Жена Президента

– Вам, девушкам, никогда не было дела до политики , в отличии от нарядов и новшеств косметологии, - тянет меня на себя, укладывает на своей груди, перебирает мои волосы.
– Я думаю ты будешь достойной первой леди.

Слушаю стук его сердца, до конца, не веря в серьёзность мыслей Лешки. Президент? Первая леди? Серьёзно? Кому расскажешь, покрутит у виска и правильно подумает, все это звучит настоящим бредом.

***

Август не радовал погодой. Было то холодно, то жарко, никакой стабильности. Почти как у меня в жизни вроде что-то есть, а не уверена, что есть. Леша мрачнел. Каждая попытка устроиться на приличную работу с треском проваливалась. Я поняла, что без опыта, без рекомендаций от хороших людей с влиянием нет смысла даже надеяться на что-то стоящее. Реальность оказалась жёстче, чем мы думали, от этого настроения совсем не было.

Мы сидели в "Старбаксе" возле окна на диване друг напротив друга. Перед нами стояли тарелки с нетронутыми пирожными, что было странным для заядлых сладкоежек.

– Через три недели мне нужно будет возвращаться домой, - вслух произношу то, что уже стало нас молчаливо тревожит.

Работы нет, значит нет денег для аренды жилья в моем городе, мне ещё учиться, жить с моей мамой Лёша не будет. Перевестись мне в Москву по тем же финансам нереально. Мы оказались в тупике.

– Я что-нибудь придумаю, - Лёша улыбается, если не всматриваться, покажется, что он весел и его ничего не тревожит. По факту дни поиска уже сказались на нем: отросла борода, которую теперь поддерживает в красивой современной форме, усталость в глазах, все чаще задумчиво долго молчит.

– Лёш, - беру его ладонь, сжимаю.
– Давай смотреть правде в глаза: предложение твоего папы самое лучше, что есть у тебя.

– Таня, ты понимаешь, что мне придётся улететь в Америку? Это не Саратов и не Киров, это Майами! На другом конце света.

– Ну...
– его горячность немного меня стопорит, смотрю на его красивое лицо, молчу.

– Я понимаю, ты переживаешь, но все наладится, - обхватывает мои пальцы двумя ладонями, подносит к губам.
– Не может быть такого, что я не найду работу!

– Работу ты найдёшь, вопрос в другом:какую? По-хорошему ты должен уехать в Америку, вернуться на Родину и стать президентом, как ты и планируешь!

– Поменьше пафоса, Тань. Нет гарантии, что у меня там все получится.

– Не попробуешь, не узнаешь. Во всяком случае это ближе к твоей профессии, чем менеджер продаж,- Лёша опускает глаза, перебирает мои пальцы, молчит.

Как бы мне не было больно от мысли, что нам нужно расстаться, ради его будущего, понимала, что уехать Лёше в Америку нужно.

– Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты шёл к своей цели...
– не хотела плакать, но слезы сами потекли по щекам. Поспешно смахиваю их, улыбаюсь. Леша качает головой, вздыхает.

– Раньше в армию на два года уходили, представлю, что ты отдаёшь долг родине. Мы будем писать друг другу, правда, через интернет.

– Тань...

– Не надо.

Молчим. Сердце разрывается от принятого решения, еле сдерживаюсь, чтобы не передумать. Леша гладит мои руки.

– Я вернусь сразу, если пойму, что ничего толкового не выйдет. Понимаю, как тяжело тебе сейчас и ценю... Ты не представляешь, как мне тяжело...
– ему тоже не хватает слов сформулировать свои мысли.

Пересаживается ко мне, обнимает. Судорожно вздохнув, утыкаюсь ему в шею, сжав в кулаках футболку на его груди. Сколько мы так сидели, не знаю, Леша сжимал меня в своих руках, уткнувшись лицом в мою макушку. Мы долго в этот день сидели рядом, не двигались. Мы дышали в едином такте, трогая друг друга, заглядывая в глаза. Губы шептали слова, которые как записочки в шкатулке, откладывались в сердце, чтобы потом ночью вспоминать, держаться благодаря им, не сорваться в пропасть отчаянья.

***

Сжимаю руки перед собою. Нервно дергаюсь, когда встречаюсь с глазами Игоря, они смотрят на меня без каких- либо эмоций, как смотрят на любого человека, который находится перед паспортные контролем.

Ещё нервничаю, потому что провожать Лешу приехали его родители.

Думала пройдут мимо, не заметят моё присутствие, ошиблась. Евгений Алексеевич даже выдавил из себя "Здравствуй, Таня", Дарья Викторовна одарила меня приветливой улыбкой. Игорь приехал чуть позже них, мне кивнул в знак узнавания и все.

– Танюш, - Лешка подходит ко мне, обхватывает ладонями лицо.
– Я вернусь, ты только жди...

– Буду ждать, - сжимаю его запястья, часто моргаю, но кажется у меня уже вошло в привычку реветь, глаза на мокром месте. Целует скромно, нежно, а я все цепляюсь за него, как утопающий за соломку, смотрю в глаза и срываюсь. Я не кричу, ничего не говорю, но глазами умоляю остаться, не оставлять меня.

– Не надо, Тань... Все будет хорошо!
– шепчет Лешка, гладя меня по голове, у самого голос дрожит, хоть и улыбается.

– Лёша, ты пропустишь регистрацию, - недовольно подаёт голос Евгений Алексеевич.

– Люблю! Верь, Тань, верь!
– торопливо целует меня в губы, руки тянутся за ним, сжимаю кулаки.

Обхватываю себя, чувствуя невообразимую потерю. Лешка обнимает маму, целует её. Жмет руку отцу, тот его хлопает по спине, что-то говорит, улыбается. Игорю Лешка даёт какие-то указания, судя по нахмуренным бровям и быстрым взглядам в мою сторону, вопрос касается меня и Игорю явно не по душе просьбы, но согласно кивает головой, пожимают друг другу руки. Я стою и смотрю вслед Лешке. Смотрю сквозь слезы. Дышу сквозь зубы, судорожно делая вздох.

Он машет мне рукой, с документами идёт к стойке, смотрю вслед, стиснув зубы. Я непроизвольно делаю пару шагов за ним, наверное, побежала бы следом, но на пути возникает Игорь. Он на секунду перекрывает мне обзор, но эта секунда дана мне, чтобы прийти в себя. Серые глаза холодны, в них нет сочувствия, понимания. Он словно лишён каких-либо чувств. Я понимаю, что меня бесит эта его сдержанность, хочется залепить пощёчину, чтобы хоть что-то в нем дрогнуло, но стискиваю кулаки и поджимаю губы.

– Я тебя отвезу домой, - ровным голосом сообщает Игорь. Мотаю отрицательно головой.
– Это не моя прихоть. Леша попросил, - моргаю, по щеке скользит слеза. Лешка... Что я буду без тебя делать....

Игорь привёз к себе. Не планировал, но когда мы отъехали от аэропорта, по дороге меня накрыла истерика. Я пыталась её подавить, но не справлялась с эмоциями.

Он не лез со словами утешения, не говорил банальностей, не сочувствовал. Его сдержанность и холодность как раз не позволили мне опуститься ниже своего достоинства на его глазах с заламыванием рук.