Женщина, которая все делала не так.
Шрифт:
Оля небрежно перекинула сумочку с соседнего сиденья к себе под бок.
– Денег там все равно нет, но документы дороже денег.
– Да есть, есть там у вас деньги, прикидываю, не меньше двух штук.
В сумочке было семь тысяч.
– Ну, и как, нравится вам такая жизнь? Красть деньги, сидеть в тюрьме?
– Не нравится, ну а чего делать-то? Мы ничего больше не умеем. Образования нету у нас. Да вы не думайте, мы старушек нищих не грабим, мы же видим, у кого деньги есть. И вообще мы нужны нашей системе, без нас никак нельзя. Мы всем выгодны.
– Это как?
– Ну, сами посудите. От нас всем прибыль. Ментам платим. В тюрьме – всем платим. Не
– Да, интересно. Но почему же тогда менты вас в тюрьму отправляют, если вы им платите?
– Над ними тоже есть начальство, и если время от времени они нас сажать не будут, то «получат по шапке» или ваще работу потеряют.
Вот за такими разговорами, по набережной правого берега Невы и через Дальневосточный проспект, добрались до Веселого поселка. Оля помнила, что где-то здесь, в районе метро Дыбенко, живет ее ангел, но где именно, не знала, то ли на Подвойского, то ли на Антонова-Овсеенко. Мальчишки вышли у «красного рынка», вежливо попрощались. А Оля сразу рванула назад. Итак, второй раз она заработала деньги собственным трудом, спасибо Блошке, умница, Блошка заработала себе на бензин. Жаль, если придется продать ее, когда закончатся деньги.
Вера выглядела уже не такой расстроенной, как в прошлый раз, сразу сообщила с оптимизмом, что Ванечка выглядит не плохо, ни на что не жалуется, суд должен состояться уже через месяц, и скорее всего ему дадут условно.
– Едем ко мне, подруга – предложила Оля, с надеждой на то, что если Марку опять придет в голову звонить ей и напрашиваться в гости, у нее будет уважительная причина отказать ему. Но Вера, как и в прошлый раз сослалась на домашние дела и ранний подъем на работу.
И вот Оля возвращалась по вечернему Питеру домой. Одна. Совсем одна в этом пространстве под названием Санкт-Петербург. Мелькают дома, машины, фонари, огни. Легкий снежок припорашивает стекло. На углу Невского и Марата – авария, осколки фар, покореженные бамперы. На Староневском мерзнут длинноногие проститутки в полушубках и коротких юбках. При повороте на Обуховскую Оборону – облава, две машины ДПС останавливают всех водителей и проверяют документы. Оле удалось проскочить. Уффф… вздохнула с облегчением и прибавила скорость. Интересно, звонил ли Марк? Нужно обязательно купить автоответчик с определителем номера и еще подключить мобильник. Когда-то она не могла обходиться без мобильного телефона, и если им с Сережей приходилось расставаться больше чем на час, Оля чувствовала себя не комфортно, ей просто необходимо было слышать его голос, даже если она знала, что муж в университете, и в данный момент выступает перед аудиторией.
Еще с лестничной площадки услышала, что в ее квартире звонил телефон. Судорожно, торопливо открыла дверь и бегом к аппарату! Успела!
– Алло! Ты где ходишь, я звоню тебе весь день!
– Да, было много дел, только что вернулась, еще не успела раздеться.
– Я видел, как ты приехала на машине, белого цвета десятке.
– У меня двенадцатая. Но скажи, где ты сейчас? Как ты мог видеть меня?
– Я возле твоего подъезда. Звоню с мобильного. Скорее приглашай меня к себе, я замерз! Поставь чайник.
– Ты сошел с ума! Я не звала тебя!
– Хочешь, чтоб я замерз прямо у твоих дверей? Скорее говори, какой набирать код.
– Ок! Набери 249 и поднимайся на третий этаж. Думаю,
номер квартиры ты и без меня знаешь.– Да, знаю. Ну, встречай!
Оля бросилась в ванную, успела причесаться и подкрасить губы. Сняла куртку в прихожей, и замерла, в ожидании звонка в дверь.
15
Марк стоял на пороге, невозможно красивый, странный. Стал как будто взрослее и выше ростом. Волосы стянуты в сложную, необычную прическу из множества длинных косичек, схваченных хвостом на затылке. Хотелось броситься ему на шею, покрыть всего поцелуями, скинуть с него пальто и все остальное прямо в прихожей, закружиться с ним в безумии, утонуть в его ангельской сути, раствориться в нем полностью и без остатка! Оля с трудом сдержала порыв и волнение, хриплым, чужим голосом пригласила:
– Ну, проходи.
– Я ненадолго, не волнуйся.
– Пальто снимешь? Сейчас поставлю чайник, как ты просил.
– Не знаю, стоит ли, я на минуту.
– У тебя что-то случилось?
– Случилось.
– У тебя какая-то просьба ко мне? Догадываюсь. Ангел мой, давай начистоту, не нужно выкручиваться, обманывать. Признайся, на гашиш денег не хватило?
– Нет, ты не права.
– Неужели? Тогда что?
– Ничего, просто я соскучился. Вот что случилось.
– Тогда раздевайся и проходи. Сейчас будет чай. Если хочешь, можно и чего-нибудь покрепче.
– Да, было бы неплохо.
Пока Оля достав из бара бутылку вина, а из холодильника сок и фрукты, накрывала на стол, Марк разделся, снял пальто и шарф в прихожей, и задумчиво бродил по квартире, рассматривая картины и фотографии на стенах. «Шикарно устроилась - рассеянно констатировал он – Настоящая профессорская квартира, так я себе и представлял».
– Нравится?
– Мне кажется, что для одного человека, слишком много места, тебе не тоскливо жить одной в таких апартаментах?
– Мне не одиноко, я никого не хочу видеть. Я люблю одиночество, вернее, полюбила с недавних пор. Но тебе рада, честно. Ну, садись.
Марк неожиданно уселся прямо на пол, на ковре возле ее ног, прислонился щекой к ее колену. Оле показалось, что еще немного, и он расплачется.
– Что с тобой, малыш? Что случилось? Расскажи мне, я выслушаю и не удивлюсь ничему.
Прильнул губами к ее руке.
– Ты так возбуждаешь меня!
– Не надо, малыш. Скажи, где ты пропадал? Я уже рассталась с тобой в душе, смирилась с тем, что мы больше не увидимся. Зачем ты снова постучался ко мне?
– Хочешь, уйду.
– Не хочу.
– Оля, у меня никого нет, совсем никого. Меня окружают неблагодарные твари, какие-то тени, не гони меня, мне некуда идти.
Марк прошептал это страстно и даже злобно, Оля ощутила, как боль его слов передалась ей в самую душу. «Бедный мальчик! Маленький, странный, никому не понятный, запутавшийся в жизни, неприспособленный к жестокой реальности, ангелочек!»
Так приятно перебирать его волосы, гладить по щеке, заглядывать в глаза, видеть, как он слегка смущается, и, что это, краснеет?
– Не буду тебя больше ни о чем спрашивать. Можешь переночевать у меня. Но только одну ночь. И ты должен позвонить родителям, чтоб они не волновались.
– Они и так не волнуются, им плевать на меня, Думаю, они счастливы, что меня нет дома.
– Тебе утром на работу? Ты говорил о каком-то кафе. Там все с такими прическами?
– Да, все мы, официанты, там как братья-близнецы, одинаковые прически, одинаковая одежда.
– Не может быть, чтоб кто-то был похож на тебя! Ты такой – один!