Жених и невеста

– Твои, школьные? – спросил он Сабрину.

Та не отвечала.

– Тебя спрашивают, – заметил дочери Шахов.

– Разве не ясно, что мои? – процедила Сабрина, ни на кого не глядя. – Я вообще-то сто раз их со стенки снимала, а мама снова развешивает. Чего она добивается? Ещё бы курсовые мои прилепила, чтобы шлялись, глазели.

– Посмотри на неё, Марат! – покраснел Шахов. – Как она разговаривает? Йо [17] , тобой мать гордится, поэтому и развесила. В лучшую школу тебя отдавали, репетиторов нанимали, с университетом помогли, в интернатуру устроили. Разве я мог мечтать о такой жизни? Я с двенадцати лет работал!

17

Обращение к женщине в Дагестане.

– Хватит меня этим дразнить, папа.

– Отец пока в театр не устроился, мы жили в селе. Я утром – в колхозе, днём – в школе, вечером – в саду, в мастерской. Дядя сидел, времена были трудные, отца в партию не принимали.

– Хватит, хватит, тысячу раз слышали!

– А тебя мать разбаловала!

– Что ты опять за критику взялся? – рассердилась жена Шахова, входя в зал с пирогом. Следом семенила мать Марата с подносом и чашками.

– А потому взялся, – продолжал браниться Шахов, – что твоя дочь гостям чай не подаёт. Сидит, с отцом пререкается. Хадижа, садись. Пускай Сабрина сама обслужит.

– Да мне не трудно, что ты, что ты, – заквохтала мать Марата. – Сабриночка ещё успеет столы понакрывать. Выйдет замуж – сама будет пиры закатывать.

– Не смеши меня! Да муж её на следующий же день из дома вышибет!

– Что ты! – наконец потеряла спокойствие жена Шахова. – Зачем ты собственную дочь при гостях позоришь? Совсем на пенсии голову потерял!

Марату захотелось скорее бежать оттуда, он с трудом удерживался.

– Ах, какой вкусный пирог. Начинка – курага с орехами, правильно? Небось Сабрина пекла? – заахала уже принявшаяся за десерт мать Марата.

– Я не умею печь, – заявила Сабрина с некоторым вызовом. – Мама сходила в кондитерскую и купила.

Повисла неловкая пауза, которую все постарались заполнить скрипением стульев и звяканьем чайных ложек. Пирог был действительно свеж и вкусен, не уступая домашней выпечке.

– Вот моя мама пекла пироги, – начал было Шахов, но тут хлопнула дверь и в коридоре раздался голос Шаха, племянника Шахова и поселкового приятеля Марата.

– Что вы дверь не закрываете? – весело поинтересовался Шах, подходя к сидящим и пожимая мужчинам руки. – Нет, нет! Я есть не буду, я только с вами чай попью.

Жена Шахова со значением взглянула на Сабрину, и та вышла за новой чашкой.

– А вы с Шахом, получается, коллеги? – кивнул Шахов Марату.

– Да, мы вместе учились, – подтвердил Марат.

Широколобый, буйный, играющий мускулами Шах всегда казался ему слишком шумным. Ещё в студенческие годы этот говорливый вертун успевал подрабатывать, учиться, дрыгаться на дискотеках, участвовать в молодёжных фестивалях, разбивать репутации девушкам, побеждать на любительском ринге и втягивать в свои бесконечные авантюры всех окружающих. Он был активен, как заводная игрушка.

– Что слышно про Халилбека? – снова свернул в привычное русло Шахов.

– Все об этом спрашивают, – с готовностью вовлёкся в тему Шах, – но никто ничего понять не может. Даже следствие.

– А ведут наши? – вклинился Марат.

– Из Ростова. Так вот, Халилбеку официально предъявлено пока всего лишь одно обвинение – убийство следователя. И то висит на волоске.

– Я так и знал, – обрадовался Шахов, – они его голыми руками не возьмут!

– Всё дело в том, что там выходит слишком длинная цепочка посредников. Халилбек якобы поручил следователя знакомому по кличке Акула, тот передал дело ещё одному, тот ещё одному, пока не дошли до восьмого по счёту. И этот восьмой обратился за помощью к своему двоюродному племяннику. Племянника как раз нашли и допросили, но пока они прошерстят всех посредников и вернутся назад к Халилбеку, всё дело может расстроиться.

– Ты смотри, ты смотри…

Сабрина внесла чашку в дрожащих от волнения руках, поставила её перед Шахом, гордо вскинула вверх изящный подбородок и объявила:

– Была рада всех повидать. К сожалению, мне нужно заниматься. Я с вами прощаюсь.

– Что значит, прощаешься. Когда гости будут уходить, тогда и будешь прощаться! – вскинулся Шахов.

– Конечно, Сабриночка, занимайся, умничка. Дай я тебя поцелую.

Мать Марата чмокнула Сабрину, и та быстро выплыла прочь.

Шах хитро смотрел на Марата.

– Вы её извините. У неё напряжённый график. Она в кардиологии допоздна почти каждый день, – обвела их глазами жена Шахова.

– Значит, тоже кардиолог, как и ты! – восхитилась мать Марата.

– Да, моя жена – хвалёный кардиолог, даже Халилбека как-то раз лечила, а у собственного мужа инфаркт пропустила! – бурлил Шахов.

– Не было у тебя никогда инфаркта, – холодно опротестовала его жена.

– Ещё как был! Я уже корчился при смерти.

– Понимаете, ему не хватает внимания, – заметила жена Шахова вполголоса.

Вскоре Марат с матерью уже обувались в прихожей. Сетчатая шаль развязалась и елозила концами по дощатому полу. Провожая гостей, Шахов не прекращал монолог, жена Шахова сухо молчала, ну а Шах вызвался подвезти. Мать Марата – до универмага, а самого Марата – до самого дома. Отъехав от универмага и оставшись с бывшим сокурсником наедине, Шах рассмеялся:

– С чего ты решил, Марат, что моя двоюродная сеструха тебе подойдёт? Это же настоящий дракон. Ты что, не помнишь, как она в детстве ко мне в посёлок приезжала?

Марат действительно вспомнил. Сабрина приезжала один-единственный раз. Им было лет по девять. Девочки играли в сарае у Шаха в кукольное застолье, готовили котлеты из песка и похлёбку из хлебных мякишей. А маленькая Сабрина только и делала, что ревела. Всё ей было не так. И куклу она требовала поменять на другую, и роль застольной гостьи её не устраивала, она непременно должна была стать хозяйкой. А потом мальчики налетели на пир разорительной саранчой, сбили с сиденьиц причёсанных кукол, опрокинули столик с яствами и похитили съедобную похлёбку. С ними, кажется, был и Русик-гвоздь. Хотя Шах утверждал, что не было:

– Ты путаешь его с Абдуллаевым.

– Да? Может быть. А как там Абдуллаев?

– Вот у него сватовство на днях, ты же идёшь. Тётя Хадижа говорила.

– А, точно. Иду.

– Слушай, он такой лох. Я его постоянно разводил разными байками, которые в судах слышал. Он всему верил. Хотя, может, это и правдивые истории, всякое может быть.

– Ну например?

– Да грязь всякая, тебе не понравится.

– Да я от тебя, Шах, другого и не жду.

– Ну ладно, короче. Мне коллеги рассказывали, в сельской школе охранник изнасиловал уборщицу. Вернее, она утверждала, что изнасиловал, а охранник убеждал, что по доброй воле.