Жених в наследство

Это… мерзко.

— Тогда всё получилось само собой. Мой норов снова взял верх, а я дал ему волю — намеренно. Но потом… Я всё вспоминаю, как она смотрела на меня, когда я её ударил… И сердце говорит мне, что она не сможет этого забыть… И я — тоже не смогу. Будто между нами сразу же разверзлась пропасть, которую теперь не преодолеть.

— Пусть она не та, о ком… кто… Пусть я не смогу её полюбить, но женщина, которая должна стать матерью моих детей, должна быть уважаема. И мной, и другими. Зря я дал ей в телохранители Грона… Он груб, ничего хорошего из этого не выйдет. В тот момент это показалось удачной идеей… Как всегда, — он вздохнул, — вспылил…

— Ты слишком мягкосердечен, князь… Поверь мне, я всё-таки женщина и понимаю в этих вещах намного больше… Только так ты сможешь удержать её, так ты приведёшь её к покорности. Она будет возмущена какое-то время, но потом смирится, поверь… Ты был внимателен к Фаине, обращался с ней, как с божеством, спустившимся к нам с небес, и чем всё закончилось? Эти женщины не ценят доброго отношения, не понимают его, принимают его за слабость. У людей другая жизнь и другие отношения, не такие, как у нас, более… грубые и жёсткие. Их женщины понимают только язык силы, у них нет свободы, она им и не нужна. Твоя жена будет уважать тебя за силу и твёрдость. И Грон — отличный выбор. Кроме того, следует держаться раз принятого решения и не менять его, иначе она решит, что может вертеть тобой, как хочет. Правда, Верен… может быть, заменить его?

— Только что ты сказала, что мне не следует менять решений, — усмехнулся Ярон. — Похоже, ты тоже устала. Нам следует отдохнуть и только потом думать, что делать дальше.

— Ты прав, князь, — Тамила поклонилась.

— Брось… — Ярон махнул рукой. — Оставь это…

Тамила подошла вплотную и склонилась над Яроном, провела рукой по его волосам, прикоснулась к виску лёгким поцелуем.

Ярон замер.

— Нам… было хорошо вместе, Тамила. Но и это тоже нужно оставить в прошлом, ты же понимаешь.

— Конечно, мой князь… — она на миг прижалась щекой к его щеке, провела рукой по плечу и медленно отстранилась.

— Как бы я ни относился к этой девочке, как бы она ни относилась ко мне, но нам придётся… создать семью. Нам вместе растить детей.

— Я всё понимаю, — Тамила отвернулась, пряча злость, холодным огнём полыхающую в светлых глазах. — Мы ведь договаривались, что это всего лишь… недолгий эпизод в истории нашей долгой дружбы.

— Благодарю, Тамила. Теперь я и в этом уже не уверен, не уверен, что нам стоило переходить черту… Теперь обоим тяжело… То есть — мне тяжело, — поправился он, вспомнив о том, что следует щадить женскую гордость подруги и преданной соратницы.

— Ну что ты, князь, — Тамила улыбнулась. — Это было приятно — и только. Как я и говорила в начале. Нам обоим было одиноко.

— Но теперь у тебя есть Грон, — князь приподнял бровь.

Тамила вздохнула.

— Даже не знаю… получится ли у нас что-нибудь…

— Не играй с его чувствами, — усмехнулся Ярон. — Злой медведь может быть очень опасен!

— О да… Я знаю, — тихо ответила Тамила. — Тебе нужен отдых, мой князь. Я принесу тебе противоядие… — она на миг задумалась. — Или пришлю с кем-нибудь.

— Благодарю, — Ярон с усилием поднялся и направился в свои покои, слегка прихрамывая на левую ногу.

— "Царапина" не так безобидна, как ты говорил, мой князь… — прошептала Тамила, и опасная улыбка расцвела на её красивых губах.

ГЛАВА 17. Разговор и завтрак

Тамиле не пришлось долго ждать. Она заметила Райяну, быстрым шагом направлявшуюся к покоям князя, и вышла ей навстречу.

— Князь вернулся? — спросила молодая волчица.

— Да, он уже у себя, — ответила управительница. — Ты к нему?

— Да. Надеюсь, он ещё не заснул, хочу спросить его кое о чём…

— А я надеюсь, что ты не будешь докучать ему ни жалобами его невесты, ни жалобами на неё.

Райяна прищурилась.

— Я сама решу, кому и чем мне докучать. Тебе — точно не стану.

— Как знаешь, — усмехнулась Тамила. — Вот, передай князю, — она сунула в руки девушки небольшой флакончик.

— Противоядие, — глаза Раяйны расширились. — Ярон ранен?

— Царапина, — пожала плечами Тамила. — Ты же его знаешь, всегда рвётся вперёд, и вот результат. У других воинов ничего, а он снова… оцарапан.

— Передам, спасибо, — буркнула Райяна и поспешила дальше.

В покои Ярона она влетела вихрем. Волки в обычной жизни почти не соблюдали субординацию и общались на равных. К Ярону любой из его собратьев — волков и волчиц — мог войти когда угодно и с любой проблемой. Конечно, они этим не злоупотребляли, а гордая Райяна — меньше всех, но сейчас для неё был особый случай.

Едва стукнув в дверь, девушка рванула дверь на себя. Она не думала о том, что Ярон может быть не одет, и не только потому, что оборотни одного клана не очень-то стеснялись наготы друг перед другом. Большинство из них видели друг друга без одежды, когда учились перекидываться и не умели сохранять одежду в целости, из этого не делали трагедии, и это не считалось позором. Тело — это нечто естественное. Но Райяна предпочла бы не встречаться с князем в подобных, всё-таки смущающих, по крайней мере для неё, обстоятельствах. Сейчас же она понимала: Ярон ещё не разделся, раз противоядия у него пока нет.

Князь действительно сидел в кресле. Ждал.

— Это правда? — с порога спросила Райяна, останавливаясь и рассматривая Ярона так пристально, будто видела впервые.

— Что? — ожидаемо спросил он, но тут же опустил глаза. Он понял, о чём она. А она поняла, что он понял.

— Значит, правда, — Райяна прикрыла глаза рукой, будто ей было больно на него смотреть. — Ты, наш князь… ударил женщину. Беззащитную девушку… А я не могла поверить… Я не думала… никогда не думала, что ты способен на такое. Я всегда… неважно. — Она подошла, далеко вытянув руку, будто старалась не оказаться к нему хотя бы на сантиметр ближе, чем необходимо, поставила флакончик с противоядием на столик и быстро отступила к двери.

— Постой, Райяна, — тихо сказал князь.

Она замерла, стоя к нему спиной.

— Я… я знаю, что это… я не должен был.

Райяна повернула к нему голову, взгляд синих глаз был горьким и невыразимо печальным.

— Она очень зла на меня? — спросил Ярон.

— Она… не зла, — медленно проговорила Райяна. — Всё ещё хуже. Кажется, она презирает тебя.

Ярон вздохнул и отвернулся.

— И ты тоже? — спросил глухо.

— Я… не знаю. Я помню слишком много такого, что мешает мне тебя презирать. Помню, как ты закрывал грудью меня, других… многих. Но это…