Жена из прошлого

Вот только век зрящих недолог. Изо дня в день пропускать через себя боль, страх, мучения жертв убийств — даже самые сильные быстро сдавали. Те двое зрящих, с которыми я пересекался по долгу службы, вот уже который год лечатся в госпиталях для умалишённых. И неизвестно, вернутся ли когда-нибудь хотя бы к нормальной жизни, не то что на службу.

Иномирянку такая работа быстро подкосит. А потому надо придумать ей простую, скучную способность, которая у сплетниц вроде Шанетт не вызовет ничего, кроме зевоты.

— Приехали, эйрэ.

Голос Вернера вернул меня в реальность.

— До вечера свободен, — отпустил я водителя, выходя из паромобиля, и предупредил: — Заберёшь меня в семь.

— Слушаюсь, эйрэ.

Машина зашелестела колёсами по мостовой, а я направился к серому трёхэтажному зданию — Главному следственному управлению Кармара. Экеблад наверняка захочет меня видеть. И отчёт, уверен, потребует сегодня же. Интересно, труп уже привезли? И когда Свен за него возьмётся?

Была ли тень или Жене просто померещилось, но с искажённым было явно что-то не так. Оставалось надеяться, что вскрытие поможет понять, что, харг побери, с ним случилось.

Глава 9. Всё тянется из прошлого

Женя Исаева

— Леди желает принять ванну?

Я рассеянно кивнула, даже толком не понимая, о чём меня спрашивают. Мысли были заняты другим: как прожить год в доме, в котором меня ненавидят? Как будет вести себя Эдвина? Чего от неё можно ожидать? Почему-то, когда сюда ехала, представляла племянницу Делагарди нежной чудесной девочкой, тихой и вежливой. Увы, явь не имела ничего общего с мечтами.

— Изволите обедать в своих покоях или в столовой? А может, на террасе?

Конечно же, здесь есть терраса. И вполне возможно, что не одна. Пока поднималась наверх, следуя за дворецким, успела отметить богатое убранство дома, высоту потолков и размеры хрустальных люстр. А сколько же в них висюлек…

— Леди…

Я встрепенулась и посмотрела на Бальдера:

— Согласна на всё.

— На обед в комнате, столовой и террасе? — с сомнением уточнил он, явно задаваясь вопросом, как леди собирается обедать в нескольких местах одновременно.

— В комнате, — улыбнулась ему, в ответ почему-то получив удивлённое выражение.

Может, Раннвей никогда никому не улыбалась? Или считала, что её улыбки — роскошь, которой прислуга недостойна? Надо будет расспросить о её поведении с домочадцами Делагарди.

Сделав себе пометку в памяти, последовала за степенно вышагивающим дворецким по широкому коридору. Не знай я, где нахожусь, и могла бы запросто решить, что в музее. На стенах, затянутых светлой шёлковой тканью, было столько картин, сколько, наверное, висюлек в люстре на первом этаже. Хотелось остановиться и рассмотреть каждую. Это я про картины, а не хрустальные капли. Особенно меня заинтересовали портреты, но я запретила себе обращать на них внимание. Позади бесшумно семенили Полин с Минной. Не хочу, чтобы со стороны казалось, будто леди Делагарди здесь никогда не бывала.

— Слуги сейчас же займутся вашими покоями, леди, а Минна с Полин пока что займутся вами, — останавливаясь возле одной из дверей из тёмного, покрытого лаком дерева, проговорил Бальдер.

На этот раз я не сдержала удивления. Прозвучало так, словно я кукла, которую было велено привести в порядок и нарядить.

Следующие слова дворецкого удивили ещё больше:

— По приказу эйрэ ваши вещи сохранили, хоть, как по мне, их следовало выбросить… Точнее, отдать на благотворительность, — добавил он, растягивая губы в некоем подобии улыбки, отчего морщины вокруг голубых тусклых глаз собрались некрасивыми пучками. — Вам они вряд ли пригодятся, мода ведь так быстротечна… Прошло немало времени.

— Я сама решу, что делать со своей одеждой, — сощурившись, ответила я и взглядом указала на дверь, давая понять, что стоять здесь до полуночи не собираюсь.

— Покои эйрэ, — церемонно объявил дворецкий, словно впускал меня в святая святых.

На самом же деле это была просто комната. Просторная, если не сказать — огромная, поделённая на несколько зон. В глубине в алькове располагалась кровать, по сравнению с которой ложе в каюте дирижабля можно было назвать узкой койкой. В другом конце возле камина обнаружились два кресла и столик с шахматной доской. Фигуры были расставлены, словно ждали, что ими вот-вот сыграют. Имелся здесь и книжный стеллаж, а рядом на комоде горделиво возвышались графины с бутылками. Понятно, всё самое важное всегда под рукой. Или, скорее, в бокале… Надеюсь, эйрэ не злоупотребляет своей коллекцией.

Стеклянные двери вели на французский балкон и ещё несколько, деревянных, уводили неизвестно куда. Спрашивать, что за ними находится, я, понятное дело, не стала. Сделала вид, что осматриваюсь, просто чтобы понять, что здесь за четыре года поменялось.

— Распоряжусь насчёт обеда. — Дворецкий поклонился, но, как мне показалось, небрежно, без особой учтивости.

А может, я себя накручиваю? Реагирую предвзято после выступления Эдвины?

— Если забыли, что и где находится, Полин с Минной подскажут, — добавил Бальдер, уходя. Хотя, честное слово, лучше бы не добавлял. — Помнится, вы и в былые времена были здесь нечастой гостьей.

Почувствовав, как раздражение вспыхивает с новой силой, хотела уже спросить, что, чёрт возьми, происходит, но дворецкий, шельмец, уже успел закрыть за собой дверь. Едва не зарычав, повернулась к служанкам. Если и они начнут показывать характер, придётся вспомнить о своём. Характере. И положении в этом доме.

— Скорее наберите воду! — бросила требовательно, больше не в силах сдерживать раздражение.

— Сейчас всё сделаем, леди, — одновременно проговорили девушки и дёрнули к дверям.

Проводив их мрачным взглядом, я вернулась к знакомству с покоями Делагарди. Скользила взглядом по незнакомой обстановке и злилась на Эдвину, Бальдера, дракона. Последний мог бы и предупредить, что домоправитель — любитель поязвить, а племянница обожает концерты.

И вот что теперь со всем этим делать?

* * *

Пока служанки возились в ванной, я всё-таки выяснила, что скрывалось за оставшимися дверями. За одной находилась просторная гардеробная, за другой — ещё более просторная гостиная с балконом, плотно прилегавшим к точно такому же. Стеклянные двери, что вели на него, были распахнуты. Я бы и не обратила на это внимания, если бы не громкие голоса, заставившие прислушаться:

— Интересно, где он её нашёл? И как уговорил вернуться… — звучало звонкое девичье сопрано.

— А с чего это он должен был её уговаривать? — послышался второй голос, более низкий и звучный, преисполненный сарказма. — Она ведь ему жена, а значит, обязана повиноваться.

Может, ноги ему ещё по утрам целовать и усыпать лепестками роз дорогу?

— А мне казалось, он вздохнул с облегчением, когда она пропала, — снова заговорила первая.

— Я тоже так считала, — согласилась вторая. — И даже… — понизила голос, едва ли не до шёпота, отчего мне пришлось подойти к краю балкона, — сам поспособствовал её исчезновению. Говорят же, что покойный Фармор навязал ему свою пустышку, и хозяин искал способ от неё избавиться.