Женщин обижать опасно

Когда-то ей казалось, что все трудности они переносили вместе, и их тяжесть легла пропорционально на плечи обоих. Продумав все, Сима поняла все трудности достались ей одной. Она разрывалась между институтом, больными родителями и своим временным домом, но Гоша не желал жить с её родителями, и ей приходилось целый день носиться по городу, хвататься за любую подработку, чтобы оплатить услуги сиделки и аренду квартиры. И все потому, что её муж желал жить отдельно. Все хлопоты в связи с похоронами тоже были на ней, Гоша палец о палец не ударил, чтобы ей помочь. Долги потом отдавала тоже она, вкалывая на двух-трех работах, и даже не брала положенный декретный отпуск. Потом сидела ночами в детской, когда дети болели, а муж в это время преспокойно спал, хотя утром им обоим на работу. Отработав полный рабочий день, Серафима вела домашнее хозяйство, когда у них ещё не было денег нанять помощницу. В их фирме она совмещала две должности - юриста и главного бухгалтера, а её муж осуществлял общее руководство. Именно Сима улаживала все конфликты, возникавшие по бизнесу, считая это своей обязанностью как юриста.

Гоша всегда имел самый сладкий кусок. Даже в трудные времена, когда болели её родители, и потом когда у них были большие долги, она его ни в чем не ограничивала. Муж всегда был с иголочки одет, любил вкусно поесть, предпочитал хорошие спиртные напитки, приобрел машину, хотя в то время они ещё не выплатили долги. Сима носила домой тяжелые сумки с продуктами, а её муж раскатывал на личном автомобиле и знать не знал, сколько стоит буханка хлеба. Все в доме тащила на себе она. В том числе, бытовое обслуживание мужа. За все годы Гоша ни разу не взял в руки обувную щетку, чтобы почистить собственные ботинки, не говоря уже о прочем. И уж подавно не отказывал себе ни в чем, когда они встали на ноги. Дочь права - он покупал заграницей одежду на десятки тысяч долларов, а она ходила в колготках "Леванте" за тридцать пять рублей. И так всегда.

И точно так же Гоша поступил с нею при разводе. Он не привык себе ни в чем отказывать и не собирался стать вдвое менее богатым. Купил себе новую, молодую жену, новую машину, новую квартиру и наконец живет так, как ему хочется, может пригласить двести человек гостей, чтобы пустить пыль в глаза - это он всегда любил, - а с прежней женой это бы не прошло. Показухи Сима не терпела. Да и вообще была слишком нравственной, слишком правильной. В общем, не пара безнравственному эгоисту Георгию Новицкому.

"Почему я столько лет была такой слепой и не видела очевидного?" этот вопрос Сима задавала себя не раз.

Бывший муж использовал её - как бесплатную рабсилу, как верную соратницу, умную и деловую, осторожную и практичную, неутомимую и трудолюбивую. А когда она заболела и вышла из строя, утратив работоспособность, то стала просто обузой, балластом. И он избавился от балласта.

Осознав все это, Серафима его возненавидела.

"Сколько бы ни прошло лет, я не прощу. Дождусь своего часа и отомщу", - решила она тогда.

Брат и сестра сидели напротив друг друга, держа в руках бокалы с вином. Сейчас Регина уже не испытывала ни тревоги, ни беспокойства.

"Хорошо, что с утра я приехала к Сереже, - думала она, улыбаясь брату.
– Он прав - в трудную минуту можно рассчитывать только на своих родных".

На душе уже было спокойно. Она расскажет маме, пусть не все, а лишь часть правды, и та ей поможет. Мама очень мудрая женщина, к тому же, опытный юрист, придумает, как её защитить. За эти два года мама уже пришла в себя и опять бодра и энергична. Об отце они вообще не вспоминают - будто его и не было в их жизни. Конечно, мама его не простила, как не простила и она сама. И ему предстоят сильные потрясения.

Регина никогда не бросала слов на ветер. Два с лишним года назад она пообещала отцу, что ему тоже доведется на собственной шкуре познать низость и предательство, стать жертвой, ощутить себя одиноким и несчастным, - и сдержала свое слово. Она с ним поквиталась и довольна содеянным. Теперь самое главное - выйти сухой из воды. И в этом ей поможет мама.

В случившемся есть ещё одна положительная сторона - они с мамой опять будут вместе. Эти два года, прожитых врозь, были очень тягостными для Регины. Но она не могла вернуться к матери, пока не осуществит свою месть.

Теперь её маме уже не придется так много работать. Регина постоянно твердила ей, что нельзя так перегружаться, на что та неизменно отвечала: "Видно, я законченный трудоголик, дочуля. Не могу без работы, в этом вся моя жизнь". И хотя Регина догадывалась, что мама копит деньги, чтобы купить ей другую квартиру, получше и поближе к её дому, но так и не смогла её переубедить. Но теперь ей это удастся - уже нет необходимости во второй квартире.

"Если только мне удастся избежать обвинения в убийстве", - мелькнула мысль, но Регина её отогнала.

Одарив Якова насмешливым взглядом, Алла выглянула за дверь и тихим голосом позвала:

– Серафима Николаевна, зайдите, пожалуйста.

Вошла Сима, держа в руках черную кожаную папку.

– Вот он, подонок, который возомнил себя круче яйца вкрутую.
– Боевая подруга, усмехаясь, показала в сторону кровати.
– А сейчас он совсем всмятку. Объясните, пожалуйста, какие документы ему предстоит подписать. За это время его мозги придут в порядок, руки дрожать перестанут, и он сможет весьма достоверно поставить на документах свой автограф.

– Это дарственные на ваш загородный дом со всеми постройками, гаражом и участком земли в пятнадцать соток, на московскую квартиру и принадлежащий вам автомобиль марки "Лексус". Все дарственные оформлены на вашу бывшую жену, Розу Михайловну Паршину, - четко выделяя каждое слово, произнесла Сима, показывая ему бумаги.
– А это генеральная доверенность, позволяющая ей распоряжаться всем принадлежащим вам имуществом, вашими банковскими вкладами, счетом вашей фирмы "Кентавр" и совершать от вашего имени любые операции с недвижимостью и коммерческие сделки.

– Ты все понял, Яша?
– спросила Алла, забирая бумаги у Серафимы. Но до него ещё не дошло, и он таращился на них, не в силах осознать, что у него забирают все.
– Ну, соображай быстрее, гигант мысли!
– поторопила она. Хотя твое понимание нам и на хрен не облокотилось, но мне почему-то хочется, чтобы ты проделал все сознательно и хотя бы сейчас понял, что за все в жизни приходится платить.

– Я это не подпишу, - наконец выдавил Яков, но его голос звучал еле слышно.

– Подпишешь, - уверенно произнесла Алла, взяв с подноса третий шприц.

– Но я же останусь вообще без всего, - произнес он еле внятно.

– А Розу ты выгнал тоже без всего.
– Верная боевая подруга сдернула с него одеяло и замахнулась шприцем.

– Стой!
– вскрикнул Яша.

– Стою, - усмехнулась она, держа шприц наготове.

– Но я же все это заработал.
– Его речь была немного смазанной, но уже более отчетливой.

– Да что ты говоришь?
– издевательским тоном спросила Алла.
– Хочешь, расскажу, как ты все это "заработал"? И назову фамилии людей, которых ты "кинул" и разорил? Могла бы устроить вам и личную встречу, но у меня нет на это времени. У тебя, кстати, тоже.
– Она показала ему шприц и многозначительно улыбнулась.