Жена-беглянка

Правда, клуб принадлежит Талхару, человеку из списка Ругги. Или его сыну — неважно.

Что-то в этом есть. Допустим, клуб — место воровских сходок, и Мэт пробрался в служебные помещения, чтобы подсмотреть за бандитами. Несерьёзно как-то. Не верю я, что джеландская полиция так работает. Что ещё? Проверить маркировку на пластинках с танцевальной музыкой. Вдруг контрафакт? Заглянуть в бухгалтерские книги. Без ордера? Как мальчишка из летнего лагеря юных следопытов.

Он пришёл в клуб, потому что я позвала. Или нет? Таких совпадений не бывает. Либо ты юный следопыт, либо у тебя свидание. Или он решил совместить полезное с приятным?

Я мысленно увидела вчерашнюю сцену: укромный уголок, в который можно заглянуть только с того места у стены, где стояла я, Мэт и блондинка, впритирку друг к другу, как влюблённые голубки. Ни поцелуев, ни объятий, но поза такая интимная, что невозможно усомниться: эти двое — вместе. Потом она берёт его под руку, ловит взгляд, проскальзывая в дверь, и тянет за собой…

Снова показалось, что я задыхаюсь под снежной лавиной.

С Жанин так не было. Про Жанин я ему поверила. Всему поверила.

Он и теперь всё объяснит, расскажет красивую сказку о китах и драконах, будет обворожительно улыбаться, сладко целовать, уложит меня в постель, а потом встанет и уйдёт к очередной блондинке. Потому что меня ему мало. И вообще он никому ничего не должен.

Как писал великий Лео-Ник Дик, коготок увяз — всей птичке пропасть.

Так вот, у случившегося есть и положительная сторона: я узнала правду, когда птичку ещё можно спасти. Надо только ампутировать лапку с коготком.

Скрипнула зубами, давя набежавшие слёзы.

Я и раньше не надеялась стать любовью всей его жизни, но верила, что останусь единственной — пока мы вместе. А делить его с блондинками из подсобки… Этого не будет.

Глава 18. Свадьба на концерте

С утра мы с Вечи Талхаром инспектировали рестораны, а после обеда меня забрал Эл. В Чуддвиль на заработки приехал татурский ансамбль "Дядя Ку-Ку". Талхар-младший ангажировал их для своего клуба, а меня приставил переводчиком. Вокалиста, он же клавишник и лидер коллектива, звали Дядей. Здоровенный краснолицый блондин лет тридцати. При нём состояли братья-близнецы Ку, невысокие и чернявые. Гитарист Ку Один и ударник Ку Два. Раньше ансамбль назывался "Дядя и Ку-Ку", но в процессе творческой эволюции союз "и" потерялся. В миру музыканты одевались в потёртую кожу, на сцене — в стилизованные татурские народные костюмы. Вышитые рубахи, холщовые штаны, деревянные башмаки, овечьи малахаи на головах, и всё это щедро приправлено брутальными железками в стиле "механиков".Днём, перед концертом гостям устроили экскурсию по городу. Экскурсия включала в себя прогулку по историческому центру, посещение татурской едальни "Благородная отрыжка", магазина музыкальных инструментов, музея науки и техники, бара "Донышко", тира "Яблоки в молоке", галереи бордельной культуры "Красная подвязка" и выставки фурснаков. Артисты вели себя, как непослушные дети. Галдели, дурачились, трогали руками всё, что можно и нельзя, меня в том числе. Сначала я старалась быть дипломатичной, потом начала лупить по наглым лапам, а Эл только ухмылялся. К полуночи, когда мы добрались до "Кроличьей норы", я вымоталась, как ездовая лайка в конце длинной дистанции. И спасибо за это магическим предкам! При виде огненных ушей на каменной башке клуба лишь тупо заныло сердце — на большее не осталось сил. Музыканты любят общаться с публикой, сказал Эл, а больше половины народу в зале — джеландцы. Меня поставили у кулисы с микрофоном в руках и велели переводить все членораздельные звуки, которые издадут артисты — не считая собственно песен. Что-то вроде "Я хочу видеть ваши руки!" или "Вы — обалденная публика!" На деле членораздельные звуки пришлось собирать из нечленораздельных. Но не это было самым ужасным. Репертуар! Вот что привело меня в отчаяние. Даже рабочий режим не спасал. Именно ансамбль "Дядя Ку-Ку" исполнял танцевальную переделку песни "Раз-два — бузина", под которую я впервые столкнулась с "котятами" и "щенками". Этим бессмертным шлягером и открылся концерт. — Два-три — глухари! — кричал Дядя. — Три-четыре — дыни тырим! Пойте с нами! — Четыре-пять — гусей щипать! — подхватили братья Ку. — Пять-шесть — козья шерсть! — Шесть-семь — мак посей! — надрывались все трое хором. — Семь-восемь — коноплю косим! Восемь-девять — детей делать! На этом месте я сумела отключить сознание. Включалось оно автоматически, когда Дядя швырял в слушателей выкрики типа — Двигай тылом, братва! Попробуй ещё найди в джеландском подходящее выражение, чтобы передать не только смысл, но и манеру, экспрессию. От рёва динамиков внутренности просились наружу, софиты били в лицо, клубился дым со вкусом пороха, вспыхивали блицы светописцев и подсветка кинохроникальных аппаратов. У подножья сцены колыхалась возбуждённая толпа, как алчная протоплазма, готовая затопить мир. Во рту появился привкус железа, в голове мутилось. Я боялась, что не доживу до конца концерта. После каждого номера Дядя нырял за кулису, у которой я стояла, — промочить горло из плоской чёрной бутылки. На его вокальные данные и связность речи это почти не влияло, а вот на здравомыслии сказывалось. Шутки становились всё менее пристойными. Восьмую песню о любви быка к бурёнке он и вовсе посвятил мне, затем встал на колени и заявил — Увезу тебя я в тундру… Нет, в Татундру. Тьфу, в Татур! Татут… то есть тут на Эла что-то нашло. Возможно, у него имелась своя плоская чёрная бутылка, не знаю. Талхар-младший коршуном взмыл к микрофону и громогласно объявил, что я его невеста, а свадьба через месяц. Расторопный осветитель навёл на нас прожектор, следом повернулись объективы светописцев и кинохроникальных аппаратов. Эл попытался меня поцеловать, но я успела отвернуться, и его губы мазнули около уха. После этого концерт продолжился как ни в чём ни бывало. Наконец отзвучала последняя песня под названием "Мы домой, а вам не кашлять". Публика осталась танцевать. А музыканты с помощниками и организаторами концерта отправились в зал для особо важных персон, собираясь заслуженно надраться. Рассудив, что коньяк лучший переводчик и объединитель народов, я попросилась домой. Эл проводил меня к машине. Видно было, что он зол. Но я не удержалась — Зачем вы объявили о свадьбе? Это же неправда! — А ты хотела, чтобы этот кобель завалил тебя за кулисами? — рыкнул Талхар-младший. И где связь, спрашивается? Однако на этот раз я почла за лучшее промолчать. Под гул в голове забралась на заднее сидение, обняла сумку и… — Госпожа Бронски! — раздался голос водителя. — Просыпайтесь, приехали.

Наутро минувший день показался дурным сном, как и выходка Эла. К завтраку Талхара-старшего я опоздала и впервые читала ему в массажной комнате. Мой шеф лежал на столе, по пояс укрытый простынёй. Диди разминала ему плечи, он довольно постанывал, а я старалась сложить буквы перед глазами в осмысленные слова. — Ещё один случай так называемой "эпидемии старения", — после вчерашнего дебюта на сцене голос у меня сел. — На глазах десятков свидетелей Норман Кетлер, третьекурсник университета Алгебридж, из молодого человека спортивного сложения превратился в седого сгорбленного старика. Это произошло во время тренировки студенческой волейбольной команды, в которую Нормана приняли совсем недавно… — Хватит, — раздражённо прервал меня Талхар. — Дальше. Перевернула страницу — и сердце моё сковало холодом. Под рубрикой "Сплетни и скандалы" красовались мы с Элом — в четверть полосы! Светописатель поймал момент, когда Эл тянулся ко мне, а я ещё не успела отвернуть лицо. Вид у меня был растерянный, рот приоткрыт. Казалось, наши губы сейчас сольются. Заголовок над снимком гласил: "Свадьба на концерте".Какая свадьба?! Репортёр "Чуддвильских хроник" волшебных мухоморов объелся? Талхар, недовольный заминкой, поднял голову от стола. — Что там? — Ничего интересного, — ответила я равнодушным тоном, впервые обманув шефа. И позволила себе задуматься о своём. То есть о поцелуях. Раньше я считала, что все поцелуи одинаковы, их надо избегать или терпеть. Но целоваться с Мэтом Даймером мне нравилось с самого начала, и чем дальше, тем больше. Даже сейчас от одной мысли дыхание участилось… А в груди разлилась тоска. После нежных горячих губ Мэта служить стейком для Эла было не просто неприятно — невыносимо. Что бы ни навыдумывали газетчики, замуж за Талхара-младшего я не выйду. Лучше уж высылка в Татур! Я встряхнулась и перешла к рубрике "Новости спорта". — Чемпионат мира по мордобою продолжается. Сегодня на дракодроме сошлись мордобойцы-тяжеловесы Хуко Перкотти из Лазории и Стукан Биток-Лупеску из Чехара…Диди с силой надавила Талхару на поясницу и лукаво подмигнула мне. Она явно видела снимок в " Чуддвильских хрониках" — и сделала собственные выводы.

И не только она. К обеду посыпались сообщения от Марлены. Оказывается, о нас с Элом написали ещё три газеты. А "Наш голос", подробно освещавший приезд татурского ансамбля, откуда-то вызнал моё имя. Марлена жаждала подробностей. Честно говоря, мне совсем не хотелось её видеть. Но если Марлена вознамерилась чего-то добиться, перед ней и Стена не устоит. Три дня подруга заваливала меня сообщениями, на четвёртый я сдалась. В конце концов, у меня тоже была к ней пара вопросов. Я предложила встретиться в кафе "Хвост трубой". Потому что там весело и кошки. Только поэтому. Мы заняли место на втором этаже, на галерее, откуда частично просматривался основной зал внизу. На подставке, прибитой над нашим столиком, стоял большой керамический кот, полый внутри. В полость кота вела круглая дырка, прикрытая решётчатой дверцей. За ней, как в клетке, сидела механическая птичка, насвистывая тихую приятную мелодию. Когда усы-стрелки на большом хронометре внизу показали ровно пять, дверца распахнулась, птичка выехала наружу, громко сказала "Кис-кис-мяу!" и вернулась в клетку. Марлена пришла в восторг. Оказывается, она ни разу не была в "Хвосте".Нас обслуживал молодой человек, одетый котом-пиратом. Из-под головной повязки торчало мохнатое ухо с серьгой, полоски на тельняшке имитировали полоски на кошачьей шкуре, на боку болталась кривая бутафорская сабля. На груди было вышито имя "Том". Он поставил передо мной заказ — мороженое "Мячики" и чай "Нос по ветру".К горлу подступил комок. — А почему чай так называется? — спросила Марлена, строя Тому глазки. — А вы посмотрите на ягоды морошки и на кошачьи носики, — он с удовольствием улыбнулся в ответ. — Похожи, правда? — Э-э, нет. Том вздохнул. — И по-моему, — нет. Но наш креативный директор считает, что да. Идея в том, что нос у кошки мокрый. Знаете, как в старину моряки определяли направление ветра? Марлена сунула палец в рот, медленно облизнула и подняла над головой, не сводя с Тома томного взгляда. Бедняга неловко кашлянул. — Примерно так, да. Вот и кошка всегда знает, откуда ветер дует, и держит нос по нему. То есть по ветру. Да вы не волнуйтесь. Название названием, а чай-то по-настоящему вкусный. И мороженое тоже вкус… ой. Мне на колени вскочила пушистая бело-пепельная кошка, оперлась передними лапами на стол и нахально лизнула розовый шарик мороженого. — Привет, Синеглазка, — сказала я. — Ты точно знаешь, что значит держать нос по ветру. Вряд ли во всём Чуддвиле найдётся вторая кошка с единорогом в душе. И почему-то я до слёз была рада её видеть. Том хотел принести мне другую порцию, но я заверила, что мы с Синеглазкой договоримся. — Очень умная кошка, — сообщил официант. — Не хотите взять домой? Это бесплатно. Надо только бумаги оформить. — У меня нет дома."Мрррм?" — оглянулась на меня Синеглазка. Том ушёл, а я рассказала Марлене, что в "Кроличьей норе" ко мне дважды пристал пьяный хам. Подруга зашипела не хуже кошки, мне даже почудилось, что лаковые ногти на её руках удлинились и заострились. Может, среди предков Марлены водились оборотни? — Говорили, солидное место! — кипятилась она. — Нет, всякое, конечно, бывает. Но чтобы аж выводить пришлось… Тут тебе не Татур, народ с понятием. Твой-то куда глядел? Ты же роскошного парня подцепила! Я видела, как вы обнимались. Ещё порадовалась за тебя. Думала, ты с ним и уехала. Странно, но при этих словах я не испытала привычного желания спрятаться под стол: как же, кто-то видел моё непристойное поведение и говорит об этом во весь голос! Может, потому что другие эмоции оказались сильнее. Среди них была даже одна хорошая: отрадно узнать, Марлена всё-таки не бросила меня и подходила проверить, всё ли в порядке, — только я, увлечённая Мэтом, её не заметила. — Слушай, Симона, ты уверена, что второй раз к тебе подвалил тот же самый тип? Нет, я совсем не была уверена. Второго приставалу я толком и не видела. Но маловероятно, чтобы к скромной девушке в скромном платье, которая сидит у стенки и никого не трогает, за короткое время проявили внимание сразу двое дурно воспитанных мужчин. Или нет? — Хорошо, что оба раза нашлось, кому вступиться, — заключила Марлена. — Водятся всё-таки в Джеландии настоящие мужики. Она мечтательно вздохнула — явно о своём. В следующую секунду в её глазах зажёгся огонёк жадного любопытства — Так что там за "Свадьба на концерте"? Давай, признавайся! Это же сын Талхара, который нам собеседование устраивал, да? У вас всё серьёзно? А ты молчала! Я клятвенно уверила, что инцидент в клубе — недоразумение чистой воды. Стычка пьяных петухов. — А я думала, на свадьбе погуляю, — расстроилась Марлена. В утешение она заказала себе кусочек торта "Топтыжка на снегу". Шоколадный бисквит, густой слой сметанного крема, посыпанного сахарной пудрой, а поверх — выразительные отпечатки кошачьих лап. — Это точно формочка такая? — уточнила Марлена у Тома, с подозрением косясь то на торт, то на Синеглазку. Моя хвостатая сотрапезница всё так же с упоением трудилась над розовым шариком мороженого, только язычок мелькал. — Кошки у вас тут не топтались? — Что вы, у нас всё стерильно! Марлена попробовала, прислушалась к своим ощущениями, попробовала ещё — и вскоре от торта не осталось даже кошачьих следов. А подруга наконец призналась, что хотела видеть меня не только для разговоров о приключениях в "Кроличьей норе". — Тут такое дело. На злоперерабатывающием заводе будет экскурсия для прессы. Я случайно узнала. Позвонила им и договорилась, чтобы нас тоже пригласили. Хочу разворот под это дело отдать. — Думаешь, читателям будет интересно? — удивилась я. — Ты же сама говорила, наша аудитория — простые татурские переселенцы. — А это смотря как подать. Напирай больше на внешнее — условия труда, столовая там, комната отдыха. И зарплату, зарплату не забудь! Баек каких-нибудь из истории приплети. Ты же этой лабуды много знаешь. — Постой-постой. Ты хочешь, чтобы я туда пошла? — А кто ещё? Ты же мой лучший автор! Даже друзья Харальда тебя хвалят, а они знаешь, какие придирчивые? Тут же нужна конфетка, а ты сможешь! — тон у Марлены стал восторженно-подхалимским. — Если заводу понравится, они заключат с нами договор на информационное обслуживание, и проблема финансирования будет решена! Я тебе премию выпишу. Мы с Синеглазкой доели мороженое, и я отдала ей вазочку — вылизывать. — А почему ты сама не пойдёшь, если это так важно? — Понимаешь, мне надо на фестиваль корнеплодов. Капуста, репа, баклажаны, песни и пляски… Человек полосу заказал, наличными платит. Немного, да, но это живые деньги! Лучше карась в руках, чем лосось в море. — То есть ты за карасём, а я за лососем? — Сечёшь! — Марлена сделала вид, что не заметила иронии. — Завод никак нельзя упускать. Это же большой концерн! Даймеры! Седьмая строчка в списке первых семей. Если мы перед ними засветимся… У-у! Что там твой Вечи Талхар? Букашка! А Даймеры — это сила!..Марлена говорила что-то ещё, но у меня в голове огненными буквами пульсировало: "Даймеры" — и я уже знала, что соглашусь. Пусть это случайное совпадение. Насмешка судьбы. Но для чего-то же ей понадобилось смеяться надо мной именно так? Я просто обязана выяснить — для чего.

Глава 19. Добро и зло

Журналистов было человек двадцать — вместе со светописателями и операторами кинохроникальных аппаратов. Женщин, не считая меня, три штуки. Две дамы в годах болтали, как старые приятельницы. Одна, высокая, черноволосая, худая и суетливая, без конца на всех шикала. Другая, низкорослая, широкая, в связках дикарских бус и юбке до пят, вела себя вальяжно и говорила мужским прокуренным голосом. Третьей оказалась девушка на пару лет моложе меня. Большие тёмные глаза, тоненькая фигурка, брюки, свитерок.

Мы посмотрели друг на друга и не сговариваясь решили держаться вместе.

Вики Ренье, "Джеландия сегодня", извещала карточка у неё на шее.

Нам всем раздали такие. А ещё нарядили в халаты, шапочки на резинке и бахилы до колен. Защитные маски разрешили не надевать, пока не дойдём до вредных цехов.

У выхода из раздевалки ждал улыбчивый мужчина лет тридцати пяти, экипированный так же, как мы, только вместо карточки на груди у него висела маска. Мужчина представился начальником заводской пресс-службы Райнхардом Бёзгутом.

— Прошу всех за мной.

По гремящей металлической лестнице мы поднялись на площадку над машинным залом, в котором могла бы, не толкаясь, поместиться пара-тройка океанских лайнеров. Среди агрегатов высотой с дом и круглых цистерн, похожих на маленькие планеты, люди казались муравьями в светлых защитных костюмах.

— Начну с пары банальных утверждений, — заговорил Бёзгут приятным голосом. — Зло правит миром. Увы, это так. Но добро всегда побеждает зло. По крайней мере, на нашем предприятии.

Журналисты отозвались вялыми смешками.

— Противоборство добра и зла движет мир вперёд. В нашем случае с помощью моторов и силовых установок на чистом зле. Кстати, коллеги, все знают, что чистое зло на самом деле вовсе не чистое, а обогащённое добром? В научной среде принят термин "благородное зло", и это более верное определение. В ближайшие два часа нам с вами предстоит посмотреть в глаза злу, подержать в руках добро и увидеть, как они вступают в нерасторжимый союз, готовые служить на благо человеку…

Я перестала слушать. После вчерашнего разговора с мамой на душе было муторно. В газетах писали о новой волне арестов в Татуре, причём среди чиновной знати. Было заведено масштабное дело о заговоре против короны, и Артура по этому поводу уже допрашивали! Я так разволновалась, что даже на завод не хотела идти, но пришлось — раз пообещала Марлене…

Высокая девушка в халатике и бахилах раздала всем картонные пакеты с сопроводительными материалами. Вики вытащила пухлую папку с эмблемой завода, пролистала, хмурясь на схемы, диаграммы и таблицы.