Женитьба дядюшки Жиля

– А кто будем мы? Принцессы? – продолжала интересоваться Аделин.

– Я думаю, да, - кивала Жакетта. – Господин Жиль совершенно определённо сказал, что побеседует с его величеством о том, чтобы дать вам всем его фамилию.

– Ничего себе, - Аделин увидела на лестнице перила, взгромоздилась на них и попыталась съехать.

Увы, рассохшееся дерево никак не предназначалось для такого безобразия, хорошо, дочь отделалась парой заноз, и то больше в юбке, чем в ноге или мягком месте.

– Видишь теперь, что нельзя кататься по перилам? – спросила Мари.

– Ну, мы же приведём здесь всё в порядок, - Аделин подобрала с полу свалившийся чепец и надела на голову – задом наперёд.

Мадлен услышала уверенную речь Аделин – и начала хохотать. Вот так, дети даже и не сомневаются, что она сможет. Значит, и ей не нужно сомневаться, получается?

Все вместе, они осмотрели комнаты для девочек и камеристок – пока три. Спальню для девочек, спальню для Луизы и Николь, и ещё комнату для занятий и игрушек. Конечно, здесь всё было не так хорошо устроено, как у его высочества, но – лучше уж так, чем с госпожой Рокар. И вообще, они ведь смогут здесь сделать всё, как захотят! Позже Мадлен приведёт в порядок ещё комнаты, и у каждой из дочерей будет своя спальня. А пока так.

Комната для Одиль нашлась возле спальни принца, а ещё рядом нужно организовать гардеробную – сказала Жакетта. У Мадлен никогда не было гардеробной, вещи хранились в спальне в сундуках, но дочь принца сказала – надо. Наверное, она знает лучше.

И вообще, Мадлен вдруг поняла, что этот старый запущенный дом – он просто прекрасен. В нём нет налаженного хозяйства – и хорошо, значит, можно его устроить, как захочется, а не как принято от века. Не как решила матушка, не как привыкла свекровь и её сыновья. А как решит она сама.

Правда, нужно ещё понять, какие у его бесценного высочества доходы, и насколько прилично вообще спрашивать об этом до свадьбы? Наверное, уже прилично, раз она в его доме убирается? Сколько человек здесь кормится каждый день, сколько коней, и что все они едят. Откуда поставки, и какие. Кто расплачивается и каким образом. А если помянутое высочество захочет приглашать в дом гостей, то… в общем, нужно понимать, на какие ресурсы можно рассчитывать, и где их вообще брать.

Мадлен давно уже не замечала за собой такого воодушевления – пока собирали вещи в доме господина Лионеля, и таскали их порталом, и потом она ещё показывала комнаты Николь и Луизе, и они с Одиль решали, куда пока поставить сундуки с одеждой – и её, и принца. С одеждой-то у него вроде бы всё в порядке, хотя, конечно, нужно пересмотреть. Посчитать сорочки, проверить штаны и дублеты, осмотреть чулки на предмет дыр.

В охотничьем доме, к слову, тоже было неспокойно. Госпожа Рокар проснулась утром, и оказалось, что она ничего не помнит. Она узнала мужа и детей, но – больше никого и ничего. Не помнила, где умывальник, и как шнуровать платье. Жакетте даже пришлось её осмотреть, но – она не нашла у супруги управляющего никаких болезней. Велела ей хорошенько выспаться, а если не пройдёт – значит, придётся учиться всему заново. А кое-кого из слуг, как слышала Мадлен, Лионель прогнал. Наверное, самых болтливых – зачем ему такие?

Но таскать и раскладывать вещи всё равно было нужно, и Мадлен была рада, что Жакетта взяла на себя присмотр за ужином – чтобы он вообще случился, и чтобы всем хватило, и местным обитателям, и гостям.

Да-да, гостям. Господин Лионель, королева Маргарита и госпожа Жийона пообещали, что прибудут к ужину. Жакетту смутила только королева, остальные-то уже бывали в этом доме и знали, что их здесь ждёт.

Правда, прибыли они совершенно по-родственному, без торжественных нарядов и свиты, только втроём. И принялись дарить подарки.

Лионель порекомендовал человека, который мог бы стать управляющим – скорее здесь, в столичном доме, чем в Аконе, но нужно пробовать. И подарил всем трём девицам по небольшому сверкающему камню, облегчающему управление собственной силой. Аделин показал, как пользоваться, Шарлотте повесил на шею, а Мари вложил в руку – на будущее. А Мадлен он сообщил, что дарит ей ту кобылу по кличке Звёздочка, на которой она как-то выезжала на прогулку. И что эта Звёздочка уже стоит в конюшне принца, и если вдруг Мадлен нужно будет куда-то отправиться – то лошадь к её услугам.

Её величество подарила Мадлен филигранную брошь очень тонкой работы с жемчужинами, а всем трём девам досталось по комплекту жемчужных же серёг – каждой свои. И она, смеясь, сказала, что будет рада видеть всех их придворными дамами, а особенно – Мари. Шарлотта подбежала и обняла Маргариту, Мари вежливо поклонилась и поблагодарила, как подобает, Аделин – тоже, но было видно, что ей эта мысль чем-то не нравится. Наверное, у неё какое-то своё видение будущего.

Госпожа Жийона же подарила Аделин какой-то совсем маленький амулет. И сказала носить при себе, потому что это защита. Не абсолютная, но – хорошая. Ну ладно, дома можно снимать. Потому что магический фон у того амулета был весьма своеобразный – для тех, кто понимает, конечно. Аделин была растрогана и обнималась с госпожой Жийоной, и та не возражала.

Мадлен вздохнула про себя, вспоминая разговор со старшей дочерью. В охотничьем доме, в их бывшей детской, Аделин безропотно собирала разбросанные со вчера игрушки, а Мадлен складывала в сундук одежду девочек.

– Скажи на милость, почему ты снова говоришь, что его высочество – чудовище?
– спросила Мадлен.

– Ну мама, мы уже всё решили, - попыталась отмахнуться дочь. – Я попросила у его высочества прощения. И обещала больше так не делать.

– И что он?

– Простил, - вздохнула та. – Он очень добрый.

– И зачем обижать доброго человека?

– Так я же не обижала! Не хотела обидеть, - вздохнула Аделин и опустила голову.

– Представь, что тебя будут как-нибудь называть. Нас с тобой, и с Мари, и с Шарлоттой. Например, что мы слишком бедны, и оттого нехороши для его высочества.

– Да причём тут бедность, мы же маги! Все! – вскинулась Аделин.

– А для человека, который не маг, это вовсе не преимущество, - покачала головой Мадлен. – Или вот ещё что у меня невоспитанные дети, которых не учили ничему хорошему. Что моя старшая дочь толком иголку в руках держать не умеет, и такую девушку нельзя брать замуж, она бесполезна.

– Зато я умею воду нагреть! – сказала Аделин почти со слезами на глазах. – И ещё научусь что-нибудь делать! А шить кто угодно умеет!

Кажется, кто-то уже забыл, что собирался не замуж, а в великие маги. Мадлен обняла дочь.

– А говорить могут – и будут – всё, что угодно. Просто потому, что у людей есть языки, и у некоторых они – без костей. И я очень надеюсь, что ты не хочешь быть похожей на таких людей.

– Нет, не хочу. Правда-правда не хочу, - вздохнула Аделин.

А вечером, после ужина, великому магу пришлось рассказать всем сказку про чудовище, которое на самом деле принц, и которого смогла вернуть в настоящий облик одна лишь любовь. Аделин смущалась – но только поначалу, а потом уже нет. Принц и гости хохотали, слушая её, и переглядывались – очевидно, знали что-то такое, чего не знала Мадлен.