Жена самурая

— Натяни куртку, — Такеши ножом распарывал слой за слоем одежду на Наоми, пока не обнажил ее правое плечо и грудь, укрытую лишь бинтами.

К той минуте подоспели слуги с чанами горячей воды и бинтами.

— Влейте в воду саке, — бросил Минамото, не обращаясь ни к кому конкретно, и сразу две девушки кинулись исполнять его приказ.

Это удивило его, но, полностью сосредоточившись на ранении Наоми, он отбросил эту мысль.

— С зазубринами по краям… — выдохнул Яшамару, разглядывая торчащие из тела наконечники, и скривился. Он имел представление о том, во что превращалась плоть, после того как ее пронзали подобные стрелы.

Тем временем Такеши щедро полил плечо и грудь Наоми смешанной с саке водой и посмотрел на Яшамару, держащего наготове бинты. Они обрабатывали раны бесчисленное множество раз, и потому никто из них не нуждался в дополнительных указаниях.

Когда Минамото коснулся наконечника в плече, Наоми открыла испуганные глаза.

— Тише, — произнес он, заметив, что она пытается заговорить. Он почти с нежностью смахнул с ее лица растрепавшиеся волосы и ненадолго задержал ладонь на холодной, бледной щеке.

Отвернувшись от жены, Такеши посмотрел на Яшамару мгновенно изменившимся взглядом, едва приметно кивнул и дернул наконечник из раны. Выплеснувшаяся в то же мгновение кровь залила ему руки почти по локоть; Наоми пронзительно закричала и задергалась, отчего ему пришлось лечь на нее и грубо прижать к татами, чтобы позволить Яшамару стянуть ее плечо тугой повязкой.

Беспомощная под тяжестью его тела, Наоми отвернула лицо и тихо заплакала.

— Теперь этот, — сказал Такеши, когда Яшамару завязал последний узел. Их руки, одежда и все вокруг было залито кровью, хлынувшей из открытой раны.

Второй наконечник дался им легче: стрела не затронула артерию, и потому было меньше крови. Когда они закончили, Такеши поднял голову и огляделся, с некоторым удивлением понимая, что все это время в комнате присутствовало много людей, среди которых был и Дайго-сан.

— Дайте плащ.

Сразу три самурая протянули ему свои плащи, и, взяв один, он укрыл дрожащую, впавшую с беспамятство Наоми. Накрыв ладонью рукоять катаны, Такеши встал и нашел взглядом Дайго-сана.

— Твою жену нужно отнести в спальню, — буднично сказал Асакура, словно не он часом ранее отказал ему в союзе.

— С каких пор я желанный гость в вашем доме? — спросил Такеши, вытирая кровь с руки и культи. — Мы уходим.

Он знал, что путь до лагеря теперь дастся им непросто, но был уверен, что Наоми его вынесет. Хотя она потеряла много крови, полученные раны были не опасны. Если стрелы и задели ее легкие, то лишь по краю. Его жене будет больно, но она не умрет. А Такеши не мог оставаться в поместье человека, заключившего союз с его врагом.

— Где Нанаши? — он посмотрел на своих людей. — Я заберу его с собой.

Такеши оглянулся на Яшамару и, прочитав на его лице несогласие, хмыкнул. Он был уверен, что никто сейчас не посмеет возразить ему вслух.

— Тебе нет нужды уезжать. Я не заключал союза с Тайра, — после слов Дайго-сана в комнате стало очень-очень тихо.

— Все вон, — он посмотрел на слуг, которые, подхватив испачканные тряпки и пустые миски, заспешили к дверям. Теперь их окружали лишь самураи.

— Час назад вы утверждали обратное, — скрестив руки на груди, Такеши окинул Асакура тяжелым взглядом. Ему не нравились игры, которые затеял вести с ними старик.

При других обстоятельствах его уже не было бы в поместье — он никому не собирался позволять держать его на коротком поводке, будто собачонку. Но теперь все было сложнее. Он не мог развернуться и уйти, поскольку шла война, и без союза с Асакура им придется тяжело, а в лагере его ждали люди, за жизни которых он теперь отвечал. А позади него лежала раненая Наоми, собой закрывшая его от стрел.

— Обсудим это вдвоем, — сварливо отозвался Дайго-сан и дернул плечами. Он зашагал прочь из комнаты, уверенный, что Такеши последует за ним.

— Присмотри за ней, — поймав взгляд Яшамару, Минамото кивком головы указал на Наоми.

— Господин, позвольте мне пойти с вами.

— В этом нет нужды.

Комната, в которой дожидался его Асакура, очевидно предназначалась для традиционного женского рукоделия кинусайга: он увидел деревянные дощечки с прорезанными углублениями, которые все вместе складывались в рисунки, изображавшие повседневный быт. Рядом с бумажными эскизами лежали старые кимоно: скоро мастерицы разрежут их на множество маленьких лоскутков, которыми затем заполнят вырезанные на дощечках углубления с тем, чтобы получить законченную картину из шелка.

Мужчины обычно не заходили в женские комнаты без крайней надобности, но, видно, уж таков был тот день.

Когда Такеши вошел, Дайго-сан стоял к нему спиной, уперев руки в бока, и смотрел на улицу, где все еще падал снег.

— Нанаши хотел тебя убить, — услышав его шаги, заговорил старик, так и не повернув головы.

Минамото тихо хмыкнул и скривился. Если Асакура позвал его только за тем, чтобы обсудить очевиднейшие вещи…

— Я в своем праве забрать его, — от одной лишь мысли о Тайра Такеши начинал скрипеть зубами и сжимать кулаки обеих рук — настоящей и фантомной.

— Я сказал им утром, что заключу союз с тобой.

— Вот как, — Минамото подошел к Асакура и встал рядом, скрестив руки на груди. Он заметил, что старик тщательно избегал встречаться с ним взглядом, но не верил, что его нежелание вызвано стыдом. — Смогли понять, кто не станет следовать данной клятве?

План старика вдруг оказался столь прост и безыскусен.

— Если бы он меня убил, поддержали бы Фудзивара и Татибана?

— Только Татибана. Я не помогаю отступникам.

Такеши заскрипел зубами. Он устал от старика, от придуманных им душных интриг, от пребывания в его поместье. Как с этим справлялся его отец?

Сам же он с трудом выносил долгие обсуждения и переговоры, предпочитая любому общению удар катаны. Будучи раздраженным до крайности, Минамото не позволил отразиться на лице обуревавшим его эмоциям. Им был нужен союз с Асакура и придется проглотить все, что заготовил для них старик. Не в его положении отворачиваться от руки, что может быть протянута.

Но Такеши никогда не забудет ни обмана Дайго-сана, ни ранений своей жены, которые могли стать его смертельными ранениями, потому что бронебойная стрела, угодившая Наоми в плечо, была нацелена ему в сердце.