Жена напоказ 2

Закончив все срочные дела в Марбре, они спешно собрались в Энесси. Ренельд понял вдруг, что последний раз был там после бала в честь Ксавье. А после — вынужден был почти постоянно находиться в королевской резиденции. Пожалуй, последний месяц герцог из него так себе. Впрочем, и дознаватель не слишком удачливый.

Однако он надеялся, что в родовом имении сумеет отыскать хоть какие-то ниточки. Или то, что связывает амулет-накопитель, который он видел однажды в ящике отцовского стола, и тем, что сейчас лежал у него в нагрудном кармане.

Мать и Ксавье уехали в Энесси раньше. Герцогиня заканчивала последние приготовления к балу, что должен был состояться уже через два дня. А Ксавье — кажется, бежал от любых встреч с Ренельдом. После той драки они больше не разговаривали толком. Но братец хотя бы перестал топить свою обиду и досаду в бокале с бренди.

В Энесси было ожидаемо суетно и людно. Как будто все слуги вдруг оказались при срочных делах. Молча отвешивая кивки на каждое приветствие, Ренельд дошёл до гостиной — там оказалось пусто. Зато через открытые на террасу двери доносились знакомые голоса. Бодрые, даже слегка взбудораженные. Судя по всему, разговор был вполне приятный и дружеский. Да и пусть бы: мать последние дни пребывала в таком приподнятом настроении, что не хотелось попусту тревожить её лишними заботами.

Потому Ренельд поднялся в кабинет отца и плотно закрыл дверь, когда Лабьет проскочил внутрь следом за ним.

“Что мы будем искать?” — осведомился тот на всякий случай.

— Всё, что связано с исследованиями отца по поводу моей ауры, — Ренельд прошёл к стеллажу с книгами — во всю стену — и, пробежавшись пальцами вдоль корешков, потянул один на себя. — Искать не нужно. Все бумаги отец хранил подальше от чужих глаз. Кажется, он однажды вообще про них забыл. Когда потерял надежду сделать меня “нормальным”.

В глубине полки сухо щёлконуло — и чуть в стороне открылась небольшая, замаскированная под книгами дверца. За ней скрывалась ещё одна — в стене. Но едва Ренельд достал ключ, чтобы открыть небольшой несгораемый шкаф, как по ногам пробежался порыв сквозняка.

“О! — выдал Лабьет. — Твоя матушка пожаловала”.

— Рени, — тут же раздался за спиной голос матери. — Я, конечно, всё понимаю, но ты хотя бы поздоровался, как приехал. У нас гости… Что ты делаешь?

Ренельд медленно обернулся. Мать стояла, хмуро его разглядывая. Тихо хрустнул веер, который она с неосознанной силой сжала обеими руками.

— Здравствуй, — Ренельд кивнул. — Знаешь, я не устаю удивляться тому, какие порой любопытные подробности открываются во время расследований. И одна из них привела меня сюда.

— Это очень странно, — герцогиня вскинула брови. — Ты говоришь о деле с похищением аур?

— Именно, — Ренельд вновь отвернулся и всё же открыл дверцу. Вынул две толстые папки, что лежали внутри. Пошарил рукой в тёмном шкафчике — но там ничего больше не оказалось. — Скажи… Насколько далеко отец был готов зайти, чтобы исправить мою ауру?

Он прошёл до стола и с грохотом опустил на него увесистые стопки бумаг. Мать вздохнула, наблюдая за ним. Её глаза потемнели, а плечи чуть опали. Похоже, воспоминания не из приятных.

— Довольно далеко. Но всё это в итоге оказалось бесполезным. Так что там, — она указала взглядом на старый архив, — ты вряд ли найдёшь что-то полезное. Всё это только теория вперемешку с мечтами.

— И всё же, — Ренельд потянул завязку верхней папки. — Я помню, что он был увлечён этими исследованиями. И одно время был почти уверен, что всё получится. Кто ещё, кроме вас с отцом, Ксавье и короля, был в курсе того, что с моей аурой что-то не так? Кто помогал ему искать решение?

— Рени, — герцогиня покачала головой. — Это давнее дело… И оно ничем не закончилось.

— Кто? — Ренельд повысил голос. — Ты понимаешь, что Мариэтта в опасности? Каждый маг, с которого Собиратель может что-то получить — в опасности! И в этом может быть замешан кто-то из нашей семьи.

— Что за чушь! — резко ответила мать. — Откуда ты вообще это взял? Со своим Собирателем ты скоро совсем сойдёшь с ума! Дома не появляешься, о своей невесте говоришь только в связи с расследованием. Она хоть как-то ещё тебя интересует?

“Ваша светлость, — ехидно пропел Лабьет, снизу вверх глядя на герцогиню, — наши интересы к мадам Конфетке настолько обширны, что вам лучше об этом не думать. Голова разболится”.

Ренельд только мысленно хмыкнул на его замечание.

— А должна? — он приблизился к матери на пару шагов. — Кажется, вас с его величеством, другие стороны моего интереса к Мари не волнуют. Только выгода. Говори! Всё, что знаешь.

Герцогиня вскинула было голову, собираясь упрямиться.

— Как ты вообще со мной разговариваешь? — она редко когда повышала голос. И обычно это означало самую высшую степень гнева. Но не дождавшись ещё хоть слова от Ренельда, всё же продолжила: — Очень многое Сельен мне не рассказывал. Говорил, мол, это не то, о чём мне стоит тревожиться. Ведь я ничем не могу помочь. Но одно я знала точно: в те времена, когда он был одержим идеей изменить твою ауру, он во многом советовался с Эдгаром д’Амраном.

И это не удивительно. Ещё до поступления старшего сына в Санктур отец был дружен с ректором Академии. Но в какой-то миг их отношения дали трещину — причину Ренельд так и не смог выяснить толком. Да и, признаться, не слишком-то ей интересовался.

— Это могло быть разработкой графа д’Амрана? — он поднял руку с висящим на цепочке накопителем прямо перед глазами герцогини.

Она вздрогнула было, но пригляделась внимательнее и чуть расслабилась.

— Эдгар, насколько я знаю, не был умелым артефактором. Его профиль — заклятия. Дочь пошла по его стопам — я так думаю. Но до отца так пока и не дотянулась, — она с сожалением поджала губы.

— Значит, должен был быть и артефактор? — Ренельд убрал амулет обратно в карман.

— Говорю же: Сельен многое от меня скрывал, — мать пожала плечами.

— Не доверял?

Герцогиня оскорблённо фыркнула.

— У нас были сложные времена. Каждый из нас хоть раз, но задумывался о том, как могло получится, что ты родился с тёмной аурой. От кого это передалось… — она помолчала и продолжила: — Сельен был подавлен. Ведь это ставило под удар право всего рода Таури занимать престол. Но в конце концов для недоверия между нами не осталось места. Просто… Я думаю, он считал, что это всё для меня слишком сложно.

“Или не хотел подвергать опасности, — вставил Лабьет, внимательно выслушав её. — Если твой отец, Рен, ввязался в какие-то игры с преобразованием аур, это могло обернуться скверными последствиями”.

— Вполне возможно, — согласился Ренельд, молча наблюдая за тем, как на лице матери разные эмоции сменяют друг друга.

Вспоминать о прошлом трудно. Особенно если в нём немало тёмных пятен.

— Хорошо, — проговорил он, так и не дождавшись от матери ещё хоть каких-то подробностей. — Значит, только Эдгар д’Амран?