Жена самурая

Их разделяло не много лет, но Фухито-сама и Нарамаро-сама казались ей намного старше, чем они были на самом деле. Они выглядели совсем взрослыми мужчинами. Даже когда Нарамаро-сама смеялся, запрокидывая голову, и лохматил волосы, даже когда Фухито-сама улыбался и расслабленно опускал плечи, даже когда Такеши не кривил в усмешке губы.

Они были воинами, а война еще никого не молодила.

— Такеши сказал, вы владеете мечом, Наоми-сан?

От неожиданности она едва не выронила из рук чашку и подняла на Фухито-сана настороженный взгляд. Справа от нее раздалось тихое хмыканье — Минамото старательно отворачивался, пряча усмешку.

— Владею. Немного, — скованно кивнула Наоми.

Она не думала, что Такеши станет говорить о ней с друзьями.

— Но ведь клан Токугава не принадлежит к самураям?

— Это так. Но меня учил не отец. Однажды к нам в поместье забрел монах-отшельник… мен учил он, — Наоми говорила медленно, будто задумавшись над чем-то.

Несколько мгновений спустя она вдруг улыбнулась и лукаво взглянула на Минамото.

— И я была очень рада, когда Такеши-сама согласился обучать меня дальше. Я много читала об онна-бугэйся.

— Большая честь — привести в клан женщину с таким стремлением, — Фухито слегка наклонил голову, и Наоми смутилась так сильно, что заставила Такеши усмехнуться. Он окинул ее внимательным взглядом, покосился на Нарамаро, смотрящего на его жену с одобрением, и едва заметно покачал головой.

— Надеюсь, к Наоми-сан ты будешь снисходительнее, чем к тому юноше, — Нарамаро хмыкнул.

— Юноше? — вопрос сорвался с губ прежде, чем она успела подумать. — Я видела сегодня, как Яшамару-сан отчитывал за что-то сына. Он сказал, мальчик подвел его перед тобой, — она устремила на Такеши вопросительный взгляд.

— Его зовут Мамору*, — он скривился. — Яшамару думал, его сын уже достаточно хорош, чтобы стать одним из моих воинов.

— И он хорош для своих четырнадцати лет, — с осуждением заметил Нарамаро и покачал головой. — Но ты бился так, будто перед тобой равный.

— Любопытно, кто станет возиться с ним во время сражения? Кто пощадит его лишь потому, что он — мальчишка?

— Любопытно, как ты вообще смог найти солдат, если каждого меришь по себе? — пробормотал Нарамаро, махнув на Минамото рукой.

Спорить с ним было бессмысленно.

Наоми взглянула на Фухито-саму, который с полным равнодушием взирал на их препирательство, небольшими глотками отпивая чай. Она залюбовалась на секунду его иссиня-черными волосами, собранными на затылке в сложную самурайскую прическу.

Что-то тревожное шевельнулось внутри. Вопрос, давно мучавший ее на уровне подсознания, готовился вот-вот воплотиться в своей словесной форме. Наоми ощущала его кончиком языка.

— Ты написал Тайра?

Ей показалось, или Минамото дернулся, услышав вопрос Фухито-самы?

— Да, — сквозь зубы выдавил тот. — И Императору. Отправил утром солдат.

«Это же тот клан, с которым они сражались за сёгунат несколько лет назад?»

— Хорошо. Надеюсь, присутствие Фугаку-самы в Эдо повлияет на принятие Императором правильного решения.

— Странно, конечно, что Нобу Тайра отсиживается в поместье, — заметил Нарамаро, осененный внезапной мыслью. — Ведь его не видели в столице уже несколько месяцев.

— На кого ему оставить клан? — Такеши пожал плечами. — Его внук слишком мал, а племянник — полное ничтожество.

Он говорил спокойно, едва ли не равнодушно, но Наоми чувствовала сковавшее его напряжение и злость, что так рвалась наружу. Она заметила, как переглянулись и промолчали Фухито-сама и Нарамаро-сама. И как Такеши под столом сжал в кулак левую руку.

После этого больше не говорили.

Гости уехали вскоре после завтрака. Такеши и Наоми провожали их от главных ворот, и ей все казалось, что в этом прощании было намного больше, чем ей суждено понять. Они должны будут увидеться вновь меньше, чем через месяц, на приеме у Императора, но держались так, словно расставались на долгие месяцы.

***

Переводя сбитое дыхание, Наоми лениво наблюдала за Такеши, подошедшему напиться к кувшину с прохладной водой.

Его ласки были… изнуряющими. И потому сейчас ей не хотелось ни спорить с ним, ни обсуждать предстоящую утром тренировку. Лишь лежать и слышать частый стук сердца.

— Сегодня ко мне вновь подходил Масахиро. Сказал, юная госпожа не справляется.

Захлебнувшись злостью, Наоми порывисто села и впилась в Такеши напряженным взглядом, чувствуя, как по бедру стекает его теплое семя.

— Он, верно, издевается? — ядовито прошелестела она. — Я думала, ты ясно дал понять, что…

— Именно об этом я и говорил тебе, — муж пожал плечами. — Никто не будет тебя слушаться только потому, что так сказал я.

— Но я стараюсь! Я делаю все так, как ты говорил: я приказываю слугам твердым голосом, я предупредила, что больше не потерплю от них непослушания… — Наоми принялась перечислять все свои действия, буквально захлебываясь возмущением.

— Тише, — взмахом руки Такеши прервал поток ее слов.

Он позволил себе усмешку: зацелованная, встрепанная Наоми с горящим взглядом вызывала улыбку. Но то, что он собирался обсудить с ней, было слишком серьезным, и потому он надел хакама и опустился перед ней на пятки.

— Послушай, — медленно заговорил он, подбирая слова.

Ему предстояло посвятить Наоми в вещи, которые она не должна была знать. В вещи, которые ее не касались, потому что не она вела войну. — Я хочу, чтобы ты была осторожнее с Масахиро.

Она вскинула на него взгляд, мгновенно подобравшись и натянув на плечи тонкую простынь. Такеши серьезно смотрел на нее, и в его голосе слышалась озабоченность.

— Но почему?

Он скривился. Конечно, разве стоило ожидать от девчонки мудрости воздержаться от вопросов? И сделать так, как он сказал, потому, что он это сказал. Достаточно серьезное основание для любого, но не для нее.

— Ты знаешь, что в поместье есть предатель. И я не могу исключать никого, даже Яшамару.

Пусть будет полуправда. Ей должно этого хватить, и ни к чему говорить, насколько серьезны основания для его подозрений.

— Яшамару-сана? — у нее свело дыхание. — Но как же так можно? Он ведь готов умереть за тебя.