Жена с проблемами

Тихий шелест, и то самое тепло уже окутало спину, затылок. Почувствовала, как его руки прошлись в каком-то дюйме от лопаток. Постепенно становилось все горячее и горячее, пока шею не обожгло странным, почти болезненным уколом в районе кромки волос.

— Подними волосы, Шэнна….
– послышался хриплый шепот.

***

Я почувствовала, как едва-едва шевельнулись тонкие волоски на затылке, и за грудиной замер трепещущий комок. Подняла руку, собрала в пучок волосы и приподняла к макушке. Шею обдало теплым дыханием, внутри, внизу живота что-то болезненно екнуло. Пальцы Эдхарда прошлись по позвонкам на шее, и кожа мгновенно покрылась мурашками. Я закусила губу, чтобы сдержать непонятное желание тихо застонать.

— Вот тут, — горячее касание заставило затрепетать. Подушечки пальцев, едва касаясь, обвели какой-то непонятный узор.

— Что? — не узнала свой голос. Хрипловатые нотки сквозили в каждом звуке.

— Тут есть маленький, еле заметный символ, похож на клеймо. Или рисунок. Племена на южных островах украшают свое тело такими, верят, что тогда злые духи преисподней не заберут их души в царство тьмы.

— Клеймо? На меня поставили клеймо? — удивление и чувство гадливости охватило сознание.

Как на животное, на корову поставили метку. Великие демиурги! Как можно было так поступить с живым существом, с собственным ребенком… Хотя, разве для отца я была ребенком? Человеком? Существом, имеющим душу, чувствующим боль и страдания, существом, которое ничем не отличалось от него…

— Как? Когда это сделали? — спросила скорее себя, не Эда.

— Это ты скажи. Подумай, может тебя куда-то водили, скажем, к лекарю… магу…

Я нахмурилась. Ничего такого совершенно не помнила.

Мы с сестрой Ариэль свое детство провели в закрытом деревенском поместье Розенфаль. Вдали от столицы. Вдали от всех людей. С нами жили несколько верных слуг, а еще гувернантка и нянюшка… Отец словно прятал нас, своих дочерей, стыдился. А потом Ариэль отослали в далекую страшную страну драконов.

Я плакала навзрыд и неделю ничего не ела. Но постепенно отошла. Милая няня, единственный родной человек, нашла способ достучаться до бунтующего подростка. В один из дней моего добровольного заточения она вошла в комнату, твердым размашистым шагом. Резко открыла тяжелые шторы, распахнула окно и, повернувшись ко мне, строго сказала, что нужно жить дальше. Ари меня всегда будет любить и помнить. Может, мы когда-нибудь встретимся, пути демиургов неисповедимы. А вот если я умру, истощив себя голодом, то точно никогда больше не увижу сестру. Да еще и душу отдам демиургу Отступнику за такое поведение.

С придворным магом я познакомилась лишь, когда в первый и последний раз прибыла в столицу Ханара, Трисьюд.

Сама столица произвела на меня неизгладимое впечатление. Огромные, каменные дома, узкие улицы. Странные, обряженные в сущие лохмотья люди. Вдоль дорог нищие, просящие милостыню беззубыми покрытыми язвами ртами, протягивающие руки, изрытые струпьями и свежими ранами.

Я отвернулась, задернула шторки на карете и больше не смотрела, пока мы не подъехали к дворцу. Впрочем, даже там я старалась не поднимать головы, глядеть только в пол и не привлекать к себе внимание. Словно чувствовала, неспроста батюшка послал за мной.

Именно тогда мне и сообщили о монастыре, куда отправляют. Мол, мадам Дюваль не справляется с моим воспитанием. Я плохой, вздорный ребенок. Мои дерзкие манеры даже розгами не выбиваются. В общем, необучаемая, бестолковая и гадкая. Отродье тьмы и душа, заклейменная Отступником. Только свет обители дев Аскетовых способен излечить от скверны мою душу и тело. На выражения батюшка не скупился.

Я всегда его боялась. Он нечасто приезжал в Розенфаль. Раза два, не больше. И каждый раз при встрече меня охватывало непередаваемое чувство ужаса и паники. Черные глаза короля Роверта казались мертвыми, пустыми, словно два иссохших колодца. Заглядываешь в них и знаешь, что оттуда полезут чудовища, затянут тебя на самое дно, захватят душу, измучают тело.

Но в тот день он просто бы вне себя от гнева. Черные глаза горели диким сумасшедшим пламенем. Он неимоверно постарел с того времени, когда я видела его в последний раз. Но показался в тысячу раз опаснее. Мне хотелось сжаться в комочек, исчезнуть, превратится в маленькую невидимую мошку, только вот таким даром, к сожалению, я не обладала.

Даже месье Коломб, придворный королевский маг, старался не попадать ему под руку. Да и мадам Кану сидела притихшая и поникшая. Бледная до синевы, исхудавшая, даже какая-то иссохшая, потухшая, словно из нее выпили все силы. Такой эту надменную горделивую даму я не видела ни разу в жизни.

— Можешь быть свободна, Шанталь. Тебя проведут в твою комнату, а на рассвете вы выезжаете!

Это были последние слова, которые я услышала от отца. В тот момент сердце буквально разбилось в дребезги, рассыпалось на кусочки, сморщилось и превратилось в тлеющий горячий уголек.

Я помнила, будто это было вчера. Огонь побежал по венам, воспламеняя душу и тело. Осознание, что я никогда больше не вернусь домой, не прижмусь к любимой нянюшке, ища тепла и защиты, не поцелую ее в сморщенную щеку, не отправлюсь на поиски Ариэль, сломало все бережно возведенные бастионы. Стихия вырвалась на волю, с яростью и вожделением принимаясь за щедрое угощение.

— Нет. Я ничего такого не помню, — тихо ответила и опустила руку.

Волосы упали на спину, скрывая метку.

Глава 22

Эдхард

Она замкнулась, притихла, словно ушла в свой собственный мир. Я больше не видел ту задорную язвочку Шэнну, которую встретил в лесу близ монастыря Дев Аскетовых. Передо мной был совершенно другой человек, другая девушка, и я четко понимал, что разгадка этой перемены кроется там, в ее прошлом. Прошлом, о котором она так неумело соврала. Я даже не сомневался — Шэнна помнила. Вспомнила, где и когда поставили метку. Но даже представить боялся, при каких обстоятельствах это случилось. Ее реакция была более чем красноречивой.

Теперь подозрения, что она не из простого крестьянского рода еще более укрепились. Магия, маячок и множество других мелких деталей наталкивали на кое-какие мысли. Озвучивать их я пока не рисковал, но небольшую пометку в голове сделал.

— Привяжи мешок на спину Антрацита, — сделал вид, что не заметил ее подавленного настроения.

Уверен, заикнись я хоть словом или попытайся утешить, получил бы парочку ощутимых тычков под ребра или ушат холодного презрения. Эта девочка явно не любила ни когда ее жалеют, ни когда ковыряются в прошлом. Маленькая вздорная, но сильная мышка. Нет не мышка. Мышки пугливые. А она смелая. Даже слишком. Бесстрашно сражается с противником гораздо больше и опытнее.

Она напоминала горностая. Милые и с виду безобидные мелкие хищники, которые с легкостью могут охотиться на кроликов и куропаток, вдвое тяжелее их.

Только в силу своей молодости и наивности малышка, похоже, совсем не понимала, что существуют те, кто могут обидеть ее — более опытные и опасные хищники.

— Держи крепко его под уздцы, — добавил, понаблюдав, как она вьючит на спину поклажу. — Я открою портал.

— Портал? — в ее глазах мелькнуло оживление, но буквально сразу же потухло. — Хорошо.