Жена из прошлого

— Она успокоится, — заметив, что, в отличие от него, я не веду себя так, будто ничего не случилось, сказал эйрэ. — Просто… ей надо привыкнуть.

— А тебе надо с ней поговорить. Если она не рада возвращению тёти, то должна хотя бы порадоваться тому, что благодаря мне её не отдадут двоюродной бабке.

Дракон отложил столовые приборы и, промокнув губы салфеткой, бросил её, скомканную, на стол.

— Змея сумела расположить к себе Эдвину.

— То есть она не против переехать к Левенштернам?

Взглянув на молчаливых Бальдера и Ильву, последние несколько минут успешно изображавших истуканы, дракон поднялся.

— В силу возраста Эдвина многого не понимает. Да и не знает. Мне совершенно не хочется говорить ей, что в доме Данны ей может грозить опасность. — Выйдя из-за стола, он протянул мне руку и прошептал чуть слышно: — Предлагаю продолжить этот разговор за подписанием договора. — И уже громче дворецкому: — Бальдер, десерт подашь в мой кабинет.

И снова мурашки по коже, когда мою руку сжимают сильные пальцы. Снова беспричинное желание отстраниться, оказаться как можно дальше.

И одновременно… как можно ближе.

Тьфу ты!

В кабинете я взяла себя в руки, выбросила из головы всё лишнее: и мысли о своих странных ощущениях, и те, что были о чужом ребёнке. Опустившись в кресло у письменного стола, сказала:

— Я готова читать. Где договор?

— Что-нибудь выпьешь? — вопросом на вопрос ответил Делагарди, наполняя свой бокал крепким напитком. Насыщенного тёмного цвета, такого же тёмного, как и ореховое дерево, из которого была сделана вся мебель в кабинете. И стеллажи, и подставка для глобуса с материками, морями, океанами, так похожими на земные, и вместе с тем совершенно другими.

Тоже чужими.

— Чтение жизненно важного для меня документа никак не совместимо с крепкими напитками.

— Всё ещё не доверяешь? — усмехнулся Делагарди.

— Предпочитаю оставаться с ясным умом. Для своего спокойствия.

Воткнув стеклянную пробку в графин с алкоголем, дракон подошёл к столу.

— Как знак? Никаких удобств не доставлял?

— А должен был? — настороженно вскинулась я.

— Нет, но я предпочитаю уточнить. Для своего спокойствия, — с иронией повторил он. Взяв со стола чёрную кожаную папку, протянул мне. — Читай, Женя.

— Раннвей, — поправила его и стала внимательно скользить взглядом по строчкам, вчитываясь в каждое слово.

Эйрэ сдержал слово и прописал в договоре всё, о чём мы договаривались. Никаких романтических отношений и уж тем более — интимных. Никаких, по сути, для меня обязанностей, кроме выходов в свет, где нам обоим придётся играть на публику. Эндеру строить из себя счастливого мужа, к которому вернулась обрётшая дар жена. Мне — исполнять роль тётушки, заботящейся о взбалмошной племяннице. Только один пункт заставил нахмуриться и вонзиться в Делагарди мрачным взглядом.

— Что это такое?

— Где? — невинно переспросил «благоверный».

— Здесь. — Я ткнула пальцем в несколько строк, написанных широким, размашистым почерком. Ткнула и зачитала вслух: — В случае возникновения непредвиденных обстоятельств действие соглашения может быть продлено на срок, оговорённый обеими сторонами. Что значит: продлено? Год — это и так немало!

— Этого не случится, — склоняясь над креслом, в котором я сидела, ответил Делагарди. Пробежался по договору взглядом, словно желая удостовериться, что я ничего не напутала, а потом добавил: — Года будет достаточно, чтобы Эдвина раскрыла в себе несколько даров или хотя бы один.

— Но что, если она окажется такой же, как Раннвей?

Вот тебе и непредвиденное обстоятельство.

Я обернулась к Делагарди и сразу поняла, что сделала это зря. Он ещё не успел выпрямиться, не успел отстраниться, и моё лицо оказалось в… эмм… неприличной близости от его. Мои губы были слишком близко к его губам, на которых почему-то и задержался предательский взгляд. После чего скользнул ниже: на чёткую линию подбородка с ямочкой, на шею… Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, шейный платок он развязал, едва переступив порог кабинета. А губы…

Нет, не стоит возвращаться к губам.

Отвернулась и услышала тихий, но твёрдый голос дракона:

— Эдвина пошла в мать. С раскрытием даров сложностей не возникнет, поэтому этот пункт в договоре — чистая формальность.

— Формальность, которую придётся убрать, — выставив из головы всё лишнее, непреклонно заявила я.

И мысленно выдохнула, когда он выпрямился.

— Ты опять ставишь мне условия, Женя, — теперь в голосе Делагарди, до этого немного хриплом, почти мягком, звенела сталь.

— Условие. Одно. Которое тебе придётся принять.

— Придётся? — переспросил он коротко, отчего мурашки побежали по коже.

И уже не понятно, кто волновался сильнее: я или прошлая хозяйка этого тела.

— Придётся, — тем не менее повторила твёрдо, добавив в голос холодной решимости. — Иначе можешь воплощать в жизнь все свои угрозы, но и Эдвина здесь не останется, отправится раскрывать дары в дом двоюродной бабки.

Если бы взглядом можно было, как сигаретой, оставлять на коже ожоги, я вся уже покрылась бы волдырями. Не удержавшись, повела плечами в тщетной попытке стряхнуть внимание Делагарди. Куда там! Он всё ещё стоял сзади, но я всем телом ощущала, как он скользит по мне взглядом, заставляя каждый нерв дрожать от напряжения, а страх собираться в горле терпким, солёным комом.

Дракон не спешил с ответом, и когда я наконец услышала его ровный, холодный голос, невольно вздрогнула:

— Хорошо, Женя, — почему-то сделал ударение на моём имени. — Завтра получишь исправленный договор и, надеюсь, мы наконец с этим покончим.

— У меня точно такие же надежды.

Он отошёл, и я поспешила подняться.

— Спокойной ночи, ваша светлость, — не стала задерживаться, сразу направилась к дверям, продолжая чувствовать на себе тяжёлый, мрачный взгляд.

— Спокойной ночи, Женя, — снова назвал он меня по имени, хотя обещал больше так не делать.

Оставалось надеяться, что остальные обещания он всё же сдержит, и через год я покину этот дом спокойно, без проблем и военных действий.

У лестницы меня поджидали Полин с Минной. Стоило мне приблизиться, как обе изобразили по книксену, после чего Полин дежурно начала:

— Если леди будет угодно, мы наберём ванну и…

Спасибо, уже накупалась.

— На сегодня отбой. — Я с трудом подавила усталый зевок (и ужин, и знакомство с договором оказались весьма выматывающими), а поняв, что только что сказала, поправилась: — Можете быть свободны.