Жена Эмиля. Наследник для Зверя

– Не бойся, это не схватки, – через силу улыбнулась я, увидев большие глаза Алены. – Поноет и успокоится, у меня всю беременность так…

Минут десять лежала без движения и вроде бы, стало получше. Заскрипел замок, на пороге стоял тот лысый.

– Жена Эмиля, пошли со мной, – велел он, буравя меня безумным темным взглядом. – Подруга останется в комнате.

Глава 27

Меня посадили на стул в центре вонючей прокуренной комнаты. Я знала, что не смогу убежать, не смогу защититься и делала, что говорили. На мне было домашнее платье с запахом, которое я носила в больнице, мохнатые тапочки и дорогое пальто с длинным мехом ламы на рукавах и воротнике. Одежда придавала мне хрупкий вид.

На стуле я сжалась в комок. Они ходили вокруг, спорили, потом один из них вытянул ко мне руку с телефоном.

– Смотри в камеру.

Я ощущала себя маленькой. Слабой. Тугой живот выступал вперед, платье распахнулось, обнажив колени. Я обхватила себя руками, и с колотящимся сердцем взглянула в объектив. В черной крышке телефона отражалось мое худощавое лицо с огромными глазами.

– Хорошо-о, – протянул он. – Поговори с мужем. Обратись к нему.

Когда я поняла, что от меня требуется, по телу пробежала дрожь. Им нужна запись, где я умоляю Эмиля спасти меня. Но в голове было абсолютно пусто, я смотрела в глазок камеры телефона и… не знала, что сказать.

Шестеро мужчин вокруг притихли и ждали, а я… мне нечего говорить. Я не хочу к тебе обращаться. Я слишком люблю тебя и знаю, зачем делают запись.

Им нужно, чтобы я молила. Плакала. Выглядела беззащитной беременной женой, чтобы надавить. Я знаю это, Эмиль, поэтому не хочу ничего говорить… Но они все равно запишут и отошлют видео тебе. А все, что я могла и хотела тебе сказать ты прочтешь в моем дневнике. Там правда.

– Ну! – прикрикнул главный, и я опустила голову.

По щекам побежали крупные слезы. Я зло смотрела в камеру исподлобья, ощущая на пальце кольцо с бриллиантом. Мне очень хотелось поцеловать камень, словно это ты.

– Эмиль… – голос сорвался, сел и больше я не смогла.

На меня орали, толкнули в плечо, но я только уклонялась и молчала. Горло сжалось так сильно, что я онемела. Неужели им недостаточно? Он и так все увидит, каждая секунда этого видео, как нож, разрежет ему сердце.

Я обняла живот и меня оставили в покое. Главное они записали: как я, обхватив живот, мычу от страха, до белизны прикусив губу. Преждевременные роды им не нужны.

– Иди, – с акцентом бросил тот, кто нас привез. Все это время он стоял у стола и молча наблюдал.

Я не сразу встала и шатаясь, побрела наверх. Мне не помогли дойти – шли следом, следили, чтобы не сбежала, словно я на это способна… На втором этаже Алена лупила в дверь, а как только ее открыли, разревелась, заключая меня в объятия. Она помогла дойти мне до кровати, сняла пальто и укрыла им.

Зажмурившись, я пережидала боль. Поджимала пальцы ног, извивалась, пытаясь найти положение, в котором станет легче.

– Что они сделали? Дина, ударили?

– Ничего, – прохрипела я. – Лучше их слушайся. Не нарывайся, Алена, может быть, нас спасут.

Эмиль… Мне было больно не оттого, что меня записывали. Мне за него больно, когда он это увидит. Это я здесь, прихожу в себя в комнате – и мне потихоньку становится легче. А он не будет знать, что произошло со мной после съемок. Я представила, как он орет и мечется по кабинету от бессилия. Он на все условия пойдет… только я не знаю, какими они будут. Я даже не знаю, кто эти люди… Только предположила, что люди Бестужева, но у Эмиля много врагов. Мы с Аленой – как птички в клетке.

Если они от Бестужева, у меня есть шанс. Они должны знать, кто такой Андрей Ремисов и должны догадаться, что с ними станет, если я пострадаю. Но если это чужаки или они не знают Андрея лично, лучше не нарываться. Они могут оказаться и его врагами.

Лучше вести себя тихо.

Через полчаса на лестнице раздались шаги. Алена села ко мне на кровать, и мы прижались друг к другу. Когда дверь распахнулась, на пороге стоял один из парней снизу. Угрюмо на нас глянув, словно ему не нравилось иметь дело с бабами и он на другую работу рассчитывал, он бросил на пол пакет из супермаркета. Тот рассыпался: мыло, сложенный текстиль, какие-то мелочи… Алена, осмелев, встала с кровати и заглянула в пакет: полотенце, зубная щетка в упаковке… все в одном экземпляре.

Парень презрительно наблюдал, как она подбирает вещи. Их Алена сложила на стол, а он все буравил и буравил взглядом ее спину. За Антоном следили, знают ли, что это его девушка? Антон известен, как правая рука Эмиля, его заместитель. Ненавидят его так же. И в тюрьму наших мужчин упекли на пару. Алену беречь, как меня, не станут. Судя по набору из пакета, похитить планировали только меня и какое-то время держать здесь. Если они не знают, признаваться в отношениях с Антоном ей точно не стоит.

– Ей нужен врач, – тихо сказала Алена. – У Дины болит живот…

– Больше тебе ничего не надо? – буркнул мужик.

– Не разговаривай с ними, – прошептала я, когда он вышел. – Это опасно. Старайся не смотреть им в глаза. Чем меньше контакта, тем безопаснее.

Я еще помнила, как ведут себя звери.

– Ты как? Там в пакете вещи, если что-то надо…

Я покачала головой и безжизненно уткнулась в подушку.

Я верила в Эмиля… Не верила ему, но в него – никогда не переставала верить. Он попытается меня вытащить… Город будет стонать, когда мой муж узнает, что меня похитили. С ума сойдет, всех из-под земли достанет. Все сделает, чтобы выяснить, где меня держат… Успеет ли он до родов?

Алену я успокоила, но меня пугала надоедливая боль, которая грызла и грызла поясницу, как ни крутись – не удавалось ее успокоить. Я лежала тихо и прислушивалась к себе, надеясь, что обойдется. Даже если тревога ложная, инстинкт подсказывал, что в течение следующих недель я рожу… Я боялась, стресс ускорит процесс и я разрожусь среди врагов на окраине леса. Может, в том и расчет: Эмиль тоже понимает, что роды скоро. Он согласится на что угодно, лишь бы меня вытащить.

До вечера о нас забыли – это хороший знак. Несколько раз я засыпала, но быстро просыпалась – сон был поверхностным, сны снились хаотичные и оборванные. Мутные кошмары состояли из кричащих лиц и злого леса.

Алена разложила вещи, она старалась храбриться, но бледное лицо выдавало чувства, когда она смотрела на меня. Я почти читала ее мысли: что будет, если начнутся роды… воды отойдут – и что делать? Не думаю, что эти люди вызовут врача. Бросят нас, добьют? Подождут, и если исход будет благополучным, я так и останусь в заложниках, но уже с младенцем? Я старалась об этом не думать, страх усиливал боль, а мне нужно протянуть как можно дольше.

Когда за окном стемнело, нам принесли ужин. Тот же мужик, что был утром, бросил на стол две тарелки с тушеным мясом.