Жена чудовища

— Я слышал, моя дорогая, у некоторых женщин такой амулет с рождения растворен в крови, — весело заметил герцог, — оттого малейшие их усилия приносят прекрасные результаты.

Тьяна искоса взглянула на его милость — после слов герцогини ей было непонятно, хорошее имеет в виду герцог или плохое? Нет, кажется, на это раз он откровенно встал на сторону Тьяны, и в его взгляде, обращенном к жене, затаилось умело скрытое раздражение.

Его милость никогда не гневался, не выражал недовольство открыто — такой, видно, ему достался характер.

— И вы не можете дарить кому-то мои портреты, — продолжала Овертина, — вам не кажется?..

— Миледи, я собиралась спросить у вас разрешения, и чтобы вы попозировали мне. Ведь портрета пока нет.

— Что вы, я доверяюсь не каждому художнику, — герцогиня рассмеялась, — я сама подарю свой портрет Сайрани, если она этого желает.

— Как вам угодно, миледи, — пожала плечами Тьяна.

Нечто подобное можно было предположить, поэтому и огорчаться было бы глупо.

— Хотела бы я иметь такой амулет, — продолжала Овертина, видно, не обратив внимания на замечание герцога, — чтобы тоже очаровать и моего супруга, и половину мужчин в Нивере, не говоря уж про его величество.

— Вам не поможет, Овертина, — вставила леди Уна, которая, оказывается, тоже подошла, — я хочу сказать, что у вас-то уж точно есть врожденная стойкость ко всем амулетам на свете. Да и зачем бы, вы и так красивее всех. Тин, может, нарисуете меня? Я видела ваши рисунки, они чудные. Вы ведь можете нарисовать меня с Эркатом вдвоем? — и она с вызовом посмотрела на невестку, потом на брата.

— Дорогая, это дурная примета, жениха и невесту вместе не рисуют, — пошутила Тьяна, не удержавшись, потому что захотелось сказать что-то в пику герцогине, и та тут же наградила ее мрачным взглядом.

Впрочем, и герцог тоже нахмурился.

— Лорда Эрката не следует называть женихом Уны, Тин, — сказал он, — помолвка отменена королем.

Сестра герцога с ее любовью к младшему Каридану была одна против всех. И Тьяна ей сочувствовала, но сделать, похоже, ничего было нельзя.

— Вот бы сбежать, и пожениться тайно, — буркнула Уна, когда они отошли от герцогской четы. Тин, я так мечтаю, чтобы что-нибудь случилось. Не могу же я мечтать о том, чтобы ваш с Валантеном ребенок подольше не рождался? Поэтому пусть случится что-то ужасное, такое… Такое, чтобы никто особенно не пострадал, но нам с Эркатом разрешили пожениться.

— Уна, нам только ужасного тут не хватало! — вздохнула Тьяна, — но я очень хочу, чтобы вы поженились.

Если бы можно было вам помочь.

— То есть, если что, я могу на вас рассчитывать? — лукаво улыбнулась Уна.

— Помочь с побегом? Не ловите на слове, — Тьяна засмеялась, — но я не предам вас, и всегда постараюсь помочь.

— Угу, — кивнула Уна, — вы как Овертина, да?

— Как Овертина? — Тьяна даже растерялась, остановилась, — а что же у нас общего, по-вашему?

— Она именно такая: не предаст, но еще подумает, в чем помогать, а в чем нет. И она считает, что я должна ехать в Кандрию.

— Уна, объясните мне, почему Овертина так ненавидит Валантена? — решилась спросить Тьяна, — почему она так себя ведет?

— Ненавидит? — удивленно повторила девушка, — ну Тин, почему сразу ненавидит? А… то, что она говорит про него — просто не обращайте внимания, вот и все. Кстати сказать, она ведь и не говорит ничего такого о нем последнее время, правда? Она вообще о нем не говорит.

— Но я не собираюсь это молча выслушивать, — возразила Тьяна, — и не привыкла к тому, что на подобное можно не обращать внимания! И вы ведь, помнится…

— Да-да. Но она тогда что-то перегнула палку. Да и вы замечательно ее отбрили, — Уна хихикнула, — Тин, все знают, что это вроде шутки. Ну, разве что те, кто слышит впервые, верят, как и вы. На это и было рассчитано — развлечься. При Кайрене она, конечно, такого не позволяет, и других строгих господах.

Только может поболтать в кругу дам, которые и так понимают, что к чему. Валантен тоже с ней не церемонится, однажды кинул в воду, когда она при нем стала язвить, и что тут мог сделать Кайрен?

Только не говорите никому, что я вам сказала.

— Хорошо, — Тьяна против воли улыбнулась, потому что представить себе вымокшую Овертину оказалось интересно.

— Она ведь и амулет закрывающий не носит, это точно, — добавила Уна, как самый верный довод, — у Кайрена есть такой амулет, у короля, еще у некоторых, кто знает. А у нее никогда не было.

— Какой амулет?

— А, вам ведь не известно про нюх Валантена. Чувства имеют запах.

— Мне недавно объяснили.

— Тогда вы должны понять. Если бы Овертина относилась к моему брату с неприязнью, он бы чувствовал и раздражался, но ведь этого нет, вы замечали? Или разве что слегка. Ах, да. вы вряд ли видели их рядом.

Но поверьте мне, я знаю. Лучше скажите, Тин, что вы делаете в Нижнем столько времени, и как при этом не умираете от скуки? — наморщила лоб юная леди.

— Я собираюсь переставить мебель, — сказала Тьяна, — еще сегодня должны прислать образцы тканей из Ниверсолла, хочу заказать несколько дюжин новых простыней и портьеры в зал и в кабинет. Почему бы вам не навещать нас в Нижнем почаще, Уна?

— И вам интересно переставлять мебель и заказывать простыни?

— Очень интересно.

Итак, почти все здесь знают про ее мужа такое, что ей пока не известно, о чем и догадаться-то трудно. А как теперь относиться к признанию Овертины, что ту вынуждали родить ребенка от Валантена? Сколько в этом правды, а сколько просто недовольства и желания ее задеть вкупе с выпитым вином? И ведь не Уну об этом спрашивать. Валантена?..

Нет, не теперь. Она пока не решится о таком спрашивать.

И как бы миледи не относилась к Валантену, совершенно ясно, что ее, Тьяну, она терпеть не может. А эта неприязнь не будет раздражать Валантена?..

Это все было странно и непривычно. Казалось бы, можно любить или не любить, дружить или не дружить, быть добрым или злым, хорошим или плохим — все просто. Ан нет, все сложнее, как оказалось.

А еще герцогиня сказала, что тоже желает очаровать и герцога, и половину мужчин в Нивере, и его величество. Тоже желает! И герцог выслушал это молча, не возразил. И если это намек, что Тьяна-де их уже очаровала, то ведь это чушь! Герцог всего лишь доброжелателен, как обычно, мужчины в Нивере не уделяют ей никакого особого внимания, и это взаимно, а уж король…