Жена для двоих

Обреченно сажусь на берег.

А может ну ее? Хочет жизнь свою похерить, не стоит человеку мешать. Ты ведь это еще с братом проходил. Думал, второй раз на эти грабли не наступишь. А нет. Урок усвоен на троечку.

Бросить все — мысль здравая, но душа за Ясю рвется так, что успокоиться все равно не получится. Последний рывок. Мне нужно убедиться. Если девочка была ко мне серьезно настроена, то никакого Рената не подпустит. А если для нее по-другому все… Захотелось, нахлынуло, переспали… То пусть катится к черту.

Нет. Не про нее это. Это ж Яся. Синичка. Моя.

А значит вперед! Искать! Фас!

Если этот ублюдок против воли ее тронет, загрызу!

Срываюсь, найдя в себе новый заряд злости, мотивации, энергии.

Мчу назад.

Во двор попадаю все тем же воровским методом через забор. А вот и он! Байк во дворе, гудеж продолжается.

Натягиваю капюшон толстовки, иду нетвердой походкой по дорожке. Сейчас уже все изрядно набрались, и на меня внимания не обращают. Захожу в эту клоаку.

Вокруг до боли знакомо, все как в прошлый раз. Мутные пьяные личности тусуются в мареве сигаретного дыма и алкогольных паров. Ищу среди этого вертепа Ясю, или хотя бы ублюдка Ренатика. Обхожу весь первый этаж.

Нет их здесь! В прошлый раз подниматься в апартаменты я не стал. Теперь меня уже не остановить. Темной тенью иду по лестнице. В голове такая муть, не передать. Внутри бомбит болезненными вспышками.

Что я здесь делаю? Зачем оно мне? Не может ее здесь быть.

А если может?

Она для меня тогда погибнет. В ядерном взрыве моего разочарования. А радиация отравит всех вокруг.

Нет. Я ее не найду. Нет ее здесь. Она скорее всего уже дома спит. Как в прошлый раз.

Но если бы она вернулась, тетка позвонила бы. Она ведь уже на стреме и спать не ляжет.

Значит?

Открываю первую дверь — пусто. Хорошо!

Открываю вторую — на постели кто-то спит. Подхожу ближе — пацан и две девки. Моей нет. Выдыхаю.

Идем дальше. От следующей двери слышаться звуки секса. Давление мое резко подскакивает. Распахиваю дверь.

Одеяло взлетает ритмично, и весьма понятно, что под ним происходит. Парочка увлечена. Вижу взъерошенную макушку ублюдка. Точно Ренат. Кто под ним не видно, но по подушке разметались светлые пряди. Замечаю на полу косуху Рената и рваные джинсы. А на стуле…

Глохну. Воздух становится очень вязким и горячим.

Взрыв все же случился. Но сейчас он как в замедленной съемке. Расходится ударными волнами от того самого красного сарафана, небрежно брошенного на стул. Сгребаю его в кулак, подношу к лицу. Ее запах.

Все! Это конец! Пока меня не разворотило окончательно, выхожу. Ничего не вижу, не слышу. В голове по-прежнему гул, через который пробиваются характерные звуки чужого секса… Чужого…

А ведь еще вчера… На месте Рената был я. И наши звуки казались музыкой. А сейчас меня переполняют грязь, омерзение, хочется оглохнуть, ослепнуть, а лучше сразу сдохнуть. Потому что дыра внутри увеличивается, и в эту воронку затягивает все светлое и чистое, что было в моей жизни…

Кажется, кто-то окликает. По фиг. Пусть боятся. Иначе убью.

Кто-то преграждает дорогу — рублю не глядя, рыча как раненый зверь.

Крики, хаос, кровь.

Плевать. Мне нужно выбраться отсюда.

И я выхожу. Кажется, по пути помял еще кого-то. Точно не помню.

Вырываюсь в душную темноту, бегу. Мне нужно убежать подальше.

Бегу долго, пока легкие не начинают гореть почти так же сильно, как душа.

Сука! Как же больно! Как грязно! Как непоправимо…

Так ты решила? Да? Такой твой выбор?

Сажусь в кустах у дороги. Темная ночь кругом. Внутри почти так же. Спасибо тебе, Яся, что уберегла меня от самой большой ошибки.

Фиктивный тебе нужен муж? Как скажешь! Но это буду уже не я. Я не гожусь на эту роль? Ты права. Я фиктивно не умею.

Я ж тебе сердце на блюдечке принес — хавай!

И она схавала! Пережевала жемчужными зубками и выплюнула, как жвачку.

Спасибо тебе, Яся! Дальше буду жить без этого бесполезного органа.

Долго сижу. Уже светает, а я все перемалываю в мясорубке предательства и измены душу и кости. Немного еще осталось. Совсем чуть-чуть и я встану. И пойду подальше отсюда.

Сегодня прилетает Сашка. Пусть Агату дальше ублажает.

Узнаешь о них, маленькая предательница, будет тебе сюрприз. Удивишься ты от такого Саши, но только его ты и заслужила! А я пас! Я пойду подальше. Туда, где кровь, мясо, но зато все по-честному. Враги — это враги, друзья — это друзья. И главное — любви там вообще не место!

Глава 14. Искаженная реальность

Прошло пять лет…

Я сижу в палате отца, слушаю мерный писк приборов. Он меня успокаивает. Он напоминает о том, что тоненькая ниточка все еще связывает меня с надеждой. Надеждой на счастье, защиту, независимость. Но чем больше дней, месяцев, лет проходит, тем она тоньше и призрачнее. Сейчас уже не болит так сильно. Все давно притупилось, переросло в глубокую тоску, вину, раскаяние.

Ложусь на бледную, беспомощную ладонь отца. — Папа, почему ты меня не слышишь? Почему ты бросил меня тогда, когда больше всего нужен…Замолкаю. Нет смысла. За пять лет я произнесла здесь столько монологов, хватило бы на несколько томов. Всякое было. И кричала, и плакала, и шеплата, и молчала. Просила прощения, обвиняла, каялась, говорила обо всем, о чем не успела сказать при жизни отца. Тогда только злилась, обижалась, растрачивала нашу жизнь на бестолковые размолвки. Думала, все успею, потом скажу, потом прощу, сделаю, долюблю. Не успела…Все оборвалось мгновенно, а дальше понеслось, как снежный ком.

А теперь только ледяное одиночество и тоска…

Парадокс. Мы никогда не были с отцом близки при жизни. А сейчас он стал для меня самым близким другом. Единственным, кому я могу рассказать все, ничего не утаивая. Почему я говорю “при жизни отца”, потому что понимаю, то состояние, в котором он находиться последние годы, жизнью назвать нельзя. Он завис между жзнью и смертью, и это выгодно тем, кто завладел его деньгами. Агате и моему законному мужу — Александру Дементьеву. Я же уже давно потеряла надежду, что отец очнется. Первый год часто просыпалась от мысли, что может завтра, может прямо сейчас, может через неделю. Отчаянно звала отца, умоляла открыть глаза, сейчас уже смирилась с его состоянием. Но и отключить его от аппаратов я все равно не готова. Потому что тогда я потеряю безумно близкого человека, который помогает все эти годы мне справляться с отчаянием.