

– Ну уж никак не этот старик, он мой, – хмыкнула Карла.

– Не смотрите на меня. Я Луиджи Латини. И я тоже не красавец, – Луиджи взглянул на Ремо, – но и не старик.

– Я Чиро. Чем могу вам помочь? – спросил Чиро.

– Моя подруга – ваша старая знакомая, – ответила Лаура. – Еще по Альпам.

– Я счастливчик, если это сестра Тереза с монастырской кухни Сан-Никола, – пошутил Чиро.

– Эта юная леди не носит монашеского одеяния. – Лаура натянула перчатки.

– По крайней мере, пока. Здравствуй, Чиро, – тихо сказала Энца.

– Энца! – Поставив бутылки, Чиро схватил девушку за руки.

Прежде хорошенькая, она стала красавицей. Стройная, подтянутая, в серо-бежевом костюме, Энца напоминала птицу с блестящими перышками. Феличита, скрестив руки на груди, принялась разглядывать свое отражение в зеркале, висевшем за кассой.

– Энца, это Феличита Кассио. – Чиро поспешил представить их друг другу, при этом он не отрывал от Энцы удивленного взгляда.

В голове у него проносилось множество мыслей. Он был поражен, как же утонченно Энца выглядела. Как она изменилась за шесть лет после их встречи в больнице Святого Винсента. Только иммигрант может понять, чего стоит приехать сюда в совсем юном возрасте и вырасти в месте, столь не похожем на дом. Совершенно ясно – Энца прекрасно справилась с трудностями.

– Феличита была Майской Королевой прихода Девы Марии Помпейской шесть лет назад, – сказала Карла тоном, который подразумевал, что лучшие деньки Феличиты давно позади.

– Я еще не встречалась с настоящей королевой, – заметила Лаура.

– Ну, я вовсе не правлю страной или что-нибудь в этом роде. Просто надела корону на Богородицу.

Лаура бросила на Энцу многозначительный взгляд.

– Что ж, они сделали прекрасный выбор, – великодушно сказала Энца. Она оглянулась на дверь, мечтая поскорее выпутаться из этой неловкой ситуации. И задаст же она жару Лауре, как только снова окажется на улице!

Чиро посторонился:

– Ремо, это Энца, помнишь? Вы встречались в больнице, когда я порезал руку.

– Не верю, что это та же самая девушка. – Ремо покачал головой. – Che bella.

– Когда вы меня видели, я была очень больна, – сказала Энца.

– Хобокен тебе подходит, – произнес Ремо.

– О да, это мировая столица красоты, – откликнулась Лаура, вызвав всеобщий смех. Особенно развеселилась Карла.

– Карла, не хочешь предложить гостям выпить? – спросил Ремо.

– Я как раз собиралась отнести подносы на крышу. Сегодня будет фейерверк. – Она повернулась к Лауре и Энце: – Не хотите к нам присоединиться?

Энца взглянула на Чиро, который не сводил с нее глаз.

– Мы не можем. Я должна идти.

– Нет, не должна. Довольно играть роль Золушки. Ты достаточно потрудилась. Сегодня у тебя праздник. Можете на нас рассчитывать, синьора Дзанетти. И спасибо. Счастливого Дня Колумба! – Лаура хлопнула в ладоши.

– Великолепно. Какой сюрприз! – Чиро взял у Карлы поднос. – Я хочу услышать все подробности о Золушке.

– Спорить готова, что хочешь, – сказала Феличита, поправляя шляпу. – Он большой любитель сказок, наш Чиро.

У дома Дзанетти на Малберри-стрит была не слишком просторная, крытая рубероидом крыша. Низкая скамья, несколько деревянных стульев с прямой спинкой, пострадавших от дождей, и гирлянда из простых электрических лампочек, привязанная к трубе.

Крыши Маленькой Италии были словно городом в городе. В нескольких этажах от земли, но так близко одна к другой, что дети запросто перепрыгивали к соседям. Большинство крыш хозяева обставили незамысловато. На некоторых выращивали помидоры или душистые травы, на другие поставили цветы в горшках и оборудовали гриль. Но сегодня крыши были переполнены, как хоры под сводами церкви, – это празднующие, заняв места повыше, ожидали фейерверков.

Карла пристроила поднос на уступе трубы, а Ремо занялся шампанским. Открыв бутылку, он разлил вино по бокалам.

– За Христофора Колумба!

Энца присела на скамью рядом с Паппиной. В миниатюрной брюнетке с искрящимися черными глазами она почему-то почувствовала родственную душу. У Паппины была теплая улыбка, а ее кудряшки напомнили Энце о Стелле.

– Твое лицо кажется мне таким знакомым. Ты откуда?

– Из Брешии.

– Я тоже с севера. Из Скильпарио.

– Да, это повыше в горах, – сказала Паппина.

– Почти на самом верху.

– Здесь не так много наших, с севера, – заметила Паппина. Она похлопала Энцу по руке: – Мы должны стать подругами.

– Мне бы тоже этого хотелось.

Энца смотрела, как Чиро смеется и болтает с Луиджи и Ремо. Она могла бы весь вечер провести, наблюдая за ним, – и сегодня у нее была такая возможность. Сильные руки держали бокал почти изящно. Когда он, смеясь, слегка откидывался назад, крепко упираясь ногами в пол, то словно светился от счастья. Как повезет девушке, которая выйдет за Чиро Ладзари, подумала Энца.

Извинившись перед мужчинами, Чиро уселся рядом с Паппиной и Энцей на скамью. Паппина вскоре тоже извинилась и присоединилась к девушкам, стоявшим у края крыши. Дальновидная Лаура вовлекла Феличиту в оживленный разговор.

– Не могу поверить, что ты здесь, – сказал Чиро.

– Это была идея Лауры, – призналась Энца.

– Верится с трудом. Ты прирожденный лидер. Помню девочку, которая поднимала на кладбище валуны так, будто собирает рассыпавшиеся монетки.

– Я была крепкой, ведь выросла в горах!

– Новая Энца мне тоже нравится, – сказал Чиро.

– А ты нисколько не изменился, – сухо ответила Энца. – Ты флиртуешь с другой, когда твоя девушка всего в десяти футах от тебя, причем на крыше. Не боишься, что она услышит и сбросит тебя вниз?

– Если даже так, то ты подхватишь, правда?

Энца рассмеялась, сама не понимая почему. Ей казалось, она вот-вот заплачет. Может, во всем виноваты были печенье и шампанское, но она чувствовала одновременно голод и сожаление. Столько времени прошло с тех пор, как она видела Чиро в последний раз, и каждая секунда этих лет, казалось, была потрачена впустую.