Жених и невеста

Марат предложил бедолаге съездить вместе на платный пляж, поплавать в море. Как раз на сегодня и договаривались, а тут…

– Может, объясните, что произошло? – вцепился он в красноголовых братьев.

– Доквакался ваш Русик, вот и всё, – сурово припечатал Гамид.

Стоявший рядом и подслушивавший их парнишка в дешёвой футболке нетерпеливо вклинился в разговор:

– Там, брат, смотри, как было. Этот чёрт, который Русик, сделал плакат, что Аллаха нет, и шатался с ним туда-сюда по Проспекту. И это, пацаны видят – ходит. Подошли чисто перетереть, спросить, что за тема. Никто его особо трогать не собирался. А Русик взбычил…

– Его что, убили? – крикнул Марат.

Многие стали оглядываться, подбираться поближе. А чей-то треснутый голос сзади уверенно опроверг:

– Да никто его не убивал, самое! Случайная, нелепая смерть! Сам спровоцировал.

Голос принадлежал Тимуру, борцухе из молодёжного комитета. Марат в последние дни частенько думал об этом типе в связи с Патей. Она не ответила на звонок. Потом Марат приходил к её дому, но так и не смог выследить – лисица запала в сердце, поманила и схоронилась.

– Что значит «случайная смерть»? – огрызнулся Марат.

– Алишка, Мухтара сын, подошёл спросить про плакат, – с той же готовностью объяснил парнишка. – А Русик стал борзеть. Замутились наезды. Они вон там стояли, где бетонная площадка перед продуктовым. Вмешался ещё Абдуллаев…

– Я их заметил, самое, подошёл на случай чего разнимать, – заважничал Тимур. – Вот, короче, где вход в магазин, – индеец с плакатом, а с другой – наши пацаны. Они сперва не обостряли, просто, самое, просили убрать плакат. А этот стал спорить: «имею право», туда-сюда. И, самое, ни в какую. И раз, самое, зарубились…

– У них было оружие? – оборвал его Марат.

Молодёжь загудела:

– Ничё не было, вот ты тоже!

– Какое оружие?

– Алишка толкнул его чуть-чуть, и всё.

– Нет, Алишка не толкал! Толкал Абдуллаев, – поправил Гамид. – А этот дурак поскользнулся и головой об бетон со всей силы!

– Сам! Сам! Несчастный случай! – заключил Тимур.

На секунду Марату показалось, что его разыгрывают. Что вся эта случившаяся глупость не может быть правдой.

– Марат, отвечаю, не гонят, – зачесал языком Рома, – никто Русика не убивал. Просто по-пацански разозлились, что он такие вещи делает. Русик ещё после этого на ноги встал, спроси у пацанов.

– Он разговаривал! Разговаривал! – закричали в толпе.

Рома выставил три толстых пальца:

– Я к нему подскочил. «Сколько пальцев?» – спрашиваю? А Русик улыбается, отвечает – «три». И тут два шага делает и – бах! – без сознания! «Скорую» вызвали – мёртвый.

– Да это Аллах его убил, самое, так можно сказать, – махнул ладонью Тимур, – за то, что не верил.

– Про плакат вообще не понимаю… – пробормотал Марат, ища глазами хоть кого-нибудь из представителей власти.

Неподалёку, с автоматами на животах и важно расставив ноги, осматривались кругом полицейские.

Он стал выбираться из круга.

– Пойду спрошу у полиции.

– Иди, иди к этим собакам и спроси, почему они забрали Алишку, – гневно сплюнул Гамид. – Если ты адвокат, то помоги.

Марат остановился.

– Алишку, Мухтара сына? Его уже забрали?

– Да, ты слишком поздно пришёл.

– Ну всё правильно, если забрали. Абдуллаева тоже?

– Тоже, – закивал Рома. – Но Шах выясняет, что можно сделать. Свидетелей потом вызовут.

Шах оказался рядом с полицейскими, Марат за спинами его не приметил. Он жестикулировал и с горячностью убеждал в чём-то представительного стройного мужчину лет пятидесяти, в штатском и с какой-то картонкой в руке.

– Разрешите представить. Это Марат, тоже адвокат, ведёт в Москве известное дело. А это, Марат, полковник Газиев. Вы, кстати, по соседству живёте.

– А-а-а, вы – сын Асельдера? – догадался полковник. Он чуть коверкал слова с неопределённым горским акцентом.

– Да. И был знаком с покойным, – пояснил Марат. – Это предумышленное убийство?

– Ты чего, Марат? – шикнул Шах, встав на дыбы.

– Вот я сейчас убеждаю вашего коллегу, что да, – заломил правую бровь полковник.

– Убийство, – втёрся, потея, Шах, – непредумышленное, конечно же. Сто девятая статья. Все очевидцы подтверждают. Абдуллаев – вообще свидетель. Он совершенно ни при чём.

– Насчёт Абдуллаева разберёмся, а вот второй, Али Мухтаров, давно у нас на учёте, – прищурился полковник и развернул согнутую пополам картонку.

– Это плакат! – осенило Марата.

Он наклонился к плечу полковника и увидел, что на плакате жирными масляно-красными буквами значилось: «Я – агностик».

– Ну Русик-гвоздь даёт… – вырвалось у Марата.

– Правильно говорят – провокация. Он знал, на что идёт! – ухмыльнулся Шах. – Если дойдёт до суда, товарищ полковник, этот плакат защите только на руку. Потерпевший был не в себе и сознательно шёл на суицид.

– Ты себя сам слышишь хоть? То говоришь – поскользнулся случайно. То говоришь – суицид.

– А…

– Вот и разберёмся, А или Б. Извиняюсь, должен идти.

Полковник сложил картонку и показал им спину.

– Люди говорят – подонок, а ведь не скажешь… – пробормотал Марат, не сводя глаз с удалявшихся, просвечивавших сквозь рубашку лопаток.

– А ты чего на сторону полковника Газиева встал? – взбеленился Шах. – Ты зачем про предумышленное убийство понёс? Помочь мне с делом решил?

– А ты защищаешь убийц Русика?

– Да ты вообще не знаешь, как было! Выскочил на пружинке, когда уже ни тела, ни подозреваемых! Абдуллаева я буду вытаскивать, он вообще ни при чём. Конечно, когда увидел Русика с этим дебильным плакатом, подошёл спрашивать. Ты не подошёл бы? И Алишка подскочил. То, сё, начали обострять. Конечно, а чего Русик хотел? Чего за «железкой» не встал у себя в районе, а на Проспект припёрся! Что значит «Я – агностик»? Ты понимаешь? Да ни Алишка, ни Абдуллаев слова такого не знают. Поняли только, что катит бочку на Аллаха.

– Шах, в итоге Русик мёртв. Кто виноват? – впадая в странное ощущение невесомости, выпалил Марат.

– А что, разве Русик твой кореш был? – прищурился Шах.

– Кореш не кореш, а те, кто его толкнул, пускай отвечают.

– Алишка, сын Мухтара – пускай отвечает, мне не жалко. Полковник на всю их семью зуб точит за то, что ваххабиты. Алишку недавно таскал в шестой отдел, а на тех, кто там побывал, считай, крест можно ставить. Но Абдуллаев… Я уже выяснил, сколько кому дать, чтобы от него отвязались. Семья соберёт.