Жена для двоих

Хочу отключиться от этих мыслей, но ничего не получается. Даже проваливаясь в неглубокий сон, все равно где-то на подкорках продолжаю решать эту непосильную задачу.

Пару раз заходил отец, но общаться с ним мне не хотелось. Разговор у нас, как и обычно, не клеился.

Саша больше не появлялся. А мне его так не хватало. Особенно после того не случившегося поцелуя. Меня буквально ломало, боль в горле усиливалась, и становилось себя очень жалко. Я бы сама сорвалась к нему, но точно не знаю, где его искать. Можно конечно позвонить или написать, но страшно. Когда вижу его перед собой, могу хотя бы что-то в глазах прочитать, а так…

Нет. Не пишу поэтому и не звоню. Но чувствую себя очень одиноко…

Наступает ночь. Не замечаю, как проваливаюсь в беспокойный сон, который как-то незаметно перерастает в сладкое наваждение. Я чувствую Сашу. Его губы, руки, горячее дыхание. Все как я мечтала. Какой отчаянно-прекрасный сон…

Он слишком реальный.

Выплываю… Моргаю… Не сон!

Саша тепло улыбается. От такой улыбки я млею. Она плавит во мне что-то внутри, как огонь свечи воск. Я хочу спросить слишком многое, но боюсь испортить волшебство момента.

И мы молчим… Слова лишние сейчас… Нам нужно другое…

Чувствую его нетерпение и дрожь. Хочет меня… Тело мое тоже разрывает от неудовлетворенности. Не знала я раньше таких требовательных внутренних порывов. Костер разгорается внизу живота, я понимаю, что унять его смогут только его руки, губы, страсть. Саша горит тоже. Этот пожар рождает порыв. Наш общий, навстречу друг другу.

Дышим рвано, касаемся осторожно, как будто еще сомневаясь, ища в глазах друг друга разрешение. И в какой-то момент просто срываемся.

Нетерпеливые прикосновения и поцелуи-укусы сменяются нежными поглаживаниями, мягкими, как бархат, ласками, которые невозможно терпеть.

Одежда исчезает. Я всхлипываю, требую более смелых действий, голова соображает плохо. Все на инстинктах, которые раньше спали, а сейчас проснулись и поют оглушающим хором внутри.

Стеснения нет, границы стерты. Есть только желание отдаться целиком, до капли, умереть в этих нежных руках и родиться заново. Я дарю ему себя без остатка, и он принимает подарок, не меньше отдавая взамен. Не ожидала я такого потрясения ощущениями, удовольствием, счастьем.

Дрожу, трепещу, почти умираю под напором мужского начала, разлетаюсь на молекулы счастья, искрящегося удовольствия. Не уверена, что после такого смогу вернуться с небес на землю…

Но самое потрясающее, что этот огонь — наш общий. Мужчину моего сжигает не меньше, срывает, заставляет показать звериную сущность, с которой он не может бороться. И я принимаю этот напор без остатка, не позволяю ему тормозить, догоняю, подгоняю, опережаю…

Мне мало! Я хочу еще больше вдохнуть этого персонального кайфа…

Саша не отстает, второй раунд получается продолжительней и жарче.

Тела — напряженные струны, высоковольтные провода. Между нами разряд, искры, взрыв. Мы танцуем, сплетаясь телами и душами, спаиваясь лавой страсти, сливаясь в только нашем бешеном первобытном танце. Танце страсти, любви желания, на пределе физических и душевных сил, достигая пика, который поражает не хуже молнии. Беспощадно, мощно, смертельно!

Это конец? Или начало? Приходить в себя страшно…

Я лежу на Сашиной груди, тяжело дышу. Так много хочется сказать, спросить, выплеснуть наружу, но мне все еще страшно нарушить тишину и ту атмосферу единения, которая витает в комнате.

Телами разговаривать легче…

Но пришло время слов.

— Саша…, - зову я. Голос хриплый, в голове туман.

— Яся…

Взгляды наши все еще горят. Глупо мы наверное смотримся со стороны. Влюбленные идиоты.

Влюбленные ли? Я — без остатка. А он?

— Мне было хорошо… — шепчу я.

— А мне — крышесносно!

— И что теперь? — хочу услышать, что для него значила эта ночь.

— А что теперь? — тепло улыбается Саша, но нужный мне ответ не дает.

— Все по-настоящему?

— Абсолютно…

— Я…, - хочу сказать самое главное, спросить самое главное. Но вдруг по коридору мы слышим шаги.

— Отец! — шепчу взволнованно.

— И пусть! — его глаза горят решимостью.

— Да. Пусть! — но расслабиться не получается. Раздается стук в дверь. — Нет. Лезь под кровать! Я потом поговорю с ним! — мне страшно. Я не хочу скандала, все слишком разболтано внутри. Мне нужно самой разложить чувства по полочкам. К разборкам с отцом я пока не готова. Но Саша со мной не согласен.

— Нет! — протестует он.

— Говорю лезь! — настаиваю я, пока сама впопыхах натягиваю пижаму.

— Стесняешься меня? — взгляд его вмиг обдает холодом.

— Нет! Скандала не хочу! Лезь, — психует, но делает, как я сказала. Сгребает свои вещи, скрывается под кроватью.

— Бред! — бросает злое напоследок, а я иду открывать дверь.

— Папа, зачем меня разбудил? — показательно зеваю.

— Ты лекарство не выпила! Я переживал! Чего замкнулась? — а сам смотрит мне за спину.

— Потому и замкнулась! Надоели все. И лекарство от горла я выпила, а жаропонижающее мне уже не нужно!

— Точно?

— Да.

— Можно зайти? — подозрительно прищуривается папа.

— Можно, но не нужно. Я спать хочу. За завтраком поговорим.

— Хорошо, дочь. Отдыхай! — папа целует меня в лоб, пытается неуклюже обнять. Это поражает меня не слабо, понимаю, что Саша прав был, не знает отец, как обращаться со мной, но хочет быть ближе. А я все только усложняю. Надо попытаться наладить наши отношения еще раз. Потом папа удивляет еще больше. Он все же входит в мою комнату, осматривает ее и только после этого выходит. Заподозрил неладное. Хорошо, что хоть под кровать не полез.

Возвращаюсь в спальню, закрываю дверь. Саша выбирается из-под кровати, поспешно одевается.

— Ты уходишь?

— Да.

— Почему?

— Уверен, сейчас твой папочка пойдет проверять, где ночевал я, и раз уж ты так боялась ему меня показать, то пойду делать вид, что всю ночь сладко спал в домике для прислуги!

— Ты обиделся? — не пойму я. Он сразу стал холодный и чужой. Как-то быстро сказка разрушилась.

— Нет. Зайду днем. Поговорим.

Уходит, а у меня остается холод на сердце. Что я не так сделала?