Жена напоказ 2

Лабьет страдальчески зарычал и, если бы был человеком, наверняка, шлёпнул бы себя ладонью по лбу.

Ренельд направился дальше, собираясь вмешаться, пока сестра Мари не развела страшную драму вокруг дневного происшествия. За поворотом тропы и правда стояла хитро выкованная скамья, на которой валялись зонтик от солнца и ридикюль Мари. А ещё бумажный свёрток, похоже, с несколькими книгами внутри.

Оли стояла спиной к Ренельду — а плотный подол её платья зиял здоровенной дырой. Через неё было бы видно довольно многое, если бы она не была заслонена головой Мариэтты, что склонилась над пострадавшими тылами сестры.

— Больно? — участливо спросила она графиня. — И чего он на тебя кинулся?

— Потому что он бешеное исчадие Бездны! — чуть плаксиво ответила Оли. — И только прикидывается милым пёсиком.

“Сама ты исчадие, — обидчиво буркнул шинкорн, следуя за Ренельдом. — Это она ещё мало получила. Хотя твои штаны, Рен, тоже напрашиваются на пару дыр”.

Графиня вздрогнула, услышав шаги. Выпрямилась — а Оли, подхватив обрывки ткани, прикрылась ими, как могла. Однако, Лабьет неплохо потрудился! Теперь придётся потрудиться швее, что будет латать это платье. Вот только пострадавшую от нападения шинакорна гордость Оли залатать было некому.

— Ваша светлость, — сдержанно кивнула вдовушка. — Позвольте узнать, что вы здесь делаете? Прибежали защитить своего озверевшего напарника? Знаете, я думала, что вы оба благоразумнее. Оба. Хотя и сомневалась в этом.

— Ренельд… — чуть испуганно и как будто даже смущённо вздохнула Оли.

И по её многозначительному виду Мариэтта могла бы додумать много лишнего. Если бы смотрела на сестру, а не на Ренельда — в упор, совершенно уничтожающе. Её аура обтекала его обжигающими потоками, словно решала, какую часть тела прижечь первой.

— Добрый вечер, дамы, — чуть резковато ответил тот. — Думаю, я имею право на невинный визит в этот дом. В связи с некоторыми обстоятельствами.

Мариэтта горько усмехнулась, а Оли приподняла бровь, явно недоумевая, откуда в нём взялась такая холодная уверенность. Но сейчас он не намерен был давать ей возможность перетянуть инициативу на себя. С Оли они поговорили достаточно, им больше нечего было решать — всё ясно. А вот с вдовушкой — не помешает.

— Не столь невинные встречи для вас на сегодня закончены, я так полагаю? — можно было поклясться, что от тона вдовушки прихватило морозом листья на ближайших кустах.

— Я хотел бы с вами поговорить, — Ренельд подошёл ещё чуть ближе, явственно ощущая твёрдость коробочки с кольцом, что острым углом вжималась в грудь. — Без посторонних.

Он красноречиво посмотрел на Оли — и та сжала зубы.

— Посторонних?! — Мариэтта вскинула брови. — Правда? У вас очень странные представления о…

— Прошу вас. Мадемуазель Паграйс. Оставьте нас.

Оли громко фыркнула и прошла прочь, стараясь ещё сохранить достоинство при том, что при каждом шаге через прореху на её юбке мелькал кусочек нижнего белья.

“У Конфетки ножки лучше, — заметил шинакорн, провожая её взглядом.

— Я не хочу с вами разговаривать, — проговорила Мариэтта, когда её сестра удалилась. — Но вас это не интересует, наверное.

Она отвернулась, явно стараясь скрыть то разочарование, что сейчас всё отчётливее проступало на её личике.

— Я просто хочу, чтобы вы выслушали и меня тоже. Вам не кажется, что это было бы справедливо?

— Справедливо?! — повысила голос Мариэтта. — Справедливо называть меня своей невестой, пускать слух в газету о… нас с вами. А потом целовать мою сестру в своём кабинете, потому что между вами “что-то ещё осталось”? — она вдруг резко смолкла, хмуро оглядывая Ренельда. — Почему вы вообще в таком виде? У вас платок съехал. И вот тут порвано.

Вдовушка махнула сумочкой так резко, что показалось, будто сейчас бросит её ему в голову.

— Вселенская справедливость меня потрепала, — Ренельд усмехнулся. — Поможете?

Он поддел распущенный конец шейного платка.

“Это нечестно рен. Запрещённый приём! — напомнил Лабьет. Впрочем, весьма довольным тоном. — Ты знаешь вообще, как ей сейчас хочется тебя коснуться?”

Ренельд на это надеялся. Но вдовушка явно не была намерена оправдывать хоть какие-то его надежды.

— Справитесь сами! — она вскинула подбородок. — А лучше уезжайте! И напарника своего, вредителя, заберите! Он едва не покусал Оли!

“Жаль, что я её не покусал! — мстительно воскликнул тот. — В этих толстых юбках зубы вязнут. И привкус во рту потом противный!”

— Дело ваше, конечно, — Ренельд пожал плечами. — Но если вы меня не послушаете, мне придётся вас похитить. Знаете, в некоторых странах есть такой обычай… Невесту на плечо — и в горы.

— У вас в предках есть горцы? — Мариэтта скривила губы, критически оглядывая Ренельда. — Надеюсь, песни петь не будете, как они? Мне кажется, у вас плохой слух. Или очень удобная патология: называется, избирательная глухота.

“О! — радостно поддакнул Лабьет. — Я уже который год бьюсь над твоим диагнозом, Рен. А мадам Конфетка раскусила тебя быстрее”.

Ренельд усмехнулся, покачав головой. Кто бы говорил! Да вдовушка сама порой слышит только себя — когда ей это удобно, когда не хочет принимать очевидное. Но сейчас она хотя бы перестала его прогонять, а острое негодование в её медовых глазах сменилось раздражённой заинтересованностью: и хочется спросить, и гордость не позволяет.

— Обещаю выслушать всё, что вы пожелаете сказать мне в ответ. Но после того, как выслушаете меня.

Мариэтта оглянулась в сторону дома, хмурясь и покусывая губу. А затем вдруг протянула ему руку. Какие у неё всё же маленькие изящные ладошки, особенно в тонких атласных перчатках. Как она вообще этими ручками ворочает такие дела и при том ещё осталась в здравом уме?

— Хорошо, — запальчиво проговорила графиня, чуть подавшись вперёд. — Всё до последнего слова. Даже бранного.

— Вы не бранитесь, — недоверчиво сощурился Ренельд, едва удерживаясь, чтобы немедленно не схватить её ладонь в свою.

— О-о, вы плохо меня знаете, ваша светлость!

“Да, Рен, ты плохо её знаешь, — лениво подтвердил Лабьет, слегка толкая Ренельда боком. — Когда я уронил на неё ширму, она выдала мне часть своего тайного лексикона”.

— По рукам! — тот пожал руку вдовушки — как мог, осторожно. — Постараюсь не упасть в обморок.

Они ещё некоторое время мерялись взглядами, не отпуская друг друга. А затем Мариэтта всё же выдернула свою руку из пальцев Ренельда и пошла дальше по тропинке вглубь сада.