Жена самурая

Что ж. Не только этим его желаниям теперь не суждено было сбыться.

«… для искупления своего проступка и восстановления поруганной чести я послужу нашему клану в последний раз и сегодня на рассвете совершу сэппуку. Нарамаро и Такеши оказали мне великую милость, согласившись стать кайсяку», — Ёрико положила оставшуюся часть свитка с единственной фразой на видное место на столе и поднялась с колен.

С особой тщательностью она выкупалась и вымыла мыльным корнем длинные темные волосы. Она отказалась от ужина и попросила служанку передать Хиаши-саме ее искренние извинения.

Возможно, это являлось недостойной слабостью с ее стороны, но Ёрико не хотела видеть главу клана и других его членов. Не хотела делить с ними трапезу. Клан Фудзивара был величайшим кланом, но она пришла сюда вслед за Фухито, а не ради могущества его семьи.

Ёрико терпеливо дождалась, пока высохнут волосы, расчесала их и оставила распущенными. Струящейся волной, они ниспадали почти до ее колен. Не раз и не два она собиралась обрезать их, потому что такая длина доставляла ей много мороки, но каждый раз подавалась уговорам мужа и опускала руку с занесенным кинжалом.

Фухито нравились ее волосы. А после рождения дочери они начали нравиться и самой Ёрико. Она брала малышку на руки, распускала волосы, и они укрывали их обеих темным плащом, и казалось, что кроме них в мире нет никого, есть лишь мать и ее дитя.

«Надеюсь, Наоми-сан будет к ней добра», — Ёрико обхватила ладонями обнаженные плечи, подавив внезапную дрожь. Фухито написал ей, что попросил Такеши-сана взять на себя воспитание их дочери, и она была этому рада, хоть и испытывала жгучий стыд, когда так думала.

Ёрико радовалась тому, что не Хиаши-сама вырастит ее дочь, при всем глубоком уважении, которое она питала к нему как к главе клана Фудзивара. Хиаши-саму же, как человека, как отца и дедушку она уважала гораздо меньше.

Ей так о многом захотелось написать Наоми-сан!.. Но она знала, что любое оставленное послание будет вскрыто и прочитано, и потому сдерживалась.

Кто теперь расскажет дочери о клане, в котором выросла ее мать? О горном маленьком клане, где женщин воспитывали не украшением или придатком к мужчине. Где их учили владеть оружием и сражаться, где им позволялось выбирать, как жить, кого брать в мужья?..

Но все, что Ёрико знала и слышала о Наоми Минамото, вселяло в нее уверенность, что в голову ее дочери не вобьют мысль о слепом и немом подчинении и служении мужчине. Наоми-сан была сильной женщиной, и такой должна вырасти ее девочка.

Ёрико выбрала самую светлую юката и надела ее, не прибегая к помощи служанок. Для дзигай ей полагалось облачиться в белое — цвет траура — но у нее не оказалось подходящей одежды, что, конечно, являлось упущением с ее стороны. Ведь самурай всегда должен быть готов умереть — и сделать это достойно, в полагающейся обстановке и одеянии, при полном и неукоснительном соблюдении традиций.

По меньшей мере, специальное оружие для исполнения дзигай у нее было — кинжал кайкэн, подаренный Фухито на свадьбу.

«Дослушаю песню

Кукушки

В мире теней»,*

— рядом с обрывком письма мужа она положила бумагу с выведенным дзисэй и опустилась на колени на футон.

Ёрико шелковой лентой перевязала лодыжки, чтобы сохранить достойный вид после смерти, и стиснула в ладони кайкэн. Его рукоять показалось ей непривычно тяжелой. Как и подобало, в детстве ее обучили правильному исполнению дзигай. Отец даже дал прочитать ей несколько свитков с подробным описанием церемонии и того, как следовало расположить нож, с какой стороны начать разрез.

На словах все это никогда не представлялось Ёрико хоть сколько-нибудь сложным: возьми кинжал в правую руку, расположи его под углом и резким движением полосни по горлу — от левого уха до правого.

Быть может, потому ей все казалось таким легким, что маленькая Ёрико не допускала и мысли, что однажды дзигай предстоит совершить ей?..

Будучи ребенком, разве могла она вообразить, что придет день, когда она должна будет обелить свою честь? Умереть вслед за мужем, скончавшимся не от старости, а в расцвете сил, по собственному желанию, дабы восстановить свое запятнанное имя?

В попытке выровнять дыхание и замедлить учащенный стук сердца Ёрико обернулась к окну. Если прищуриться, можно было почти представить распустившиеся цветы сакуры на голых ветвях деревьев, что росли в их саду. В этом году она уже не полюбуется вместе с Фухито цветением вишни…

Ёрико задержала дыхание и решительно полоснула себя кинжалом по горлу.

Ее смерть наступила мгновенно, потому что лучше всего в своей жизни она умела убивать.

* Кукушка в японской поэзии традиционно связана с миром мертвых и печалью.

* Кайсяку — помощник при совершении обряда сэппуку. Кайсяку должен был в определённый момент отрубить голову совершающего самоубийство, чтобы предотвратить предсмертную агонию. В роли помощника обычно выступал товарищ по оружию, воин, равный по рангу, либо кто-то из подчинённых.

* Томоэ — имя для дочери Фухито — отсылка к Томоэ Годзэн (около 1157–1247) — средневековой японской воительнице, жившей во время настоящей войны Тайра и Минамото.

* Дзисэй — в момент крайней опасности или предчувствуя скорую смерть, когда гибель казалась неизбежной, самураи оставляли танка и хайкай — стихи, которые в Японии называют дзисэй — «стихи смерти». Признаком хорошего тона и проявлением истинно самурайского духа считалось написание дзисэй перед совершением сэппуку.

* Автором считается Ято Ёмосити Нориканэ (перед совершением сэппуку, к которому он был приговорен за участие в нападении сорока семи верных вассалов в 1703 году).

* Дзигай — самоубийство посредством перерезания горла исполнялось жёнами самураев.

* Автор, к сожалению, не известен.

__________________________________________________________

Наверное, одна из грустнейших и печальнейших глав, когда-либо мною написанных. Обряды — сэппуку и самоубийство жены вслед за смертью мужа — реальны, и я постаралась максимально приблизить описание к тем историческим источникам, которые я читала по этой теме.

Глава 41. Накануне

Такеши было шесть лет, когда он узнал значение слова «катакиути». Кровная месть. Отец тогда надолго уехал из поместья, и матушка рассказала ему, что в северных землях одного из кланов схватили отступников-Минамото, которые убили его, Такеши, деда несколько лет назад. И Кенджи отправился в столь дальний путь, чтобы казнить их своей рукой.

В следующий раз Такеши вспомнил про катакиути, когда сам убил брата.

Теперь же он смотрел на Нанаши и думал, что смог отомстить за отца гораздо раньше, чем тот смог отомстить за своего.