Женщина в Гражданской войне(Эпизоды борьбы на Северном Кавказе в 1917-1920 гг.)
Шрифт:
Двадцать третьего июня девятнадцатого года 6-я кавалерийская дивизия стояла в армейском резерве возле станции Воропаевка, когда в глубокие тылы нашей армии прорвался корпус генерала Мамонтова.
Противник занял селение Большая Ивановка, а одна из его дивизий уже двигалась на Камышин. Двадцать четвертого июня полк белой конницы с батареей вырвался к Волге и обстрелял пароходы.
Нашей дивизии было приказано: очистить тыл от неприятеля. Быстрым маршем выступили навстречу врагу. Двадцать пятого июня, заняв Дубовку, 6-я дивизия отбросила от Волги полк белых, пошла по его следам и возле селения
На пути отступления лежала топкая, илистая речка. Единственный деревянный мостик связывал оба берега. На мосту — ни разъехаться, ни разойтись. Какая-то повозка, зацепившись колесом, перевернулась и загородила дорогу. На мостике началась суматоха. Бойцы прямо на конях бросились в речку, увязая в иле, пытаясь перебраться вплавь.
На берегу осталось брошенное прислугой орудие с зарядным ящиком. Враг наседал по пятам. Еще минута — и орудие достанется ему. Нашими же снарядами он начнет расстреливать нас.
Старшина эскадрона Панько Золотарев соскочил с лошади, побежал назад, перебрался через мостик к орудию и хотел вынуть замок. Ему долго это не удавалось. Налетели кубанцы. Панько выхватил наган и, расстреляв все патроны, упал. Он получил девять сабельных ударов.
Очнувшись, увидел себя в окружении казаков, но сдаваться не хотел. Угрожая пустым, наганом, Панько Золотарев вырвался из кольца и бросился под обрыв. Казаки махнули на него рукой, считая погибшим.
А он прополз по оврагу, переплыл речку и, обессиленный, уткнулся в камыши на берегу. Здесь его нашли наши бойцы и принесли ко мне на перевязку. На Панько страшно было смотреть — так исполосовали его казаки.
Мамонтову не пришлось порадоваться нашей неудаче. На помощь подошла 4-я кавалерийская дивизия. Дружным ударом мы здорово потрепали корпус Мамонтова. Он должен был прекратить свой первый рейд в тылах нашей армии.
В этот же день, двадцать шестого июня, приказом по армии обе дивизии объединились в 1-й конный корпус. Мы вошли в славные ряды буденновской конницы. Заняв правый фланг 10-й армии, мы вместе с ней отступали, когда Царицын был сдан.
На путях отступления наши части пополнялись и крепли. Конница обновляла свой потрепанный конский состав. Немало хороших лошадей досталось нам в немецких колониях.
Мне привели прекрасного золотисто-рыжего коня. Я сразу его полюбила. Это была умная, спокойная, сильная лошадь. Она хорошо понимала меня, как бы угадывая каждое мое намерение и часто выручала меня в бою. Ну, и я платила тем же. Заботилась о ней, как ни о ком в жизни. Отдавала последний кусок хлеба. Нередко «воровала» для нее овес и молоко, чего никогда не делала для себя.
Лошадь была три раза ранена. Я сама лечила и ухаживала, вынимала пули, заливала раны коллодием. Лошадь терпеливо выносила боль.
В одну из наших атак она попала под пулемет. Четыре пули ударили в грудь.
Крупные слезы капали из лошадиных глаз. Я ревела о ней, как можно реветь только о самом близком.
Тесня и сбивая пехоту 10-й армии, враг неуклонно двигался к Камышину. Двадцать восьмого июля город был оставлен нашими войсками. Белые, развивая удар, преследовали нас, забирая нашу пехоту. И тогда на зарвавшегося врага снова обрушилась ударная группа конного корпуса.
В этой атаке мы полностью уничтожили два полка сводной горской дивизии белых, захватив трофеи и пленных.
На следующий день наша ударная группа разбила атаманскую кавалерийскую дивизию. Конный корпус наносил удар за ударом противнику. И с каждым днем эти удары становились сокрушительнее.Тяжелые бои и походы от берегов Маныча к Царицыну и Камышину были суровой школой для нас, ставропольцев. Из нестройных партизанских полков наша 6-я дивизия выросла в крепкое боевое ядро конного корпуса. Идя рядом с прославленной 4-й кавалерийской, мы учились у буденновцев искусству бить врага.
В долгие месяцы боев и походов я полюбила свою бригаду, свой 32-й полк, свой 2-й эскадрон, который не покидала.
Здесь я нашла свой второй дом, друзей и товарищей.
В нашей дивизии было немало женщин. За полками в обозах шли семьи бойцов, бежавшие вместе с нами из родных мест. Женщины помогали бойцам: стирали белье, чинили, штопали, шили. Жена нашего комбрига В. И. Книга была бригадным фуражиром.
Но в строю женщины встречались единицами. В нашем эскадроне я была одна. И это меня нисколько не беспокоило. Я знала, что ребята, когда нужно, не дадут меня в обиду. Законы дружбы и товарищества крепко связывали нас в бою и на отдыхе.
В одном из боев снарядом убило мою лошадь, а меня тяжело контузило в голову, грудь, бедро и спину. Несколько дней я не шевелилась, не слышала, не говорила, превратившись в какой-то бесчувственный чурбан. Сознание вернулось ко мне только на пятый день пребывания в лазарете.
Целый месяц я не вставала с койки. Наконец это лежание стало невыносимо. Мысль, что полк, быть может, наступает, что ребята без меня гонят и бьют врага, мучила меня. Я не выдержала. И однажды украдкой, полуглухая, полунемая, бежала из лазарета. Нашла свой полк, добилась того, что мне дали новую лошадь и разрешили встать в строй.
Еще больная, я пошла со своим эскадроном. И вот здесь, в окружении знакомых ребят, в боевой обстановке, я стала быстро поправляться.
В это время 10-я армия, перестроившись и окрепнув, снова шла в наступление. Под ударами конного корпуса белые откатывались к берегам Дона. Здесь, в районе станицы Казанская, мы дочиста разгромили группу конных войск генерала Савельева. Только жалкие остатки врага успели перебраться на другую сторону реки.
Однажды перед вечером возле какой-то деревни наш полк встретил крупную часть белой конницы. Враг не принял удара и бросился наутек. В лощине, слева от деревни, лежало целое поле зрелого уже подсолнуха. В вечернем солнце огненными кольцами горели его круглые шапки.
Спасаясь от флангового удара, белая конница решила укрыться в подсолнухах, но здесь ее окружили и полностью уничтожили наши эскадроны. Это были части волчьего дивизиона Шкуро. Только несколько человек штабных успело проскочить в деревню и скрыться за горой.
В самый разгар нашего наступления конница Мамонтова вторично прорвала фронт красных войск. Быстрыми налетами опустошала она тылы 8-й армии. Одновременно генерал Шкуро захватил город Воронеж. Командованием южного фронта конный корпус был брошен против Мамонтова. Но на этот раз Мамонтов не отважился встретиться с конницей Буденного и поспешно отступил к Воронежу, где соединился с генералом Шкуро.
Конный корпус готовился к удару на Воронеж.
В ночь на семнадцатое октября наша первая бригада заняла селения Хреновое и Рыкань у переправы через реку Усмань. Главные силы дивизии стояли сзади, в селении Рождественская. Справа от нас расположились части 4-й кавалерийской дивизии.