Жена напоказ 2

А вот то, что его светлость всё же успел немало меня облапить, можно и опустить.

Лабьет поднял голову с постели и несколько насмешливо ухнул. Герцог покосился на него, скривив губы.

— И правда… повезло, — он хмыкнул. — Впрочем, если пожелаете, вы всегда можете убедиться, что обычно у меня с этим всё в порядке.

— Не желаю, — слишком поспешно ответила я.

А в груди что-то ёкнуло от одной только мысли. Я слегка неловко провела ладонью по волосам — гнев Первородных! — да у меня на голове как будто воронье гнездо! Что с лицом, и подумать страшно. И в таком вот прекрасном виде я уже довольно давно сижу перед месье кофе-со-сливками дознавателем. Даже чуть отросшая щетина которого выглядит как-то раздражающе идеально.

— Ах да, о чём это я, — Ренельд улыбнулся, сощурив свои малахитовые глаза. Но тут же резко сменил тему: — Впрочем, я к вам по делу.

Какое облегчение, что не нужно продолжать этот двусмысленный диалог.

— Вы получили моё письмо? Насчёт Рауля Донжона.

Я спустила ноги с постели и, стараясь сохранить степенность, прошла до развешенного на стойке халата. Меня проводил ощутимый каждым волоском на коже взгляд месье дознавателя.

— Письмо я получил. И весьма сочувствую вашей проблеме. Но у меня для вас весьма неутешительные новости, — Ренельд слегка озадаченно кашлянул, когда я вновь повернулась к нему, запахивая халат на груди.

— Предлагаю обсудить это за завтраком. Или обедом… Честно говоря, я пока не совсем понимаю, который сейчас час.

— Скорее, обед, — герцог встал. — Хорошо. Тогда я подожду вас внизу.

Мне показалось, или на его лице отразилась явственная досада? И когда Ренельд вышел, Лабьет вдруг уставился на меня с видимым осуждением в тёмных глазах. Как он так умеет? Приподнимает брови, слегка опускает голову — и уже смотрит на меня, точно нянька, которая уличила меня в том, что я не доела утреннюю овсянку.

— Что? — буркнула я.

Как будто он мог мне ответить. Нет… Наверное, он ответил, только до меня его слова не долетели.

Я привела себя в порядок так быстро, как смогла. К тому мигу мадам Хибоу уже проводила герцога и, по совместительству, моего жениха в столовую. Как оказалось, Иви уже отбыла в Санктур — по делам, связанным с её основными исследованиями.

— Жаль портить вам аппетит, — проговорил Ренельд, опуская на колени салфетку. — Но придётся.

Я поймала себя на том, что внимательно за ним наблюдаю, но спохватилась, пока он не заметил.

— Это связано с месье Донжоном?

— Да. Его выезд на ваш виноградник очень затруднителен, — продолжил герцог. — Он сейчас под особым присмотром тайной королевской Службы. Они уже несколько раз его допрашивали. К счастью, при мне. Но дело даже не в этом. Боюсь, его не отпустят вовсе, когда он пройдёт проверку на состав ауры.

Я совсем не культурно брякнула столовыми приборами о тарелку. Отдыхающий у моих ног Лабьет вскинул голову, будто испугался, что вилкой я ткну в месье дознавателя.

— Но этого не может быть! Я пойду к его величеству!

— Это бесполезно, — ровно ответил Ренельд. — Думаю, в нашем случае лучше воздействовать напрямую на инспекцию. Я постараюсь выяснить состав комиссии.

Аппетит резко пропал. Я отложила приборы на стол, собираясь выяснить, отчего его светлость настолько невозмутим.

— На комиссию могу повлиять и я сама. Благо имею к тому средства. Но это не решит проблему с виноградником.

Всё это и так слишком долго тянется. Стараниями некоторых весьма предприимчивых и бесстрашных лиц.

— Зато будет безопаснее, чем вытаскивать из-под охраны мага, который с каждым днём становится всё неуправляемее.

— Что нужно, чтобы он прошёл проверку ауры? — осторожно уточнила я. Словно ступила на хлипкую болотную кочку.

— Определённое соотношение её тёмной и светлой части. Ну и адекватное поведение, конечно, — пояснил месье дознаватель вполне себе спокойно.

— Я могу… повлиять на этот баланс? Временно.

И вот тут Лабьет негодующе заурчал, зашевелился, словно огромный чёрный валун. а настроение его напарника заметно изменилось. Даже лицо потемнело, что уж говорить о глазах.

— Это исключено, — бросил Ренельд, едва подняв на меня взгляд.

И всё? Всё решение вопроса?

— Ну, конечно! Ведь не ваши виноградники уже больше месяца отравлены тёмной магией. Иви едва сдерживает новое распространение. Без Рауля мы будем искать источник ещё много недель! — я приподнялась с места и наклонилась к спокойно нарезающему перепела герцогу.

— Знаете, что! — вдруг вскипел тот. — В данном случае спешка может привести к страшным последствиям. Ваша аура слишком непредсказуема, в чём мы уже не раз убедились. Даже ваш муж об этом задумывался. Пока я сам лично не проверю все эти формулы, что нашлись в его записях, не позволю вам подобной халатности.

— Так проверяйте!

Зря я это сказала. Потому что мои слова месье дознаватель, кажется, воспринял буквально. Он встал, громыхнув стулом, и в пару шагов обогнул угол стола. Ещё миг моего испуга и непонимания, что происходит — и Ренельд рывком подхватил меня на руки и понёс прочь. Лабьет, сокрушённо ворча, побежал за ним, но даже остановить не попытался!

Тоже мне, хвостатый защитник! Охрану, что ли, позвать?

— Что вы делаете? — я завертелась в капкане герцогской хватки.

— Иду проверять. Копии формул у меня с собой. Обсудим в подробностях.

И отчего-то намёк на состав этих подробностей в его тоне мне вовсе не понравился.

Глава 13

Глаза вдовушки сделались круглыми то ли от испуга, то ли от удивления такой наглости. Она даже перестала ёрзать в руках Ренельда. Правда, её недоумения хватило ненадолго.

— Что это вы имеете в виду? — зашипела она, царапая его шею в попытке отстраниться. — Ничего не знаю о таких методах исследований.

Но, надо сказать, Мариэтта хранила похвальное спокойствие, даже предполагая то, что она предполагала. Возможно, она просто была уверена, что Ренельд не станет предпринимать слишком решительных шагов без её согласия. Что вполне справедливо. А может, без привязки её эмоции просто перестали быть обострёнными вечной борьбой с притяжением.

Но было во всём этом и то, что вызывало невольную досаду. Можно сказать, Ренельд уже привык к этому ощутимому трепету, что всегда исходил от Мари, стоило только к ней приблизиться чуть больше, чем дозволено приличиями. Он привык и к этому невольному языку жестов, тела, интонаций, которые она не контролировала. Но благодаря которому и он чувствовал приятную, бодрящую напряжённость рядом с ней.